Как ни странно, эти эксперты расходятся по вопросу о
том, живы курдли или мертвы. По мнению некоторых, тут случилась история,
подобная той, что описана у барона Мюнхгаузена, когда волк наскочил на
запряженную в сани лошадь, вгрызся в нее сзади, проел насквозь, сам
оказался в упряжи и помчался по дороге уже в качестве тягловой силы.
Именно так будто бы поступили члаки с курдлями. От гигантов, понемногу
выеденных изнутри, осталось всего ничего, самое большее - скелет и
огромная шкура с бронированными позвоночными дисками, и активисты
попеременно приводят в движение этого трухляка, а проще сказать - этот
труп, о чем, однако, упоминать запрещено, чтобы не огорчать Председателя.
Председатель твердо верит в превосходное здоровье и юношескую резвость
градозавров, тем более что сам он живет не в курдле, а совершенно обычной
резиденции, окруженной прекрасным парком, и о внутреннем положении в
курдлях узнает из правительственной прессы. Впрочем, люзанский
психосоциолог Тюрртирркарр полагает, что идея нациомобилизма жива, хотя
курдли сдохли, ибо вера, как известно, горами движет, а трупами и подавно.
Это, конечно, обман, но население принимает его на ура, и ничего
удивительного. Ведь они залезли в этих тварей, спасаясь от мегров, в целях
самосохранения, а не по идеологическим соображениям, и сознание своего
подчиненного положения на планете подспудно их угнетало. Попросту говоря,
противно им было так жить, особенно если учесть, что паразитизм никем на
Энции не одобряется. Кому на Земле придет в голову утверждать, что образ
жизни блох или солитеров есть высшая форма социализации? Но именно
Председатель, соединив в единое целое теорию идеального курдля с
традиционными легендами, а также с искаженными до неузнаваемости эпизодами
истории цивилизации и эволюции, удовлетворил политические амбиции члаков,
подчеркивая в своих трудах самоотверженный и потому возвышенный образ их
житья-бытья, ведущий прямиком к светлому будущему.
Таково мнение сторонников крайней концепции, называемой
мумификационной, или трупохожденческой. Однако нет недостатка в авторах,
которые держатся более умеренных взглядов. Они указывают, что время от
времени градозавры валятся наземь как подкошенные, чего гипотеза
трупохождения не объясняет. Значит, они все таки живы, хотя, может быть,
еле дышат, а впрочем, иногда и рыкают - на так называемых ревонстрациях,
или народных рычаниях, приуроченных к государственным праздникам. Что
касается их общественного строя, то он феодально-кастовый в анатомическом
смысле. Положение гражданина определяется местом, которое выделено для
него в курдле. К сожалению, имеются еще и другие точки зрения, но я просто
не в силах изложить их все; да и все равно невозможно было оценить
истинность ни одной из них. Я уже хотел распрощаться с этим разделом
библиотеки, как вдруг наткнулся на груду брошюр и газет, сваленных в углу
между двумя шкафами. Похоже, они были списаны и предназначены к вывозу на
свалку. Тут я призадумался по-настоящему: все они, хотя и были люзанского
происхождения, расточали дифирамбы нациомобилизму. Чихая от пыли, я все же
уселся над этой кипой, заглядывая то в репортажи, то в стихотворения,
поэмы и драмы, воспевающие очарование жизни в градозаврах, где все друг
дружку знают, где нет никакого отчуждения, разъединения и шустринного
наблюдения, где все зовут друг друга по имени и сердце каждого бьется в
унисон с сердцем этого доброго, изумительного существа, которое, узнав
ближе вкусы своих жильцов, выбирает на пастбищах травы и ягоды, способные
доставить им особое удовольствие. В этой груду я отыскал целые подшивки
журналов "Чары курдля" и "В курдельной тиши", песенник, из которого мне
запомнилась песня "Эх, живоглотик, живоглот", а также либретто оперы
"Курделио". Однако попадались и брошюры диаметрально противоположного
содержания, в которых брюхо курдля уподоблялось геенне, а в одном памфлете
утверждалось даже, что миллион лет назад на Энции высадились некие
праастронавты и поселили на загрязьях парочку пирозавров, а та наплодила
целые зловонные стада, каковая диверсия имела целью сбить Энцию с
благопристойного пути развития. Это, к сожалению, удалось, ибо гадкие
монстры поглотили не только члаков, но и люзанцев, во всяком случае
духовно, коль скоро теперь их головы забиты проблемой курдля, или
скурдления как спасения.
