Ламорак гадал - природные ли это ходы, или
рукотворные. А может, это забытый выход из самого Ада? Ламораку вновь
стало жутко. И в этот момент стены тоннеля раздвинулись и свет
факелов отразили бесчисленные самоцветы, переливающиеся ранее в
слабом снопике света, струящегося откуда-то сверху.
Почти всю пещеру занимал водоем, в центре которого возвышался черный
каменный столб. Ламорак был уверен, что в камень воткнут волшебный меч,
как в древних легендах, но сколь не напрягал зрение, ничего подобного не
заметил - что-то, может, и лежало, но на рукоять меча явно не походило.
Они по самой стенке обходили водоем, продвигаясь к противоположному
тоннелю, как неожиданно из воды высунулась ужасающая морда водяной
твари. Шея чудовища была невероятно длинная, разинутую пасть с
многочисленными обломками некогда острых зубов переполняла густая
тягучая слюна, стекающая и капающая в воду, слеповатые глаза были
полузакрыты, уши и лоб покрывала темная, почти черная, и матовая чешуя. На
каменном постаменте в центре водоема вдруг отчетливо блеснула ослепительная
корона - из прозрачного хрусталя или драгоценных алмазов - издали было
не разглядеть ничего, кроме сказочного сияния короны.
Ламорак замер в ужасе, прижался к стене, рука непроизвольно нащупала
на груди нательный крестик. Появление чудища было неожиданностью и для
его спутников. Глухой сдавленный рык монстра холодил кожу.
Триан не растерялся, поднес факел к морде водяного чудища, длинные
обвислые волосины усов опалились, скрутившись в жгуты. Эмрис заорал
чуть дрожащим, но решительным голосом:
- Сгинь нечисть пещерная! Нам не нужно твоего сокровища, мы идем своей
дорогой! - И, подобно Триану, почти одновременно с ним, ткнул к морде
чудовища свой крестик на длинной серебряной цепочке. (Ламорак понял, что
Эмрис тоже испытывал страх в этом зловещем подземелье, раз держал наготове
святой крест в руке).
Ламорак тут же начал молитву, первую, что вспомнил:
- Помилуй... мя... Боже... по велицей... милости Твоей...
Неизвестно от жара ли факела Триана или от святого крестика и имени
Господа, но чудовище нырнуло резко под воду - только круги пошли
по черной воде, отражающей искорки самоцветов на стенах. Волшебная корона
на черном камне потухла и вновь стала почти невидимой.
Эмрис издал облегченный вздох, Ламорак перекрестился. Триан вопросительно
посмотрел на них, ожидая распоряжений.
- Если хочешь, - неуверенно сказал Эмрис Ламораку, - можем вернуться
назад, к свету.
Ламораку действительно больше всего сейчас хотелось увидеть солнце, листву
деревьев, выйти на свежий воздух - прочь от таинственных ужасов и ужасных
тайн подземелья. Всю силу воли пришлось собрать, чтобы ответить твердо:
- Мы же хотели посмотреть пещеру колдуна. Далеко еще идти?
- Нет, не далеко, около четверти часа.
Триан уже приближался ко входу в очередной тоннель и приятели поспешили
за ним.
Вдруг оттуда раздался шелест крыльев, и две твари вылетели из прохода.
Метнулись в свете факелов оцепеневших путников, рванули куда-то вверх, под
свод бриллиантовой пещеры и исчезли.
Путники поняли, что это были всего лишь летучие мыши. Хотя в деревнях и
утверждают, что эти твари - шпионы Сатаны, бояться их было непристойно.
Чтобы скрыть смущение от пережитого страха Ламорак и Эмрис громко
расхохотались, смехом прогоняя страх.
Эхо хохота отразилось от переливающихся разноцветными огнями стен и
словно разогнало пугающую тьму. Триан посмотрел на юношей. Эмрис,
успокаивая свой вселяющий отвагу смех, показал рукой на вход в тоннель.
Триан кивнул и, выставив вперед чадящий факел, шагнул в узкий ход.
* * *
Все собрались накануне. Пробирались небольшими группами по ночам, глухими
тропами, маскируясь под невинных местных путников, стараясь привлекать
как можно меньше внимания - они были на чужой территории, во
враждебной их великой вере стране.
Последними, как водится, прибыли представители ближайшего Каталога, с
восточного берега Ирландии. Собравшиеся апологеты Алгола нервничали -
из ирландского Каталога должен был приехать преемник нынешнего
отстоятеля частицы плоти Алгола. День Одухотворения начнется в полдень
и отложить его невозможно.
Но глубокой ночью опоздавшие прибыли, объяснив задержку страшной бурей в
проливе. Апологеты и их сопровождающие вздохнули с облегчением и, пропев на
ночь хвалебный файл Алголу, разошлись отдыхать по удобным подземным
покоям.
