- Пустая, - зевая, отозвался Филипп.
- Ну расскажи мне.
И тут он угадал в ее интонации настойчивость и знакомые нотки.
Какое-то время после свадьбы все эротические фантазии исходили от него,
теперь же инициатива полностью перешла к Маргарет, и Филиппа то и дело
поражало воображение жены.
- Ну давай же, рассказывай, - настаивала она. Филиппу не терпелось
выложить Маргарет, что ему нужен отдых, что он до предела вымотался, но
он переборол сон.
- Это отвратительно, - начал Филипп, пока жена устраивалась рядом. -
Если верить этой старухе, то один из моих предшественников - Дэмьен Торн
- влюбился в англичанку. И поверишь ли, она работала на Би-Би-Си.
Несколько месяцев спустя, после того, как Торн умер от сердечного
приступа, она родила, - Бреннан хмыкнул, раздумывая, как сформулировать
фразу, - ну, не совсем обычным способом.
Он замолчал, ожидая, что жена либо скорчит гримасу, либо рассмеется,
однако она словно воды в рот набрала. Чуть позже Маргарет прошептала:
- Дэмьен Торн был самым прекрасным мужчиной, которого я когда-либо
встречала.
Филипп мельком глянул на жену:
- Ты его встречала? Я этого не знал.
- Я просто видела фотографию. А когда была школьницей, он мне снился.
И снова воцарилось молчание. Затем Маргарет отвернулась от мужа:
- Как звали эту женщину?
- Кейт, - ответил он, - Кейт Рейнолдс.
- Кейт, - шепотом повторила Маргарет. - Кейт, Катерина, - ее голос
походил на шорох, на дуновение ветра. И вдруг она обратилась к Филиппу с
английским акцентом:
- Кейт, - опять повторила она шепотом, - зови меня Кейт.
Он придвинулся к жене, понимая, что она имеет в виду.
- Как мне тебя звать? - переспросил Филипп. - Кейт, - Маргарет,
упираясь в подушку, приподнялась на локте.
Пока они занимались любовью, Филипп видел в окне отражение обнаженных
тел. Через стекло ночное небо казалось безоблачным, и звезды
отпечатывались на их отраженных телах.
Это было едва ли не извращением. Но он испытывал блаженство,
наслаждаясь ее голосом с этим непривычным акцентом. Голос звал и манил,
требуя делать то, что не поддавалось описанию. Она называла его Дэмьеном
и стонала от боли, когда он глубоко проникал в ее плоть.
И когда Филипп случайно взглянул в окно, он вдруг понял, что свет
играет с ним плохую шутку: поблескивая среди мерцания звезд, глаза
Маргарет пылали желтым, незнакомым пламенем.
***
На следующее утро портье, дежуривший у стойки, заметил в вестибюле
взволнованного молодого монаха.
- Меня зовут брат Френсис, - представился тот.
- Да, да, - закивал портье. - Здесь для вас пакет. - Он нагнулся и,
достав конверт вместе с большим кошелем, вручил все это монаху. Конверт
был заново заклеен скотчем. Монах вскрыл его и, заглянув внутрь,
вздохнул.
- Можно ли мне переговорить с мистером Бреннаном из 34-го номера?
- Боюсь, что он уже выехал, сэр.
- Он не оставил мне какой-нибудь записки?
- К сожалению, нет, сэр. Только то, что вы держите в руках.
Монах прикрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Брат Френсис размышлял
над тем, как сообщить святому отцу, что задание он не выполнил.
Глава 5
Спустя три дня Джеймс Ричард встретился с одним газетчиком. С утра
пораньше они заказали себе по коктейлю и сидели теперь, потягивая этот
"тонизирующий напиток", как окрестил его Ричард. Он поведал своему
собеседнику историю о "таинственном монахе", и теперь мужчины то и дело
подтрунивали над ней, называя все это абсурдом. Однако подсознательно
приятель Ричарда испытывал что-то вроде тревоги, ибо совершенно точно
знал, что однажды уже слышал об этих кинжалах.
Вернувшись в редакцию, он заглянул в кабинет к молоденькой
журналистке и попросил ее зайти к нему.
Кэрол Уает стукнуло 22 года от роду, и на Флит-Стрит она работала
всего два месяца, но девушка уже успела завоевать себе определенное имя.
Кэрол слыла среди коллег красоткой: миниатюрного сложения, с тонкими
чертами лица, лебединой шеей и огромными карими глазами. Левый глаз
всегда чуть косил, отчего лицо ее казалось слегка удивленным. А уж
стройные ноги Кэрол являлись предметом обсуждения многих мужчин. Да и
женщины не прощали Кэрол ее прекрасных ног, постоянно отпуская на их
счет всевозможные колкости. Но даже самые отъявленные острословы не
могли не признать, что деятельность этой журналистки в их штате имела
головокружительный успех.
Кэрол успела доказать, что за хрупкой и чувствительной внешностью
может скрываться острый ум и натура весьма тщеславная. Пожалуй, девушка
допустила лишь единственную оплошность. Как-то раз она упомянула о том,
что в школе ее называли "Бэмби". Это прозвище тут же пристало к Кэрол.
- Итак, Билл, - улыбаясь начала Кэрол, прикрывая за собой дверь в
кабинет директора.
- Лето на дворе, - сообщил тот.
- Точное наблюдение, - заметила Кэрол.
- А это означает, что нам необходимы и соответствующие этим жарким
денечкам сюжеты. Кэрол с трудом сдерживала улыбку.
- Я только что трепался с этим коварным Джеймсом, и он напомнил мне
об одной старой-старой сказке...
- Отличное начало, - вставила девушка.
- Да, да, - подхватил Билл, - лет пятнадцать - двадцать назад
происходили невероятные истории с целой кучей трупов. И этими кинжалами.
Ребята из Скотланд-Ярда тогда крепко призадумались. Ты не подымешь наши
архивы, а? Все эти материалы шли под общим заглавием, что-то вроде
"Казнь распятием". Всего около восьмиста слов. А мы напечатаем эти
заметки под рубрикой "Нераскрытые преступления".
- Вы что, серьезно? - удивилась Кэрол. Но начальник не обратил
никакого внимания на ее последние слова. Он развернул свое кресло,
показав девушке спину и давая понять, что разговор окончен.
Всю дорогу в библиотеку Кэрол ругалась про себя:
"Чертовы заметки. Можно подумать, будто из всего этого выйдет
что-либо путное! И вообще этот материал вряд ли появится на страницах.
Билл, видите ли, дурью мается, не зная чем заполнить газетные полосы в
эти чудовищно жаркие дни, а она - только попробуй откажись!" Кэрол
выдали папку с газетными вырезками, и она направилась к письменному
столу. Ей потребовалось не более получаса, чтобы найти все необходимые
заметки. Некоторые вырезки уже пожелтели от времени, они разве что не
рассыпались в руках у девушки.
Пальцы Кэрол почернели от типографской краски: в те времена еще не
знали офсетной печати. Журналистка поморщилась. Чем-то жутким повеяло от
следов этой старой краски, этих древних заметок, повествующих об
убийствах давно минувших времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203