Отсюда можно было заключить, что на Энции нет других забот, кроме
одной-единственной: "Быть или не быть в курдле". Но я решил распрощаться с
ней, и к тому же ненадолго. Меня ожидали нетронутые доселе ряды шкафов с
регулярными шеренгами книг, трактующих о более высоких и сложных материях.
Когда я переступил порог первого зала, книжное собрание люзанистики
бесчисленными рядами своих корешков бросило мне вызов, от которого ноги у
меня подогнулись. Nec Hercules contra plures [и Геркулес бессилен против
множества (врагов) (лат.)], мелькнуло у меня в голове, но я тут же
добавил: Sursum corda [возвысимся духом! (лат.)]. С этой мыслью я ринулся
один против Энции - против громоздящихся друг на друга, словно
геологические слои, духовных отложений чужого мира.
Никогда относительность красоты не проявляется столь удручающе, как
при встрече двух планетарных рас различного происхождения. Профессор
Шимпанзер в своей "Сравнительной энтропологии" цитирует отчет для
служебного пользования, который представили своим властям энцианские
монстроведы, изучавшие множество земных телепередач. Особенно поразили их
конкурсы на звание "мисс Вселенная". Воплощением зла люди считают земную
гравитацию, причем борьба с нею возлагается на строго определенные части
тела. По непонятным причинам женщины обязаны выказывать свое участие в
этой борьбе постоянно, а мужчины лишь время от времени. По-видимому,
осознание такой диспропорции вызывает протесты самок гомо сапиенс,
именуемые движением за женскую эмансипацию. Его участники демонстративно
отказываются носить под одеждой специальную упряжь (хомуты), которая
противодействует гравитационному опаданию млекопитающих отростков,
символизирующих жизненную активность. Борьба бюстов с силой тяготения
неизменно заканчивается их поражением, о чем людям должно быть известно
заранее, поскольку с возрастом натяжение кожных тканей ослабевает. Тем не
менее самцы отказывают потерпевшим поражение самкам хотя бы в частице того
обожания, которым они окружали их, пока видимость независимости от
гравитации сохранялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
том, живы курдли или мертвы. По мнению некоторых, тут случилась история,
подобная той, что описана у барона Мюнхгаузена, когда волк наскочил на
запряженную в сани лошадь, вгрызся в нее сзади, проел насквозь, сам
оказался в упряжи и помчался по дороге уже в качестве тягловой силы.
Именно так будто бы поступили члаки с курдлями. От гигантов, понемногу
выеденных изнутри, осталось всего ничего, самое большее - скелет и
огромная шкура с бронированными позвоночными дисками, и активисты
попеременно приводят в движение этого трухляка, а проще сказать - этот
труп, о чем, однако, упоминать запрещено, чтобы не огорчать Председателя.
Председатель твердо верит в превосходное здоровье и юношескую резвость
градозавров, тем более что сам он живет не в курдле, а совершенно обычной
резиденции, окруженной прекрасным парком, и о внутреннем положении в
курдлях узнает из правительственной прессы. Впрочем, люзанский
психосоциолог Тюрртирркарр полагает, что идея нациомобилизма жива, хотя
курдли сдохли, ибо вера, как известно, горами движет, а трупами и подавно.
Это, конечно, обман, но население принимает его на ура, и ничего
удивительного. Ведь они залезли в этих тварей, спасаясь от мегров, в целях
самосохранения, а не по идеологическим соображениям, и сознание своего
подчиненного положения на планете подспудно их угнетало. Попросту говоря,
противно им было так жить, особенно если учесть, что паразитизм никем на
Энции не одобряется. Кому на Земле придет в голову утверждать, что образ
жизни блох или солитеров есть высшая форма социализации? Но именно
Председатель, соединив в единое целое теорию идеального курдля с
традиционными легендами, а также с искаженными до неузнаваемости эпизодами
истории цивилизации и эволюции, удовлетворил политические амбиции члаков,
подчеркивая в своих трудах самоотверженный и потому возвышенный образ их
житья-бытья, ведущий прямиком к светлому будущему.