Лишь отстоятель, проживший шестнадцать лет у "кусочка малого плоти
Алгола" не собирался ложиться. Как и его преемник. Проверив все ли в
порядке, отшельник провел гостя, будущего служителя святого убежища,
наверх, в свою комнату, по убранству которой совершенно нельзя было
сказать, что ее хозяин чем-либо отличается от обычного британского
монаха.
Отстоятель поставил на стол объемистый кувшин сида - священного
напитка алголиан и прочертил над ним в воздухе воображаемую спираль
Алвисида. Алвисид среди многих других секретов научил своих учеников
его приготовлению. Крепкий эль или вино, или любой другой настой
выливался в особую посудину с необыкновенно узким высоким горлом, на
горло надевался специальный колпак с длинным тонким носиком-краном и
щель на горле замазывалась глиной. Потом сосуд ставили на огонь -
через некоторое время из крана текла жидкость, необычайно крепкая и
обжигающая, несколько глотков приводили человека в состояние
благоговейного восторга, а если выпить побольше, то во сне являлись
посланцы Алгола. Алголиане сделали сид ритуальным напитком, всемерно
распространяли его среди верующих, но рецепт приготовления держали в
строжайшей тайне.
Комната была небольшая, со скудной обстановкой - узкая койка,
деревянный, почерневший от времени стол и пара табуретов. Всю стену
занимал огромный комод - и никаких украшений на стенах, лишь
полагающееся христианскому монаху распятие, для отвода случайных глаз.
Небольшое окно было прикрыто деревянной ставней, комнату освещали три
толстые сальные свечи в тяжелом костяном подсвечнике. К сиду хозяин
достал круг черного хлеба, яйца, лук и шмат копченой оленины - дары
из Рэдвэлла. Достал две глиняные кружки, сел напротив преемника.
Вздохнул. Плеснул в кружки крепкого священного напитка. Это был его
последний вечер в жизни и он знал об этом.
- Тебе привет от почтенного Самиаса, - сказал гость. - Он помнит
тебя и желает успеха. Он собирался приехать, но занедужил, да поможет
ему Алгол.
- Он меня еще помнит, - грустно усмехнулся отстоятель. -
Шестнадцать лет прошло... Совсем наверно старый стал... А как там
почтенный Селект?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
рукотворные. А может, это забытый выход из самого Ада? Ламораку вновь
стало жутко. И в этот момент стены тоннеля раздвинулись и свет
факелов отразили бесчисленные самоцветы, переливающиеся ранее в
слабом снопике света, струящегося откуда-то сверху.
Почти всю пещеру занимал водоем, в центре которого возвышался черный
каменный столб. Ламорак был уверен, что в камень воткнут волшебный меч,
как в древних легендах, но сколь не напрягал зрение, ничего подобного не
заметил - что-то, может, и лежало, но на рукоять меча явно не походило.
Они по самой стенке обходили водоем, продвигаясь к противоположному
тоннелю, как неожиданно из воды высунулась ужасающая морда водяной
твари. Шея чудовища была невероятно длинная, разинутую пасть с
многочисленными обломками некогда острых зубов переполняла густая
тягучая слюна, стекающая и капающая в воду, слеповатые глаза были
полузакрыты, уши и лоб покрывала темная, почти черная, и матовая чешуя. На
каменном постаменте в центре водоема вдруг отчетливо блеснула ослепительная
корона - из прозрачного хрусталя или драгоценных алмазов - издали было
не разглядеть ничего, кроме сказочного сияния короны.
Ламорак замер в ужасе, прижался к стене, рука непроизвольно нащупала
на груди нательный крестик. Появление чудища было неожиданностью и для
его спутников. Глухой сдавленный рык монстра холодил кожу.
Триан не растерялся, поднес факел к морде водяного чудища, длинные
обвислые волосины усов опалились, скрутившись в жгуты. Эмрис заорал
чуть дрожащим, но решительным голосом:
- Сгинь нечисть пещерная! Нам не нужно твоего сокровища, мы идем своей
дорогой! - И, подобно Триану, почти одновременно с ним, ткнул к морде
чудовища свой крестик на длинной серебряной цепочке. (Ламорак понял, что
Эмрис тоже испытывал страх в этом зловещем подземелье, раз держал наготове
святой крест в руке).
Ламорак тут же начал молитву, первую, что вспомнил:
- Помилуй... мя... Боже... по велицей... милости Твоей...
Неизвестно от жара ли факела Триана или от святого крестика и имени
Господа, но чудовище нырнуло резко под воду - только круги пошли
по черной воде, отражающей искорки самоцветов на стенах. Волшебная корона
на черном камне потухла и вновь стала почти невидимой.
