– Действуй.
Франки встала, но, прежде чем уйти, сказала:
– Правда, странно? Такое ощущение, что мы действующие лица какого-то романа. Причем сейчас кульминационный момент. Ощущение потрясающее – оказаться в водовороте чьих-то страстей.
– Понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Бобби. – В этом есть что-то жуткое. Я скорее назвал бы это спектаклем, а не романом. Мы будто ворвались на сцену в середине второго акта, причем для нас роли не написаны. Однако приходится делать вид, что мы тоже что-то играем, и это тем более трудно, что мы понятия не имеем, что происходило в первом акте.
Франки энергично закивала.
– Я даже не очень уверена, что это второй акт, по-моему, уже третий. Чтобы понять, что было вначале, наверняка надо проделать длинный путь… И лучше бы нам поторопиться. Так как, сдается мне, финал спектакля близок.
– И занавес опустится над горой трупов, – сказал Зобби, – А ведь подумать только – на эту сцену нас привела самая обыкновенная реплика из четырех слов, лишенная для нас какого бы то ни было смысла.
– «Почему же не Эванс?» Правда, странно, Бобби, что хотя мы уже до многого докопались и в нашем спектакле все больше и больше действующих лиц, мы ни на шаг не приблизились к таинственному Эвансу.
– Насчет Эванса у меня есть свои соображенияя. У меня такое ощущение, что Эванс на самом деле никакой роли не играет. И хотя он и явился, так сказать, отправной точкой, сам по себе он, возможно, ничего не значит. Как в том рассказе Уэллса, в котором принц возвел то ли прекраснейший дворец, то ли храм, точно не помню, вокруг усыпальницы своей возлюбленной. А когда дворец был закончен, ему показалось, что одна деталь нарушает гармонию. И принц приказал: «Уберите это отсюда». А деталью была как раз сама усыпальница.
– Временами мне кажется, что никакого Эванса вообще не существует, – сказала Франки.
И, простившись кивком со своим «шофером», направилась к дому Бассингтон-Ффренчей.
Глава 21
Роджер отвечает на вопрос
Франки улыбнулась удача – неподалеку от дома она встретила Роджера.
– Привет, – сказал он. – Что-то вы рано вернулись из Лондона.
– Не было настроения там торчать, – сказала Франки.
– В дом уже заходили? – спросил Роджер. Лицо его омрачилось. – Представляете, Николсон рассказал Сильвии о бедолаге Генри. Бедняжка, тяжело ей это далось. Похоже, ничего подобного у нее и в мыслях не было.
– Я знаю, – сказала Франки. – Они оба были в библиотеке, когда я туда зашла. Она была.., очень расстроена.
– Послушайте, Франки, – сказал Роджер. – Совершенно необходимо убедить Генри лечь в клинику. Все не так уж безнадежно. Морфий он принимает не так давно… И у него есть стимул – Сильвия, Томми, его дом. Необходимо, чтобы он понял – после лечения он будет вполне нормальным человеком. Только Николсон сумеет ему помочь. На днях он со мной беседовал. Он добивается поразительных результатов, даже в тех случаях, когда люди годами находились под властью проклятого зелья. Если бы только Генри согласился лечь в Грэндж…
Франки не дала ему закончить.
– Послушайте, я хочу вас кое о чем спросить, – сказала она. – Задать вам один вопрос. Надеюсь, вы не сочтете, будто я сую нос не в свое дело.
– О чем речь? – заинтересованно спросил Роджер.
– Скажите, это вы взяли фотографию из кармана того человека.., который упал со скалы в Марчболте?
Франки пристально вглядывалась в лицо Роджера. То, что она увидела, вполне ее удовлетворило.
Легкая досада, некоторое смущение – ни испуга, ни прочих уличавших бы его чувств.
– Ну скажите на милость, как это вы догадались? – спросил он. – Вам сказала Мойра?.. Но ведь она не знает.
– Значит, это все же вы взяли фотографию?
– Боюсь, что так.
– А почему?
Роджер, кажется, опять смутился.
– Ну представьте мое положение. Меня попросили до приезда полиции побыть с этим несчастным. Смотрю, у него из кармана что-то торчит. И что же, оказывается, это фотография женщины, которую я знаю, – вот такое совпадение.., причем замужней женщины.., и, как я полагаю, не очень счастливой в браке. Что ей грозит? Дознание. Скандальная известность. Возможно, имя ее будут склонять во всех газетах. Я действовал по наитию. Я вытащил фотографию и порвал. Вероятно, я не должен был этого делать, но Мойра Николсон милейшее существо, и мне не хотелось, чтобы она оказалась в неприятном положении.
