Инстинкт, древний, как тяга к воде, тянул Дафну к лестнице, рядом с которой висела табличка «к офису окружного прокурора». Там ее ждет тот, на кого она всегда могла рассчитывать.
Поднимаясь по гранитной застекленной лестнице, Дафна вспоминала тот день, когда впервые обратила внимание на Джонни Девейна.
Ей было семнадцать. Джонни, по-боксерски коренастый и широкоплечий, в армейской куртке артиллериста, вполне мог сойти за тридцатилетнего парня. Дафна частенько видела его на остановке за зданием лаборатории колледжа, известным как курилка – он стоял там, небрежно прислонившись к стене, и курил с дружками.
В третьем, предпоследнем классе колледжа они вместе ходили на уроки испанского. Дафна, считавшаяся лучшей по первому и второму году обучения – она единственная прочла «Дон Кихота» в оригинале и подготовила по нему реферат, – была удивлена и даже несколько уязвлена, когда выяснилось, что Джонни гораздо свободнее, чем она, говорит по-испански. Преподавателю он сказал, что вырос вместе с испано-язычными детьми. Дафна знала квартал, о котором упомянул Джонни, – Флэтс, район дешевых мотелей, кишащий подозрительными личностями. Когда сестрам Сигрейв пришла пора сесть за руль мотоцикла, отец строго-настрого запретил им бывать в районе Флэтс.
Впервые крамольная мысль съездить туда посетила ее в тот день, когда Джонни, ухмыльнувшись, сказал достаточно громко, чтобы его могли слышать окружающие: «Я знаю несколько словечек по-испански, которых нет в учебнике, но они не для урока».
Дафна буквально сгорала от любопытства: что же это за словечки? И не раз представляла себе, как идет по темному переулку мимо сияющего неоновыми огнями мотеля и встречает Джонни и его взрослых приятелей, только что совершивших налет на какой-нибудь магазин. Он, наверное, небрежно бросит ей: «Привет!» – и сверкнет белозубой улыбкой.
Обстоятельства их знакомства оказались более прозаичными. Как-то раз Дафна, несколько тяготившаяся славой светоча класса и лучшей поэтессы колледжа, шмыгнула за угол в курилку и одолжила сигаретку у Скита Уокера. Тот прямо-таки опешил от ее просьбы. Дафна знала, что ее друзья тоже будут в шоке, но ей было наплевать. Затянувшись, она поняла, правда, слишком поздно, что для начала следовало потренироваться дома. Согнувшись пополам и кашляя, Дафна вдруг уперлась взглядом в чьи-то байкерские сапоги.
Сильная рука встряхнула ее за плечо, и знакомый голос насмешливо спросил: «Первый раз? Дайте покажу, как это делается…» Дафна выпрямилась и увидела Джонни Девейна, чьи серо-голубые глаза напоминали тень от облаков на водной глади океана. Джонни вынул сигарету из ее пальцев и сделал затяжку.
– Видите, как надо? Держите сигарету небрежно – так эффектнее. – И он смерил ее проницательным смеющимся взглядом.
«Все ясно, Джонни издевается надо мной», – подумала Дафна.
Смутившись, она сердито пробормотала:
– Я не стремлюсь производить впечатление.
– Вам это и не обязательно. – Он протянул ей руку. Ладонь у него была теплая и твердая. – Мы уже встречались?
– На занятиях по испанскому.
– Точно. – Джонни улыбнулся уголком рта, и Дафна поняла, что он проверял, запомнила ли она его.
Дафна тоже улыбнулась – все это так нелепо: остановка, усеянная окурками; Скит Уокер и Чез Ломбарди с любопытством уставились на нее, попыхивая сигаретами, а мистер Крейн, преподаватель английского, нахмурившись, наблюдает за ней из окна своего кабинета.
– Как поживаешь? – спросила Дафна по-испански, и Джонни прищурился, отметив ее фамильярное «ты». Поморщившись, она бросила взгляд на сигарету в его пальцах. – Глупо, правда? Я пришла сюда совсем не за этим. Может, научишь меня своим словам?
– Каким же это словам? – Губы его расплылись в плутоватой ухмылке.
– Ну, тем, которые нельзя произносить в классе, – кокетливо пояснила Дафна.
Услышав это, Джонни Девейн – тот самый Джонни, который, по слухам, поджег мусорные баки и выбил зуб Скиту Уокеру – от души расхохотался.
– Уж и не знаю, ваше высочество, – проговорил он, отсмеявшись. – Это мне надо у вас учиться.
И она действительно дала ему урок на всю жизнь.
Дафна научила его, что открытое сердце – разбитое сердце. И что предубеждения и предрассудки, привитые родителями, в конце концов всегда возьмут верх.
