Он постоял
несколько минут, раздумывая, что могут означать эти слова. И вдруг
вспомнил пророчество о дьяволе, низвергнутом в бездну на тысячу лет.
Тысяча лет. Как один день.
Внезапно старик почувствовал пронзительную боль в сердце. Она
мгновенно прострелила и неподвижную левую руку. Из горла вырвался
отчаянный и хриплый вопль. Все тщетно! Это оказалось фальшивое
пророчество. Время не имело значения. И мир на земле не наступит
никогда.
Поникнув головой, Бухер побрел прочь из церкви. Он не сумел вытащить
кинжалы. Надо хотя бы попытаться спрятать их вместе с распятием.
Обхватив деревянную фигуру, старик волоком затащил ее в церковь. Он
прекрасно отдавал себе отчет, что Дэмьен ни при каких обстоятельствах не
посмеет ступить на священную землю. Конечно, он может прислать своих
приспешников, этих грязных шакалов, но сам не посмеет.
Какое-то время Бухер внимательно разглядывал единственную, чудом
сохранившуюся балку купола, перекинутую с одной полуразрушенной стены на
другую. Балка протянулась на высоте футов двадцати.
Бухер знал, где спрятана и лестница, и крепкая веревка. Он молил Бога
лишь об одном: чтобы ему хватило сил осуществить задуманное...
Часом позже все было кончено. Спаситель взирал теперь на Бухера
сверху, где тот привязал распятие к балке. Бухер вдруг улыбнулся.
- Воскресение, - еле слышно обронил он и поплелся к выходу.
Проходя мимо особняка, Бухер застыл на месте. Из окна, не мигая,
уставился на него Дэмьен-младший. Мгновение они буравили друг друга
взглядами, затем старик отвернулся и побрел к воротам, не оглядываясь
больше. Ибо он понимал: сейчас Дэмьен не причинит ему никакого вреда,
потому что в этом не было смысла. Ведь Дэмьен наперед знал все, о чем
помышлял Бухер.
Возвратившись в свою убогую обитель, Бухер упал на колени и долго
молился. Поднявшись, он сморщился от острой боли, пронзившей его слабые,
немощные ноги, и достал с полки крошечный диктофон. Плеснул в бокал
виски и, присев на кровать, заговорил в микрофон.
"Простите, святой отец, - запинаясь, начал Бухер, - что мою речь
трудно разобрать. Это последствия удара, случившегося со мной. Я умоляю
дослушать меня и понять".
Бухер смотал пленку назад и удовлетворенно кивнул. Слова звучали
достаточно отчетливо. Значит, послание дойдет до священника.
"Моя фамилия Бухер. Поль Бухер, - продолжал старик. - Мы никогда с
Вами не встречались, но я хорошо осведомлен о силе вашей веры и молю
Бога, чтобы вы еще оставались на нашей стороне. Но если это не так,
тогда я передам эту исповедь вашему преемнику в надежде, что он примет
ее. Я знаю, все это звучит слишком странно, но на свете нет никого, кому
я бы мог довериться..." Замолчав, Бухер протянул руку за Библией.
Положив книгу на колени, он возобновил свою исповедь.
"Простите, святой отец, мой великий грех, всю мою чудовищную
жизнь..." Старик безостановочно говорил два часа. Потом достал кассету и
сунул ее в плотный бумажный пакет, набросав на нем адрес: "Отцу де
Карло, монастырь Св. Бенедикта, Субиако, Италия". Накинув пальто, он
отправился на почту. Бухер знал, что священник получит пакет слишком
поздно, но ведь у него еще оставалась надежда и на посмертное отпущение
грехов. Отправив пленку, Бухер почувствовал вдруг облегчение. Он
исповедался, и это главное. Все остальное в руках Бога.
Внезапно налетел сильнейший порыв ветра. Бухер находился всего в
нескольких ярдах от дома, однако преодолеть это смехотворное расстояние
оказалось делом нелегким: шквал сбивал с ног. "Антихрист имеет власть
над умами и душами людей", - как заклинание повторял старик, а ветер,
подхватывая эти слова, уносил их прочь.
***
Дверь в каморку не подавалась. Бухер дергал и дергал за ручку, но
ураган плотно прижимал дверь к косяку. Старик знал, что стоит ему сейчас
обернуться, как перед его взором мгновенно возникнет какое-нибудь
дьявольское видение. Со всех сторон Бухера атаковали силы Ада,
уничтожившие уже стольких людей. Юнец забавлялся, играя с Бухером в
кошки-мышки и наслаждаясь своей чудовищной затеей.
Наконец, старик ворвался в комнатенку, и дверь с грохотом
захлопнулась за ним. Бухер поплелся к кровати. Он сгреб лежавшие на
столе таблетки и пододвинул к себе бутылку коньяку. Пора. Слишком уж он
задержался на этом свете. Удивительно и то, что плоть его оказалась куда
крепче, чем дух.