Франки облегченно вздохнула.
– Значит, вот оно что, – сказала она. – Знали бы вы…
– Знал что? – озадаченно спросил Роджер.
– Нет, сейчас я не смогу вам рассказать, – ответила Франки. – Возможно, позднее. Все довольно запутанно. Я понимаю, почему вы взяли фотографию, но что вам помешало сказать, что вы узнали покойного? Разве вам не следовало сказать полиции, кто он?
– Узнал покойного? – сказал Роджер. Он был явно растерян. – Как я мог его узнать? Я не был с ним знаком.
– Но вы же познакомились с ним здесь.., примерно за неделю до того.
– Дорогая моя, вы что, с ума сошли?
– Алан Карстейрс.., вас же познакомили с ним.
– А, конечно. Человек, который приезжал сюда с Ривингтонами. Но покойный был не Алан Карстейрс.
– Нет, Алан Карстейрс!
Они уставились друг на друга, потом Франки сказала с вновь вспыхнувшим подозрением:
– Вы не могли его не узнать.
– Я не видел его лица, – сказал Роджер.
– Как так?
– Не видел. Оно было прикрыто носовым платком.
Франки уставилась на него. И вдруг вспомнила, что, когда Бобби впервые рассказывал об этой трагедии, он помянул, что прикрыл лицо покойного носовым платком.
– И вам даже не пришло в голову посмотреть на него? – продолжала Франки.
– Нет. С какой стати?
«Если бы я обнаружила в кармане покойного фотографию своего знакомого, я бы непременно посмотрела на его лицо, – подумала Франки. – До чего же мужчины очаровательно нелюбопытны!»
– Бедняжка, – сказала она. – Мне ужасно ее жаль.
– Вы о ком.., о Мойре Николсон? Почему вам ее так жаль?
– Потому что она живет в постоянном страхе, – задумчиво проговорила Франки.
– Действительно, у нее всегда такой вид, будто до смерти кого-то боится. Но кого?
– Своего мужа.
– Да, вот уж кого я не пожелал бы иметь своим врагом, – признался Роджер.
– Она уверена, что он пытается ее убить, – выпалила Франки.
– О, Господи! – Роджер посмотрел на нее с недоверием.
– Присядьте, – сказала Франки. – Мне многое надо вам рассказать. Я могу доказать, что доктор Николсон – опасный преступник.
– Преступник?
В голосе Роджера слышалось откровенное сомнение.
– Выслушайте меня, а тогда скажете.
Франки кратко и точно изложила ему все, что произошло с того дня, когда Бобби и доктор Томас обнаружили тело незнакомца. Она утаила лишь то, что авария не была настоящей, но при этом дала понять, что задержалась в Мерроуэй-Корт только из-за страстного желания докопаться до сути этой загадочной истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Франки встала, но, прежде чем уйти, сказала:
– Правда, странно? Такое ощущение, что мы действующие лица какого-то романа. Причем сейчас кульминационный момент. Ощущение потрясающее – оказаться в водовороте чьих-то страстей.
– Понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Бобби. – В этом есть что-то жуткое. Я скорее назвал бы это спектаклем, а не романом. Мы будто ворвались на сцену в середине второго акта, причем для нас роли не написаны. Однако приходится делать вид, что мы тоже что-то играем, и это тем более трудно, что мы понятия не имеем, что происходило в первом акте.
Франки энергично закивала.
– Я даже не очень уверена, что это второй акт, по-моему, уже третий. Чтобы понять, что было вначале, наверняка надо проделать длинный путь… И лучше бы нам поторопиться. Так как, сдается мне, финал спектакля близок.
– И занавес опустится над горой трупов, – сказал Зобби, – А ведь подумать только – на эту сцену нас привела самая обыкновенная реплика из четырех слов, лишенная для нас какого бы то ни было смысла.
– «Почему же не Эванс?» Правда, странно, Бобби, что хотя мы уже до многого докопались и в нашем спектакле все больше и больше действующих лиц, мы ни на шаг не приблизились к таинственному Эвансу.
– Насчет Эванса у меня есть свои соображенияя. У меня такое ощущение, что Эванс на самом деле никакой роли не играет. И хотя он и явился, так сказать, отправной точкой, сам по себе он, возможно, ничего не значит. Как в том рассказе Уэллса, в котором принц возвел то ли прекраснейший дворец, то ли храм, точно не помню, вокруг усыпальницы своей возлюбленной. А когда дворец был закончен, ему показалось, что одна деталь нарушает гармонию. И принц приказал: «Уберите это отсюда». А деталью была как раз сама усыпальница.
