– Хоуп зажгла свечку под металлическим чайничком, добавила чайных листьев в кипящую воду и удовлетворенно усмехнулась: – Это особая любезность нашего мистера Гайэнны.
– Здесь кто-то произнес мое имя?
Самодельный занавес откинулся, и Мари увидела человечка, напоминавшего итальянского уличного торговца.
– Это наш доктор. Худшего не найти ни на суше, ни на море. Вроде итальянец, но я его не раз встречала на улицах Лондона. Его имя Гайэнна, но мы называем его Джузеппе. А как тебя зовут, цветочек?
– Мари. Мари Рейвен.
Доктор снял с головы котелок и обнажил лысину с остатками зачесанных наперед волос, поклонился.
– Я служила в доме лорда Роджера Пенскотта, а теперь попала в немилость.
– Должно быть, ты его здорово рассердила, если он послал тебя в такое место, – хихикнул Гайэнна.
– А я вот не жалуюсь, – фыркнула Хоуп. – Бывают места и похуже.
– Да ты чуть не с рождения смотрела на потолок через плечо мужчины: такая же, как все остальные. Дай шлюхе пристанище, и она уже на седьмом небе. Но эта девочка совсем из другого теста.
– Не имеет значения. Скоро она тоже научится давать да еще и получать от этого удовольствие; все мы одинаковы, и мужики это знают.
Мари слушала и не верила своим ушам. Так вот она, месть капитана Грегори! Ее привезли на корабль, чтобы отдать на растерзание голодным морякам. Рассказы Бена о жизни под палубой предстали перед ней в новом свете. Теперь она стала ровней тем женщинам с улицы, которым грозила голодная смерть, а то и кое-что похуже.
– Ну-ну, мой тюльпанчик, не надо расстраиваться. Они нас не тронут до тех пор, пока не выветрится их ярость. Вот когда они как следует подумают, тогда и придут к нам поделиться своим горем.
Мари проснулась от сильной качки. Ритм движения корабля изменился. Если раньше он легко скользил по воде, то теперь его подбрасывало и швыряло во все стороны. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам, доносившимся с палубы. Хоуп куда-то исчезла, мерцающий свет свечи наполнял небольшое помещение причудливыми извивающимися тенями. Внезапно Мари вскочила, объятая ужасом. Что, если корабль тонет? Быстро пройдя обратный путь к выходу, она остановилась у того места, где томились завербованные матросы. Выглядели они все ужасно – лохмотья из парусины едва прикрывали их тела, а на бледных, нездоровых лицах отражались ярость и страх.
Стоя в центре и уперев руки в бока, Хоуп презрительно обращалась к верзиле с большущим животом:
– Можешь говорить все, что угодно, Том Ганн, но ты навлечешь беду на нас на всех.
– Придержи язык, женщина, эти помои даже голодная собака не станет есть!
– Плевать мне на собаку, а вот если ты не замолчишь, познакомишься с плеткой-девятихвосткой.
– Лучше убирайся за свою простыню – не хочу иметь дела с такими, как ты. Мы честные люди; нас обманом утащили от дома, от родного очага. Что станется без меня с моей семьей? И все это дело рук капитана. – Вскинув глаза, говоривший увидел Мари и, огромными шагами приблизившись к ней, вывел ее вперед. – Чтоб я пропал! Еще одна! Значит, вас тут две, чтобы нас усмирять?
В трюме наступила мертвая тишина. Множество глаз не отрываясь смотрели на Мари.
– Не может быть, – произнес кто-то. – Она ненастоящая.
– Лакомый кусочек, клянусь Богом!
Мари подняла глаза: тощий как плеть человек с ястребиным лицом, ухмыляясь, смотрел на нее.
– На суше или на корабле я всегда питал слабость к таким вот черноволосым. Поди сюда, красотка, подари мне поцелуй, а может, и еще что-нибудь.
Чьи-то руки схватили Мари, подняли в воздух и швырнули тощему матросу. Тот засмеялся от предвкушения, подтащил ее к себе, пытаясь поцеловать; рука его уже шарила по ее груди… И тут Мари изо всей силы ударила его сжатым кулаком между глаз. Моряк взвыл и мгновенно ответил таким ударом, от которого Мари упала на пол.
– Я тебе покажу, шлюха! Я тебя так проучу, что не скоро забудешь.
– Прекрати это, Нэд Слай! – взревел гигант.
– А ты не лезь не в свое дело. – Тощий начал расстегивать пояс. – Ты нам тут не начальник. Я хочу научить эту шлюху хорошим манерам. Ты же сам сказал, что это все штучки капитана.
Том Ганн прошел вперед и встал между ними.
– Сперва я тебе хребет сломаю.
Человек с ястребиным лицом побледнел. Еще один матрос вышел вперед, и Мари узнала этот голос: его она слышала первым, как только спустилась в трюм.