Здесь же, на столе, лежала ручка с бумагой, а также стояла старенькая
чернильница. Бухер обмакнул перо в чернильницу и начал писать. Подводя
черту под своей жизнью, он набросал одно-единственное предложение:
"И что человеку с того, что, овладев всем миром, он потерял
собственную душу". Выронив самописку, Бухер дотронулся до крошечного
бугорка на пальце правой руки. Знак не исчез. Глубоко вздохнув, старик
потянулся за коньяком.
"Аминь", - только и вымолвил он, пригубив бокал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 3
Сообщение о смерти Поля Бухера заняло первую полосу "Нью-Йорк Тайме",
а на развороте газета поместила подробнейший некролог. Его автор
оголтело и беспощадно клеймил Бухера, называя того безжалостным дельцом,
который без зазрения совести шел буквально по головам, лишь бы достичь
вершины социальной лестницы.
Автор, однако, признавал - хоть и со скрипом, - что именно
проницательность Бухера превратила "Торн Корпорейшн" в крупнейший
промышленный гигант. Благодаря настойчивости Бухера компания занялась
производством сои и сельскохозяйственных удобрений. Ибо тот сумел
вовремя сориентироваться, предвидя, что лидерство в пищевой
промышленности обеспечит не только огромные финансовые прибыли, но и
определенный политический капитал.
Все знали, что Бухер частенько повторял: "Мы ставим на голод".
В некрологе язвительно прошлись и по тому факту, что Бухер, как и все
Торны, никогда не давал интервью. Так что о его личной жизни известно не
слишком-то много.
С особым удовольствием муссировались слухи о самой кончине Бухера,
почившего в полной нищете, в грязной богадельне. И это всего год спустя
после ухода из богатейшей компании западного мира. Автор не преминул
подчеркнуть, что смерть Бухера странным образом совпала с недавним
сообщением о вступлении семнадцатилетнего Дэмьена Торна-младшего в
должность президента "Торн Корпорейшн".
Именно эта последняя фраза запечатлелась в голове у Джека Мейсона.
Пробежав глазами некролог, он отложил газету в сторону. Мейсон жил на
тридцатом этаже одного из небоскребов, построенного в самом сердце
Манхэттена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
несколько минут, раздумывая, что могут означать эти слова. И вдруг
вспомнил пророчество о дьяволе, низвергнутом в бездну на тысячу лет.
Тысяча лет. Как один день.
Внезапно старик почувствовал пронзительную боль в сердце. Она
мгновенно прострелила и неподвижную левую руку. Из горла вырвался
отчаянный и хриплый вопль. Все тщетно! Это оказалось фальшивое
пророчество. Время не имело значения. И мир на земле не наступит
никогда.
Поникнув головой, Бухер побрел прочь из церкви. Он не сумел вытащить
кинжалы. Надо хотя бы попытаться спрятать их вместе с распятием.
Обхватив деревянную фигуру, старик волоком затащил ее в церковь. Он
прекрасно отдавал себе отчет, что Дэмьен ни при каких обстоятельствах не
посмеет ступить на священную землю. Конечно, он может прислать своих
приспешников, этих грязных шакалов, но сам не посмеет.
Какое-то время Бухер внимательно разглядывал единственную, чудом
сохранившуюся балку купола, перекинутую с одной полуразрушенной стены на
другую. Балка протянулась на высоте футов двадцати.
Бухер знал, где спрятана и лестница, и крепкая веревка. Он молил Бога
лишь об одном: чтобы ему хватило сил осуществить задуманное...
Часом позже все было кончено. Спаситель взирал теперь на Бухера
сверху, где тот привязал распятие к балке. Бухер вдруг улыбнулся.
- Воскресение, - еле слышно обронил он и поплелся к выходу.
Проходя мимо особняка, Бухер застыл на месте. Из окна, не мигая,
уставился на него Дэмьен-младший. Мгновение они буравили друг друга
взглядами, затем старик отвернулся и побрел к воротам, не оглядываясь
больше. Ибо он понимал: сейчас Дэмьен не причинит ему никакого вреда,
потому что в этом не было смысла. Ведь Дэмьен наперед знал все, о чем
помышлял Бухер.
Возвратившись в свою убогую обитель, Бухер упал на колени и долго
молился. Поднявшись, он сморщился от острой боли, пронзившей его слабые,
немощные ноги, и достал с полки крошечный диктофон. Плеснул в бокал
виски и, присев на кровать, заговорил в микрофон.
"Простите, святой отец, - запинаясь, начал Бухер, - что мою речь
трудно разобрать. Это последствия удара, случившегося со мной. Я умоляю
дослушать меня и понять".