Таково мнение сторонников крайней концепции, называемой
мумификационной, или трупохожденческой. Однако нет недостатка в авторах,
которые держатся более умеренных взглядов. Они указывают, что время от
времени градозавры валятся наземь как подкошенные, чего гипотеза
трупохождения не объясняет. Значит, они все таки живы, хотя, может быть,
еле дышат, а впрочем, иногда и рыкают - на так называемых ревонстрациях,
или народных рычаниях, приуроченных к государственным праздникам. Что
касается их общественного строя, то он феодально-кастовый в анатомическом
смысле. Положение гражданина определяется местом, которое выделено для
него в курдле. К сожалению, имеются еще и другие точки зрения, но я просто
не в силах изложить их все; да и все равно невозможно было оценить
истинность ни одной из них. Я уже хотел распрощаться с этим разделом
библиотеки, как вдруг наткнулся на груду брошюр и газет, сваленных в углу
между двумя шкафами. Похоже, они были списаны и предназначены к вывозу на
свалку. Тут я призадумался по-настоящему: все они, хотя и были люзанского
происхождения, расточали дифирамбы нациомобилизму. Чихая от пыли, я все же
уселся над этой кипой, заглядывая то в репортажи, то в стихотворения,
поэмы и драмы, воспевающие очарование жизни в градозаврах, где все друг
дружку знают, где нет никакого отчуждения, разъединения и шустринного
наблюдения, где все зовут друг друга по имени и сердце каждого бьется в
унисон с сердцем этого доброго, изумительного существа, которое, узнав
ближе вкусы своих жильцов, выбирает на пастбищах травы и ягоды, способные
доставить им особое удовольствие. В этой груду я отыскал целые подшивки
журналов "Чары курдля" и "В курдельной тиши", песенник, из которого мне
запомнилась песня "Эх, живоглотик, живоглот", а также либретто оперы
"Курделио". Однако попадались и брошюры диаметрально противоположного
содержания, в которых брюхо курдля уподоблялось геенне, а в одном памфлете
утверждалось даже, что миллион лет назад на Энции высадились некие
праастронавты и поселили на загрязьях парочку пирозавров, а та наплодила
целые зловонные стада, каковая диверсия имела целью сбить Энцию с
благопристойного пути развития. Это, к сожалению, удалось, ибо гадкие
монстры поглотили не только члаков, но и люзанцев, во всяком случае
духовно, коль скоро теперь их головы забиты проблемой курдля, или
скурдления как спасения.
Отсюда можно было заключить, что на Энции нет других забот, кроме
одной-единственной: "Быть или не быть в курдле". Но я решил распрощаться с
ней, и к тому же ненадолго. Меня ожидали нетронутые доселе ряды шкафов с
регулярными шеренгами книг, трактующих о более высоких и сложных материях.
Когда я переступил порог первого зала, книжное собрание люзанистики
бесчисленными рядами своих корешков бросило мне вызов, от которого ноги у
меня подогнулись. Nec Hercules contra plures [и Геркулес бессилен против
множества (врагов) (лат.)], мелькнуло у меня в голове, но я тут же
добавил: Sursum corda [возвысимся духом! (лат.)]. С этой мыслью я ринулся
один против Энции - против громоздящихся друг на друга, словно
геологические слои, духовных отложений чужого мира.
Никогда относительность красоты не проявляется столь удручающе, как
при встрече двух планетарных рас различного происхождения. Профессор
Шимпанзер в своей "Сравнительной энтропологии" цитирует отчет для
служебного пользования, который представили своим властям энцианские
монстроведы, изучавшие множество земных телепередач. Особенно поразили их
конкурсы на звание "мисс Вселенная". Воплощением зла люди считают земную
гравитацию, причем борьба с нею возлагается на строго определенные части
тела. По непонятным причинам женщины обязаны выказывать свое участие в
этой борьбе постоянно, а мужчины лишь время от времени. По-видимому,
осознание такой диспропорции вызывает протесты самок гомо сапиенс,
именуемые движением за женскую эмансипацию. Его участники демонстративно
отказываются носить под одеждой специальную упряжь (хомуты), которая
противодействует гравитационному опаданию млекопитающих отростков,
символизирующих жизненную активность. Борьба бюстов с силой тяготения
неизменно заканчивается их поражением, о чем людям должно быть известно
заранее, поскольку с возрастом натяжение кожных тканей ослабевает. Тем не
менее самцы отказывают потерпевшим поражение самкам хотя бы в частице того
обожания, которым они окружали их, пока видимость независимости от
гравитации сохранялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97