– Он прав, Нэд. Эта девушка – настоящая отрава для нас. Посуди сам, мы только первый день как вышли в море, а уже готовы глотки друг другу перегрызть из-за нее. Иди лучше и ложись спать. Она, конечно, лакомый кусочек, но не для тебя.
Нэд гневно сверкнул глазами:
– Ты тоже не лезь не в свое дело, Джошуа.
Однако по всему было видно, что он решил до поры до времени не затевать ссоры.
Гигант взял Мари за руку и помог ей подняться.
– А теперь вы обе убирайтесь за свою простыню и больше к нам не показывайтесь.
Виляя задом, Хоуп с коротким смешком удалилась, и Мари поспешила следом за ней.
– Этот Том Ганн очень напоминает моего отца. Такой же праведник. – Новая подруга подала Мари одеяло, добытое откуда-то с верхней палубы. – Помяни мое слово, пройдет время, и матросы все равно придут к нам за утешением. Так всегда бывает. Через несколько месяцев в открытом море все они и думать забудут о женах и семьях. – Хоуп взглянула на Мари, видимо, удивляясь ее молчанию. – Я тебе говорю, бывает намного хуже. Здесь нас кормят, у нас есть хоть какая-то крыша над головой, а это совсем не то, что промозглая темная аллея и дождь в спину. Пройдет немного времени, и новые друзья станут помогать нам, чем смогут, а к концу путешествия, глядишь, и мы получим свою долю. Так что не горюй, лапушка. – Хоуп ободряюще улыбнулась.
Однако Мари по-прежнему молчала.
Она не могла заснуть. Ритм движения корабля снова изменился – теперь «Шпага Корнуолла» уже не так резко опускалась и поднималась на волнах. Мари взяла свечу, завернулась в простыню и выскользнула из своего убежища. Хирург Джузеппе сидел, сгорбившись на стуле в пьяном оцепенении. Девушка осторожно проскользнула мимо. Теперь, когда они вышли в открытое море, дверь на верхнюю палубу перестали закрывать, чтобы те, кому станет плохо, могли выйти из трюма подышать. Мари задула свечу и стала пробираться к носовой части корабля.
Палуба встретила ее свежим ночным ветром. На востоке светила луна, обещая ясную ночь, снизу доносился плеск волн о борт корабля.
Какая красота – мерцающая рябь воды и этот ветер. Если бы только сейчас Джейсон был рядом…
Мари ужаснулась. Как могла она подумать такое! Он ее предал, именно из-за него она оказалась в ловушке, запертая с шестьюдесятью матросами. Когда-нибудь они захотят взять свое, и тогда…
Океан, словно прислушиваясь к ее мыслям, что-то зашептал в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Здесь кто-то произнес мое имя?
Самодельный занавес откинулся, и Мари увидела человечка, напоминавшего итальянского уличного торговца.
– Это наш доктор. Худшего не найти ни на суше, ни на море. Вроде итальянец, но я его не раз встречала на улицах Лондона. Его имя Гайэнна, но мы называем его Джузеппе. А как тебя зовут, цветочек?
– Мари. Мари Рейвен.
Доктор снял с головы котелок и обнажил лысину с остатками зачесанных наперед волос, поклонился.
– Я служила в доме лорда Роджера Пенскотта, а теперь попала в немилость.
– Должно быть, ты его здорово рассердила, если он послал тебя в такое место, – хихикнул Гайэнна.
– А я вот не жалуюсь, – фыркнула Хоуп. – Бывают места и похуже.
– Да ты чуть не с рождения смотрела на потолок через плечо мужчины: такая же, как все остальные. Дай шлюхе пристанище, и она уже на седьмом небе. Но эта девочка совсем из другого теста.
– Не имеет значения. Скоро она тоже научится давать да еще и получать от этого удовольствие; все мы одинаковы, и мужики это знают.
Мари слушала и не верила своим ушам. Так вот она, месть капитана Грегори! Ее привезли на корабль, чтобы отдать на растерзание голодным морякам. Рассказы Бена о жизни под палубой предстали перед ней в новом свете. Теперь она стала ровней тем женщинам с улицы, которым грозила голодная смерть, а то и кое-что похуже.
– Ну-ну, мой тюльпанчик, не надо расстраиваться. Они нас не тронут до тех пор, пока не выветрится их ярость. Вот когда они как следует подумают, тогда и придут к нам поделиться своим горем.
Мари проснулась от сильной качки. Ритм движения корабля изменился. Если раньше он легко скользил по воде, то теперь его подбрасывало и швыряло во все стороны. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам, доносившимся с палубы. Хоуп куда-то исчезла, мерцающий свет свечи наполнял небольшое помещение причудливыми извивающимися тенями. Внезапно Мари вскочила, объятая ужасом. Что, если корабль тонет? Быстро пройдя обратный путь к выходу, она остановилась у того места, где томились завербованные матросы. Выглядели они все ужасно – лохмотья из парусины едва прикрывали их тела, а на бледных, нездоровых лицах отражались ярость и страх.