Она любила Джонни. А Джонни любил ее. Только сейчас, по прошествии многих лет, когда немного утихла боль, а воспоминания подернулись дымкой, Дафна поняла, как сильно он ее любил.
И теперь, проходя по коридору мимо кабинетов, откуда доносились голоса и телефонные звонки, Дафна чувствовала, как гулко колотится ее сердце. Узнает ли он ее? Узнает ли она в нем того восемнадцатилетнего парня, в которого была влюблена без памяти? Джонни отдал ей свое сердце, а она была настолько глупа, что не приняла этот бесценный дар.
Кабинет мистера Девейна находился в конце коридора. Дверь его была полуоткрыта, и Дафна, ожидая увидеть в приемной секретаршу, решительно переступила порог.
– Мне необходимо переговорить… – Она умолкла на полуслове, глядя на того, кто сидел за столом, заваленным бумагами и папками.
Мужчина поднял глаза, и Дафну обдало жаром – таким знакомым был этот взгляд.
– Здравствуй, Джонни, – тихо сказала она.
Он изменился: возмужал, приобрел внешний лоск. Русые волосы, прежде длиной до плеч, теперь были коротко подстрижены и в них появилась проседь, что придавало ему солидности. Джонни немного располнел, стал шире в плечах, выглядел спокойным и уверенным в себе. Казалось, парень, кулаками пробивавший себе дорогу во враждебном мире, наконец осознал, что настоящая сила – в способности обуздать зло законными методами.
И только серо-голубые глаза, смотревшие на Дафну с затаенным изумлением, остались прежними – глаза того, кто обещал ей достать луну с неба и кому она разбила сердце. Сейчас уже не имело значения, что Джонни ушел первым – Дафна не оставила ему другого выбора.
– Дафна! Сколько лет, сколько зим! – Джонни задержал на ней взгляд, поднялся и протянул руку.
Глядя на неестественно плоские косточки его пальцев, она вспомнила, что он сломал их, защищая ее от пьяного идиота Бифа Деболта, громилы, от которого все старались держаться подальше. Спокойный голос Джонни как-то не вписывался в воспоминания Дафны.
– Очень любезно, что ты зашла повидаться, хотя причина и не в этом, не так ли?
– Да. – Дафна отметила, что Джонни не изменил своей привычке сразу переходить к сути дела.
– Присаживайся. – Он сгреб с кресла бумаги и папки и пригласил ее сесть. Как только она опустилась в кресло, Джонни присел на край стола. – Я почти ничего не могу добавить к тому, что тебе уже, вероятно, известно.
– Мне известно только то, что мой отец убит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Поднимаясь по гранитной застекленной лестнице, Дафна вспоминала тот день, когда впервые обратила внимание на Джонни Девейна.
Ей было семнадцать. Джонни, по-боксерски коренастый и широкоплечий, в армейской куртке артиллериста, вполне мог сойти за тридцатилетнего парня. Дафна частенько видела его на остановке за зданием лаборатории колледжа, известным как курилка – он стоял там, небрежно прислонившись к стене, и курил с дружками.
В третьем, предпоследнем классе колледжа они вместе ходили на уроки испанского. Дафна, считавшаяся лучшей по первому и второму году обучения – она единственная прочла «Дон Кихота» в оригинале и подготовила по нему реферат, – была удивлена и даже несколько уязвлена, когда выяснилось, что Джонни гораздо свободнее, чем она, говорит по-испански. Преподавателю он сказал, что вырос вместе с испано-язычными детьми. Дафна знала квартал, о котором упомянул Джонни, – Флэтс, район дешевых мотелей, кишащий подозрительными личностями. Когда сестрам Сигрейв пришла пора сесть за руль мотоцикла, отец строго-настрого запретил им бывать в районе Флэтс.
Впервые крамольная мысль съездить туда посетила ее в тот день, когда Джонни, ухмыльнувшись, сказал достаточно громко, чтобы его могли слышать окружающие: «Я знаю несколько словечек по-испански, которых нет в учебнике, но они не для урока».
Дафна буквально сгорала от любопытства: что же это за словечки? И не раз представляла себе, как идет по темному переулку мимо сияющего неоновыми огнями мотеля и встречает Джонни и его взрослых приятелей, только что совершивших налет на какой-нибудь магазин. Он, наверное, небрежно бросит ей: «Привет!» – и сверкнет белозубой улыбкой.
Обстоятельства их знакомства оказались более прозаичными. Как-то раз Дафна, несколько тяготившаяся славой светоча класса и лучшей поэтессы колледжа, шмыгнула за угол в курилку и одолжила сигаретку у Скита Уокера. Тот прямо-таки опешил от ее просьбы. Дафна знала, что ее друзья тоже будут в шоке, но ей было наплевать. Затянувшись, она поняла, правда, слишком поздно, что для начала следовало потренироваться дома. Согнувшись пополам и кашляя, Дафна вдруг уперлась взглядом в чьи-то байкерские сапоги.
