- Их ферштее нихт!
- Я спрашиваю, что она будет делать, куда пойдет. - Заикин обратился через стол к Клаве.
- Она говорит, что будет работать, много работать, чтобы искупить грех своей Германии, - сказала Клава. - Может, в госпиталь ее пристроить по пути или в пекарню, в прачечную? Она говорит, что хочет работать только на русских солдат, пока идет война. В Бреслау она не хочет возвращаться...
За столом стало шумно.
- Валька у нас красавица. Не то что мы, - говорила Володе сидевшая рядом с ним Люся. - Ей даже сажей мазаться, безобразить себя приходилось, когда мы прятались. Ну, чтоб немцам не бросаться в глаза.
Она о чем-то задумалась, глядя на Валю, и лицо ее - обычное, чуть курносое, широкоскулое и не броское русское лицо - стало сосредоточенным.
- Да ты ешь, ешь, подкрепляйся. - Володя подсовывал Люсе то масло, то галеты, то колбасу, то разогретые консервы.
- А глядишь, и лучше, что мы с Клашей такими уродились, - продолжала она, не слушая Володю и уже обращаясь ко всем. - Там, где мы горе мыкали, только таким и выжить. Ведь шутка сказать, два года мы с Клашей, два года... А хозяин, боров такой! Успевай поворачивайся. И лютый, гадина! Помнишь, Клаша, как он нас прошлую зиму в пролетку свою впряг? Мол, катай-катай! И катали. А что поделаешь?..
И Люся и Клава были моложе Вали, но выглядели, пожалуй, старше. И руки - большие, красные... Руки крестьянок...
- Домой бы теперь, домой! - мечтательно произнесла Люся. - Вот поднимемся завтра и в дороженьку. Не верится! И что-то там у нас, что осталось?..
- А вы давно познакомились? - поинтересовался я у Вали.
- Нет, недавно, - сказала она. - Уже во время штурма Бреслау. А так работали в разных местах...
Мне надо было заступать на пост, сменять Сашу.
Я вышел на улицу. Моросил дождь. Над Бреслау, который казался сейчас очень далеким, полыхали зарницы. А у нас тишина.
Саша ждал меня:
- Там весело?
- Иди. Только началось.
- Пойду, а то холодно.
- Иди, иди...
Я заступил на пост и стал прогуливаться по улице, чтобы не слышать доносившихся из нашего дома веселых голосов. А там уже вовсю шумели, и пели, и звучала музыка...
Когда ходишь, время идет быстрее и не так скучно.
Приблизительно через час веселье в нашем доме закончилось, и ребята высыпали на улицу.
- Опять слякоть.
- Завтра помесим тесто!
Несколько ребят пошли провожать женщин. Хильда семенила за ними.
Последними из дома вышли Володя и Валя. Володя держал ее под руку.
- Ах вот где вы, юноша! - воскликнула она. - Адью! Зай гезунд, кнабе!*
_______________
* Будь здоров, мальчик! (нем.)
Валя да и Володя были порядком навеселе.
Они направились в сторону дома, где остановились женщины. До меня донеслись их голоса.
- Нет, сейчас нельзя. Позже. После отбоя... - говорил Володя.
- Я усну. Я так устала...
- В конце концов можешь ты подождать полчаса?
Я не заметил, как подошел лейтенант Соколов, возвращавшийся с дежурства в штабе.
- С кем это там Протопопов?
- Простите, товарищ лейтенант! Здесь три женщины из Бреслау вырвались, - объяснил я, - из наших угнанных. И еще немка с ними. Ужинали вместе, сейчас домой пошли...
- Это я слышал, а Протопопов с кем из них? Как ее зовут? Не слыхал? В голосе Соколова вдруг прозвучало беспокойство.
- Это Валя такая, Валентина, - сказал я. - Она из Орла, кажется.
- Валентина?
Я не успел сообразить, как Соколов решительной походкой направился туда, где только что стояли Володя и Валя.
