Джонни вспомнил ту ночь, когда они с Дафной приехали сюда после весеннего школьного бала на его стареньком «понтиаке». Стекла автомобиля запотели изнутри от их дыхания и от тумана снаружи. Как всегда, они проделали все, кроме того, что ему больше всего хотелось… но что он откладывал до того момента, когда Дафна будет готова. И вдруг без всякого предупреждения, как будто этот момент наконец наступил, она сняла платье и бросила его на переднее сиденье с такой непринужденной беззаботностью, словно отдавала ему не девственность, а кусочек торта.
Заниматься любовью с Дафной – это все, о чем Джонни мечтал с самой первой их встречи, когда она пришла в курилку рядом со школьной лабораторией. Хорошенькая ухоженная девочка с Агва-Фриа-Пойнт. Джонни обратил на нее внимание еще на уроках по испанскому и был приятно удивлен, что она тоже вспомнила его. Ему казалось, что он не в ее вкусе. Но Джонни ошибался… и не только в этом.
Тогда Джонни был уверен в одном: он нашел то, что искал.
В своем воображении Джонни сейчас видел Дафну так же ясно, как в ту ночь: завернувшись в покрывало, она смеялась и убегала от него по песчаным дюнам, а он пытался догнать ее. Позже, когда они развели костер, отблески пламени заливали Дафну теплым светом, и ее обнаженное тело как бы лучилось изнутри.
Остановившись на небольшой площадке, тридцативосьмилетний мужчина, к которому все теперь обращались не иначе как Джон или мистер Девейн, размышлял о том, понимала ли Дафна, как сильно он любил ее? Знала ли она, что решение оставить ее было самым трудным в его жизни? Джонни вышел на дорогу с двадцатью долларами и перочинным ножиком в кармане, останавливая случайные попутки, стреляя сигареты и перебиваясь плохим кофе и сандвичами в придорожных забегаловках.
«Ты ничтожество, подонок!» – кричал на него отец Дафны. Но те же слова Джонни слышал и от собственного отца. Их старики были чем-то похожи: оба ограниченные, упрямые, нетерпимые. Но если доктор Сигрейв был в городе уважаемым человеком, Фрэнк Девейн пользовался авторитетом только среди своих дружков-собутыльников.
Выйдя из машины и прислонившись к теплому капоту, Джонни закурил сигарету. Вокруг не было никого – час влюбленных парочек еще не пробил, а для любителей пляжного отдыха сегодня прохладно.
Джонни поднялся по склону ближайшей дюны и, прищурясь, смотрел, как солнце опускается в огненно-красные воды залива.
Дафна наверняка уже готова волком выть от соболезнований родственников и знакомых, но слишком хорошо воспитана, чтобы сразу уйти.
Пока Джонни скитался по дорогам и перебивался случайными заработками в автомагазинах, Дафна училась в Уэллсли, читала Чосера и Гегеля, участвовала в антивоенных маршах, которым никто не придавал значения, пока протестовать против войны не вошло в моду. К тому времени когда Джонни, повзрослев и поумнев, поступил в Калифорнийский университет, Дафна уже закончила учебу и уехала с мужем в Нью-Йорк.
«Убежден, у этого парня нет на теле следов от ее зубов», – успокаивал себя Джонни. Когда они в последний раз были вместе, Дафна уже знала, что он покидает ее навсегда, и чуть не сошла с ума от отчаяния и желания. В пылу страсти она укусила его в плечо до крови. Шрам со временем побледнел, но слабые отпечатки ее зубов все еще видны.
Джонни, щурясь, вглядывался вдаль, где серебрилась полоска горизонта. Глаза слезились от холода и соленого ветра с океана. Невдалеке хлопнула дверца автомобиля и кто-то позвал его: «Джонни!»
Он обернулся и увидел Дафну в джинсах, свитере и ветровке. Она стояла рядом, обратив лицо к последним лучам заходящего солнца, и в ее глазах цвета морской волны сверкали отблески заката. Печали и горести последних дней не потушили их изумрудный огонь, и Джонни радовался этому.
– Ни одной таблички – все поснимали, – заметила Дафна, оглядывая длинный забор, тянувшийся вдоль пляжа по границе частных владений. Обитатели местных коттеджей вели постоянную войну с отдыхающими.
– Подростки – их рук дело, – ответил Джонни. – Деревяшки пошли на костер.
Он улыбнулся, вспомнив, как они с Дафной пробирались сюда, не обращая внимания на таблички, запрещавшие здесь ходить, выгуливать собак и разбивать палатки.
– Им наплевать на запреты – они делают то, что им нравится. – Дафна лукаво усмехнулась.
– И мы с тобой живое тому доказательство.
– Я не о нас с тобой.
– Все ты врешь, – возразил Джонни. – Уж я-то знаю.
– Нет, это ты постоянно врешь, Джонни Девейн. Раньше я верила тебе, потому что считала тебя умнее. Но теперь поняла, что ты просто пытаешься сбить меня с толку.
Она слегка улыбнулась, и Джонни вдруг подумал, как давно не целовал ее.
– Умнее? Ну это вряд ли. Ты мне льстишь.
– Полагаешь, что если я заслужила высший балл по английскому, меня можно считать гением? Я имела в виду вовсе не это. Ты был гораздо умнее меня, потому что лучше знал жизнь и не смотрел в рот старшим. Ты лихо водил машину, но всегда четко знал, куда едешь, и мог поменять сдутую шину с закрытыми глазами.
– Да я и теперь могу. К сожалению, несмотря на весь этот опыт, я так и не понял, в чем смысл человеческого существования. – Он предложил: – Давай пройдемся, пока не стемнело. – Джонни протянул Дафне руку, но она не приняла ее. Некоторое время они шли молча, потом он внезапно спросил: – Помнишь встречу с читателями в университетском клубе Беркли пару лет назад? Я был там и сидел в последнем ряду.
Дафна остановилась и удивленно уставилась на него.
– Встреча, на которую пришло более пятнадцати человек? Но почему ты не подошел поздороваться со мной?
– Испугался, наверное. Ведь я и понятия не имел, что ты так талантлива. Вдруг сделаешь вид, что не знаешь меня?
Дафна горько рассмеялась:
– Моя жизнь совсем не похожа на волшебную сказку. – В огненных лучах заката ее лицо светилось изнутри и казалось таким прекрасным, что у Джонни перехватило дыхание. – Жаль, что ты не подошел и не пожал мне руку. – Она улыбнулась. – Тебе вовсе не обязательно было покупать мою книгу.
– У меня и так есть все твои книги. И я бы не ограничился рукопожатием.
Она покраснела и укоризненно произнесла:
– Мог бы сказать «привет».
– Привет! – Джонни снова протянул ей руку, и на этот раз она крепко пожала его широкую ладонь.
Джонни отбросил притворство – да и к чему изображать равнодушие, когда его буквально пожирает желание прижать ее к своей груди? Это ведь не вечер встречи одноклассников – он ни разу не был ни на одном из таких вечеров, поскольку знал, что там не будет Дафны.
– Джонни!
Она произнесла его имя, слегка растягивая «о», как когда-то прежде, и он подхватил это одно-единственное слово, как брошенную монетку.
Джонни и не думал целовать ее. Но Дафна отвернулась, и он заметил, что в ее глазах сверкнули слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82