Сильная рука встряхнула ее за плечо, и знакомый голос насмешливо спросил: «Первый раз? Дайте покажу, как это делается…» Дафна выпрямилась и увидела Джонни Девейна, чьи серо-голубые глаза напоминали тень от облаков на водной глади океана. Джонни вынул сигарету из ее пальцев и сделал затяжку.
– Видите, как надо? Держите сигарету небрежно – так эффектнее. – И он смерил ее проницательным смеющимся взглядом.
«Все ясно, Джонни издевается надо мной», – подумала Дафна.
Смутившись, она сердито пробормотала:
– Я не стремлюсь производить впечатление.
– Вам это и не обязательно. – Он протянул ей руку. Ладонь у него была теплая и твердая. – Мы уже встречались?
– На занятиях по испанскому.
– Точно. – Джонни улыбнулся уголком рта, и Дафна поняла, что он проверял, запомнила ли она его.
Дафна тоже улыбнулась – все это так нелепо: остановка, усеянная окурками; Скит Уокер и Чез Ломбарди с любопытством уставились на нее, попыхивая сигаретами, а мистер Крейн, преподаватель английского, нахмурившись, наблюдает за ней из окна своего кабинета.
– Как поживаешь? – спросила Дафна по-испански, и Джонни прищурился, отметив ее фамильярное «ты». Поморщившись, она бросила взгляд на сигарету в его пальцах. – Глупо, правда? Я пришла сюда совсем не за этим. Может, научишь меня своим словам?
– Каким же это словам? – Губы его расплылись в плутоватой ухмылке.
– Ну, тем, которые нельзя произносить в классе, – кокетливо пояснила Дафна.
Услышав это, Джонни Девейн – тот самый Джонни, который, по слухам, поджег мусорные баки и выбил зуб Скиту Уокеру – от души расхохотался.
– Уж и не знаю, ваше высочество, – проговорил он, отсмеявшись. – Это мне надо у вас учиться.
И она действительно дала ему урок на всю жизнь.
Дафна научила его, что открытое сердце – разбитое сердце. И что предубеждения и предрассудки, привитые родителями, в конце концов всегда возьмут верх.
Она любила Джонни. А Джонни любил ее. Только сейчас, по прошествии многих лет, когда немного утихла боль, а воспоминания подернулись дымкой, Дафна поняла, как сильно он ее любил.
И теперь, проходя по коридору мимо кабинетов, откуда доносились голоса и телефонные звонки, Дафна чувствовала, как гулко колотится ее сердце. Узнает ли он ее? Узнает ли она в нем того восемнадцатилетнего парня, в которого была влюблена без памяти? Джонни отдал ей свое сердце, а она была настолько глупа, что не приняла этот бесценный дар.
Кабинет мистера Девейна находился в конце коридора. Дверь его была полуоткрыта, и Дафна, ожидая увидеть в приемной секретаршу, решительно переступила порог.
– Мне необходимо переговорить… – Она умолкла на полуслове, глядя на того, кто сидел за столом, заваленным бумагами и папками.
Мужчина поднял глаза, и Дафну обдало жаром – таким знакомым был этот взгляд.
– Здравствуй, Джонни, – тихо сказала она.
Он изменился: возмужал, приобрел внешний лоск. Русые волосы, прежде длиной до плеч, теперь были коротко подстрижены и в них появилась проседь, что придавало ему солидности. Джонни немного располнел, стал шире в плечах, выглядел спокойным и уверенным в себе. Казалось, парень, кулаками пробивавший себе дорогу во враждебном мире, наконец осознал, что настоящая сила – в способности обуздать зло законными методами.
И только серо-голубые глаза, смотревшие на Дафну с затаенным изумлением, остались прежними – глаза того, кто обещал ей достать луну с неба и кому она разбила сердце. Сейчас уже не имело значения, что Джонни ушел первым – Дафна не оставила ему другого выбора.
– Дафна! Сколько лет, сколько зим! – Джонни задержал на ней взгляд, поднялся и протянул руку.
Глядя на неестественно плоские косточки его пальцев, она вспомнила, что он сломал их, защищая ее от пьяного идиота Бифа Деболта, громилы, от которого все старались держаться подальше. Спокойный голос Джонни как-то не вписывался в воспоминания Дафны.
– Очень любезно, что ты зашла повидаться, хотя причина и не в этом, не так ли?
– Да. – Дафна отметила, что Джонни не изменил своей привычке сразу переходить к сути дела.
– Присаживайся. – Он сгреб с кресла бумаги и папки и пригласил ее сесть. Как только она опустилась в кресло, Джонни присел на край стола. – Я почти ничего не могу добавить к тому, что тебе уже, вероятно, известно.
– Мне известно только то, что мой отец убит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82