Потом я услышал дикий женский крик. В испуге ко мне подбежал Володя:
- Что он, рехнулся? Что случилось? Сумасшедший!
Я тоже ничего не мог понять.
- Он спросил, как зовут ее. Я ответил...
Володя был похож сейчас на обиженного ребенка. Губы надуты, и в глазах чуть ли не слезы.
- Да брось! - сказал я. - Давай лучше закурим.
- Тебе хорошо говорить... А у меня все на мази было... И все из-за этого...
Меня не меньше Володи беспокоило случившееся.
- Придет лейтенант - наверно, скажет, что и почему.
Возвратились ребята, провожавшие Люсю и Клаву.
- Что произошло? Она бежит, орет, а он идет за ней и кричит: "Стой! Не трону! Стой!"
Володя продолжал ворчать:
- И надо же в такой момент...
Наутро Люся и Клава недоумевали:
- Может, они знакомые были? С Валькой-то?
- Как убежала вчера, так и не пришла. Не ночевала!
- А ваш лейтенант ничего вам не сказал?
- Куда же она денется теперь? Неужто одна ушла?
- Не ровен час, путалась с немцами...
- И такие были... Одним каторга, а другим удовольствие. Пристраивалась...
- Красавица! Нечего сказать!
- Нет, что-то здесь... Не может так...
- А ведь какой прикидывалась!
Мы недоумевали не меньше женщин. Лейтенант Соколов ни вчера, ни сегодня, после подъема и когда мы завтракали, не проронил ни слова.
И вдруг Хильда, молча стоявшая с женщинами, тихо произнесла:
- Зи вар ди фрау айнес дойчен СС оффициере! Зи загте мир зелбст унд бат швайген! Абер их каните зи фрюер бис цум айнтритт дер руссен!*
_______________
* Она была женой немецкого офицера СС! Она сама мне сказала и просила молчать! Но я знала их и видела раньше, до прихода русских! (нем.)
Через два дня нам с лейтенантом Соколовым удалось вырваться в Лигниц. Мы ехали на попутных, и всю дорогу комвзвода молчал. Обронил лишь несколько слов:
- Проголосуем!
- Влезай!
- Здесь сойдем...
- Теперь близко...
Я смотрел на Соколова и не узнавал его.
Он постарел за эти дни, осунулся. Морщины под глазами. Седина. Или я не замечал ее прежде? Нет, прежде у него не было ни одного седого волоса. Да и рано: ведь лейтенанту тридцать два.
Когда мы сошли на повороте, чтобы поймать следующую машину, Соколов долго тер глаза. Видно, они болели от бессонницы. И потом, в Лигнице, тоже тер их. И глаза его стали красными, воспаленными и еще более старыми.
По существу, я совсем не знал Соколова, но в нем было для меня что-то притягательное. Люди, ясные с первого взгляда, наверное, не так интересны.
Но вот что происходило сейчас с Соколовым? О чем он мучительно думал? Чем терзался? И что значила для него эта встреча с Валей-Валентиной?
Уже когда мы сидели в госпитале у Бунькова, я все ждал: вот сейчас он заговорит об этом, ведь друзья...
Но разговор шел обычный - о здоровье старшего лейтенанта, о дивизионе, о делах на фронте, о союзниках, которые наконец-то раскачались со вторым фронтом. И Соколов не вспоминал случившегося.
Я ёрзал на стуле рядом с койкой старшего лейтенанта, без конца поправляя сползавший с моих плеч халат. Палата выздоравливающих, в которой лежал Буньков, гудела. Забивали "козла". Сражались в шахматы. Смеялись, рассказывая что-то забавное. Шелестели газеты. Стучали костыли. Скрипели койки.
Дважды зашла сестра, сказав предостерегающе:
- Мальчики!
Ее не слушали. Только один из выздоравливающих оторвался от домино и бросил:
- Гоните! Хоть сейчас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69