Эмрис издал облегченный вздох, Ламорак перекрестился. Триан вопросительно
посмотрел на них, ожидая распоряжений.
- Если хочешь, - неуверенно сказал Эмрис Ламораку, - можем вернуться
назад, к свету.
Ламораку действительно больше всего сейчас хотелось увидеть солнце, листву
деревьев, выйти на свежий воздух - прочь от таинственных ужасов и ужасных
тайн подземелья. Всю силу воли пришлось собрать, чтобы ответить твердо:
- Мы же хотели посмотреть пещеру колдуна. Далеко еще идти?
- Нет, не далеко, около четверти часа.
Триан уже приближался ко входу в очередной тоннель и приятели поспешили
за ним.
Вдруг оттуда раздался шелест крыльев, и две твари вылетели из прохода.
Метнулись в свете факелов оцепеневших путников, рванули куда-то вверх, под
свод бриллиантовой пещеры и исчезли.
Путники поняли, что это были всего лишь летучие мыши. Хотя в деревнях и
утверждают, что эти твари - шпионы Сатаны, бояться их было непристойно.
Чтобы скрыть смущение от пережитого страха Ламорак и Эмрис громко
расхохотались, смехом прогоняя страх.
Эхо хохота отразилось от переливающихся разноцветными огнями стен и
словно разогнало пугающую тьму. Триан посмотрел на юношей. Эмрис,
успокаивая свой вселяющий отвагу смех, показал рукой на вход в тоннель.
Триан кивнул и, выставив вперед чадящий факел, шагнул в узкий ход.
* * *
Все собрались накануне. Пробирались небольшими группами по ночам, глухими
тропами, маскируясь под невинных местных путников, стараясь привлекать
как можно меньше внимания - они были на чужой территории, во
враждебной их великой вере стране.
Последними, как водится, прибыли представители ближайшего Каталога, с
восточного берега Ирландии. Собравшиеся апологеты Алгола нервничали -
из ирландского Каталога должен был приехать преемник нынешнего
отстоятеля частицы плоти Алгола. День Одухотворения начнется в полдень
и отложить его невозможно.
Но глубокой ночью опоздавшие прибыли, объяснив задержку страшной бурей в
проливе. Апологеты и их сопровождающие вздохнули с облегчением и, пропев на
ночь хвалебный файл Алголу, разошлись отдыхать по удобным подземным
покоям.
Лишь отстоятель, проживший шестнадцать лет у "кусочка малого плоти
Алгола" не собирался ложиться. Как и его преемник. Проверив все ли в
порядке, отшельник провел гостя, будущего служителя святого убежища,
наверх, в свою комнату, по убранству которой совершенно нельзя было
сказать, что ее хозяин чем-либо отличается от обычного британского
монаха.
Отстоятель поставил на стол объемистый кувшин сида - священного
напитка алголиан и прочертил над ним в воздухе воображаемую спираль
Алвисида. Алвисид среди многих других секретов научил своих учеников
его приготовлению. Крепкий эль или вино, или любой другой настой
выливался в особую посудину с необыкновенно узким высоким горлом, на
горло надевался специальный колпак с длинным тонким носиком-краном и
щель на горле замазывалась глиной. Потом сосуд ставили на огонь -
через некоторое время из крана текла жидкость, необычайно крепкая и
обжигающая, несколько глотков приводили человека в состояние
благоговейного восторга, а если выпить побольше, то во сне являлись
посланцы Алгола. Алголиане сделали сид ритуальным напитком, всемерно
распространяли его среди верующих, но рецепт приготовления держали в
строжайшей тайне.
Комната была небольшая, со скудной обстановкой - узкая койка,
деревянный, почерневший от времени стол и пара табуретов. Всю стену
занимал огромный комод - и никаких украшений на стенах, лишь
полагающееся христианскому монаху распятие, для отвода случайных глаз.
Небольшое окно было прикрыто деревянной ставней, комнату освещали три
толстые сальные свечи в тяжелом костяном подсвечнике. К сиду хозяин
достал круг черного хлеба, яйца, лук и шмат копченой оленины - дары
из Рэдвэлла. Достал две глиняные кружки, сел напротив преемника.
Вздохнул. Плеснул в кружки крепкого священного напитка. Это был его
последний вечер в жизни и он знал об этом.
- Тебе привет от почтенного Самиаса, - сказал гость. - Он помнит
тебя и желает успеха. Он собирался приехать, но занедужил, да поможет
ему Алгол.
- Он меня еще помнит, - грустно усмехнулся отстоятель. -
Шестнадцать лет прошло... Совсем наверно старый стал... А как там
почтенный Селект?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195