Стоя в центре и уперев руки в бока, Хоуп презрительно обращалась к верзиле с большущим животом:
– Можешь говорить все, что угодно, Том Ганн, но ты навлечешь беду на нас на всех.
– Придержи язык, женщина, эти помои даже голодная собака не станет есть!
– Плевать мне на собаку, а вот если ты не замолчишь, познакомишься с плеткой-девятихвосткой.
– Лучше убирайся за свою простыню – не хочу иметь дела с такими, как ты. Мы честные люди; нас обманом утащили от дома, от родного очага. Что станется без меня с моей семьей? И все это дело рук капитана. – Вскинув глаза, говоривший увидел Мари и, огромными шагами приблизившись к ней, вывел ее вперед. – Чтоб я пропал! Еще одна! Значит, вас тут две, чтобы нас усмирять?
В трюме наступила мертвая тишина. Множество глаз не отрываясь смотрели на Мари.
– Не может быть, – произнес кто-то. – Она ненастоящая.
– Лакомый кусочек, клянусь Богом!
Мари подняла глаза: тощий как плеть человек с ястребиным лицом, ухмыляясь, смотрел на нее.
– На суше или на корабле я всегда питал слабость к таким вот черноволосым. Поди сюда, красотка, подари мне поцелуй, а может, и еще что-нибудь.
Чьи-то руки схватили Мари, подняли в воздух и швырнули тощему матросу. Тот засмеялся от предвкушения, подтащил ее к себе, пытаясь поцеловать; рука его уже шарила по ее груди… И тут Мари изо всей силы ударила его сжатым кулаком между глаз. Моряк взвыл и мгновенно ответил таким ударом, от которого Мари упала на пол.
– Я тебе покажу, шлюха! Я тебя так проучу, что не скоро забудешь.
– Прекрати это, Нэд Слай! – взревел гигант.
– А ты не лезь не в свое дело. – Тощий начал расстегивать пояс. – Ты нам тут не начальник. Я хочу научить эту шлюху хорошим манерам. Ты же сам сказал, что это все штучки капитана.
Том Ганн прошел вперед и встал между ними.
– Сперва я тебе хребет сломаю.
Человек с ястребиным лицом побледнел. Еще один матрос вышел вперед, и Мари узнала этот голос: его она слышала первым, как только спустилась в трюм.
– Он прав, Нэд. Эта девушка – настоящая отрава для нас. Посуди сам, мы только первый день как вышли в море, а уже готовы глотки друг другу перегрызть из-за нее. Иди лучше и ложись спать. Она, конечно, лакомый кусочек, но не для тебя.
Нэд гневно сверкнул глазами:
– Ты тоже не лезь не в свое дело, Джошуа.
Однако по всему было видно, что он решил до поры до времени не затевать ссоры.
Гигант взял Мари за руку и помог ей подняться.
– А теперь вы обе убирайтесь за свою простыню и больше к нам не показывайтесь.
Виляя задом, Хоуп с коротким смешком удалилась, и Мари поспешила следом за ней.
– Этот Том Ганн очень напоминает моего отца. Такой же праведник. – Новая подруга подала Мари одеяло, добытое откуда-то с верхней палубы. – Помяни мое слово, пройдет время, и матросы все равно придут к нам за утешением. Так всегда бывает. Через несколько месяцев в открытом море все они и думать забудут о женах и семьях. – Хоуп взглянула на Мари, видимо, удивляясь ее молчанию. – Я тебе говорю, бывает намного хуже. Здесь нас кормят, у нас есть хоть какая-то крыша над головой, а это совсем не то, что промозглая темная аллея и дождь в спину. Пройдет немного времени, и новые друзья станут помогать нам, чем смогут, а к концу путешествия, глядишь, и мы получим свою долю. Так что не горюй, лапушка. – Хоуп ободряюще улыбнулась.
Однако Мари по-прежнему молчала.
Она не могла заснуть. Ритм движения корабля снова изменился – теперь «Шпага Корнуолла» уже не так резко опускалась и поднималась на волнах. Мари взяла свечу, завернулась в простыню и выскользнула из своего убежища. Хирург Джузеппе сидел, сгорбившись на стуле в пьяном оцепенении. Девушка осторожно проскользнула мимо. Теперь, когда они вышли в открытое море, дверь на верхнюю палубу перестали закрывать, чтобы те, кому станет плохо, могли выйти из трюма подышать. Мари задула свечу и стала пробираться к носовой части корабля.
Палуба встретила ее свежим ночным ветром. На востоке светила луна, обещая ясную ночь, снизу доносился плеск волн о борт корабля.
Какая красота – мерцающая рябь воды и этот ветер. Если бы только сейчас Джейсон был рядом…
Мари ужаснулась. Как могла она подумать такое! Он ее предал, именно из-за него она оказалась в ловушке, запертая с шестьюдесятью матросами. Когда-нибудь они захотят взять свое, и тогда…
Океан, словно прислушиваясь к ее мыслям, что-то зашептал в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77