Бухер смотал пленку назад и удовлетворенно кивнул. Слова звучали
достаточно отчетливо. Значит, послание дойдет до священника.
"Моя фамилия Бухер. Поль Бухер, - продолжал старик. - Мы никогда с
Вами не встречались, но я хорошо осведомлен о силе вашей веры и молю
Бога, чтобы вы еще оставались на нашей стороне. Но если это не так,
тогда я передам эту исповедь вашему преемнику в надежде, что он примет
ее. Я знаю, все это звучит слишком странно, но на свете нет никого, кому
я бы мог довериться..." Замолчав, Бухер протянул руку за Библией.
Положив книгу на колени, он возобновил свою исповедь.
"Простите, святой отец, мой великий грех, всю мою чудовищную
жизнь..." Старик безостановочно говорил два часа. Потом достал кассету и
сунул ее в плотный бумажный пакет, набросав на нем адрес: "Отцу де
Карло, монастырь Св. Бенедикта, Субиако, Италия". Накинув пальто, он
отправился на почту. Бухер знал, что священник получит пакет слишком
поздно, но ведь у него еще оставалась надежда и на посмертное отпущение
грехов. Отправив пленку, Бухер почувствовал вдруг облегчение. Он
исповедался, и это главное. Все остальное в руках Бога.
Внезапно налетел сильнейший порыв ветра. Бухер находился всего в
нескольких ярдах от дома, однако преодолеть это смехотворное расстояние
оказалось делом нелегким: шквал сбивал с ног. "Антихрист имеет власть
над умами и душами людей", - как заклинание повторял старик, а ветер,
подхватывая эти слова, уносил их прочь.
***
Дверь в каморку не подавалась. Бухер дергал и дергал за ручку, но
ураган плотно прижимал дверь к косяку. Старик знал, что стоит ему сейчас
обернуться, как перед его взором мгновенно возникнет какое-нибудь
дьявольское видение. Со всех сторон Бухера атаковали силы Ада,
уничтожившие уже стольких людей. Юнец забавлялся, играя с Бухером в
кошки-мышки и наслаждаясь своей чудовищной затеей.
Наконец, старик ворвался в комнатенку, и дверь с грохотом
захлопнулась за ним. Бухер поплелся к кровати. Он сгреб лежавшие на
столе таблетки и пододвинул к себе бутылку коньяку. Пора. Слишком уж он
задержался на этом свете. Удивительно и то, что плоть его оказалась куда
крепче, чем дух.
Здесь же, на столе, лежала ручка с бумагой, а также стояла старенькая
чернильница. Бухер обмакнул перо в чернильницу и начал писать. Подводя
черту под своей жизнью, он набросал одно-единственное предложение:
"И что человеку с того, что, овладев всем миром, он потерял
собственную душу". Выронив самописку, Бухер дотронулся до крошечного
бугорка на пальце правой руки. Знак не исчез. Глубоко вздохнув, старик
потянулся за коньяком.
"Аминь", - только и вымолвил он, пригубив бокал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 3
Сообщение о смерти Поля Бухера заняло первую полосу "Нью-Йорк Тайме",
а на развороте газета поместила подробнейший некролог. Его автор
оголтело и беспощадно клеймил Бухера, называя того безжалостным дельцом,
который без зазрения совести шел буквально по головам, лишь бы достичь
вершины социальной лестницы.
Автор, однако, признавал - хоть и со скрипом, - что именно
проницательность Бухера превратила "Торн Корпорейшн" в крупнейший
промышленный гигант. Благодаря настойчивости Бухера компания занялась
производством сои и сельскохозяйственных удобрений. Ибо тот сумел
вовремя сориентироваться, предвидя, что лидерство в пищевой
промышленности обеспечит не только огромные финансовые прибыли, но и
определенный политический капитал.
Все знали, что Бухер частенько повторял: "Мы ставим на голод".
В некрологе язвительно прошлись и по тому факту, что Бухер, как и все
Торны, никогда не давал интервью. Так что о его личной жизни известно не
слишком-то много.
С особым удовольствием муссировались слухи о самой кончине Бухера,
почившего в полной нищете, в грязной богадельне. И это всего год спустя
после ухода из богатейшей компании западного мира. Автор не преминул
подчеркнуть, что смерть Бухера странным образом совпала с недавним
сообщением о вступлении семнадцатилетнего Дэмьена Торна-младшего в
должность президента "Торн Корпорейшн".
Именно эта последняя фраза запечатлелась в голове у Джека Мейсона.
Пробежав глазами некролог, он отложил газету в сторону. Мейсон жил на
тридцатом этаже одного из небоскребов, построенного в самом сердце
Манхэттена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203