– Временами мне кажется, что никакого Эванса вообще не существует, – сказала Франки.
И, простившись кивком со своим «шофером», направилась к дому Бассингтон-Ффренчей.
Глава 21
Роджер отвечает на вопрос
Франки улыбнулась удача – неподалеку от дома она встретила Роджера.
– Привет, – сказал он. – Что-то вы рано вернулись из Лондона.
– Не было настроения там торчать, – сказала Франки.
– В дом уже заходили? – спросил Роджер. Лицо его омрачилось. – Представляете, Николсон рассказал Сильвии о бедолаге Генри. Бедняжка, тяжело ей это далось. Похоже, ничего подобного у нее и в мыслях не было.
– Я знаю, – сказала Франки. – Они оба были в библиотеке, когда я туда зашла. Она была.., очень расстроена.
– Послушайте, Франки, – сказал Роджер. – Совершенно необходимо убедить Генри лечь в клинику. Все не так уж безнадежно. Морфий он принимает не так давно… И у него есть стимул – Сильвия, Томми, его дом. Необходимо, чтобы он понял – после лечения он будет вполне нормальным человеком. Только Николсон сумеет ему помочь. На днях он со мной беседовал. Он добивается поразительных результатов, даже в тех случаях, когда люди годами находились под властью проклятого зелья. Если бы только Генри согласился лечь в Грэндж…
Франки не дала ему закончить.
– Послушайте, я хочу вас кое о чем спросить, – сказала она. – Задать вам один вопрос. Надеюсь, вы не сочтете, будто я сую нос не в свое дело.
– О чем речь? – заинтересованно спросил Роджер.
– Скажите, это вы взяли фотографию из кармана того человека.., который упал со скалы в Марчболте?
Франки пристально вглядывалась в лицо Роджера. То, что она увидела, вполне ее удовлетворило.
Легкая досада, некоторое смущение – ни испуга, ни прочих уличавших бы его чувств.
– Ну скажите на милость, как это вы догадались? – спросил он. – Вам сказала Мойра?.. Но ведь она не знает.
– Значит, это все же вы взяли фотографию?
– Боюсь, что так.
– А почему?
Роджер, кажется, опять смутился.
– Ну представьте мое положение. Меня попросили до приезда полиции побыть с этим несчастным. Смотрю, у него из кармана что-то торчит. И что же, оказывается, это фотография женщины, которую я знаю, – вот такое совпадение.., причем замужней женщины.., и, как я полагаю, не очень счастливой в браке. Что ей грозит? Дознание. Скандальная известность. Возможно, имя ее будут склонять во всех газетах. Я действовал по наитию. Я вытащил фотографию и порвал. Вероятно, я не должен был этого делать, но Мойра Николсон милейшее существо, и мне не хотелось, чтобы она оказалась в неприятном положении.
Франки облегченно вздохнула.
– Значит, вот оно что, – сказала она. – Знали бы вы…
– Знал что? – озадаченно спросил Роджер.
– Нет, сейчас я не смогу вам рассказать, – ответила Франки. – Возможно, позднее. Все довольно запутанно. Я понимаю, почему вы взяли фотографию, но что вам помешало сказать, что вы узнали покойного? Разве вам не следовало сказать полиции, кто он?
– Узнал покойного? – сказал Роджер. Он был явно растерян. – Как я мог его узнать? Я не был с ним знаком.
– Но вы же познакомились с ним здесь.., примерно за неделю до того.
– Дорогая моя, вы что, с ума сошли?
– Алан Карстейрс.., вас же познакомили с ним.
– А, конечно. Человек, который приезжал сюда с Ривингтонами. Но покойный был не Алан Карстейрс.
– Нет, Алан Карстейрс!
Они уставились друг на друга, потом Франки сказала с вновь вспыхнувшим подозрением:
– Вы не могли его не узнать.
– Я не видел его лица, – сказал Роджер.
– Как так?
– Не видел. Оно было прикрыто носовым платком.
Франки уставилась на него. И вдруг вспомнила, что, когда Бобби впервые рассказывал об этой трагедии, он помянул, что прикрыл лицо покойного носовым платком.
– И вам даже не пришло в голову посмотреть на него? – продолжала Франки.
– Нет. С какой стати?
«Если бы я обнаружила в кармане покойного фотографию своего знакомого, я бы непременно посмотрела на его лицо, – подумала Франки. – До чего же мужчины очаровательно нелюбопытны!»
– Бедняжка, – сказала она. – Мне ужасно ее жаль.
– Вы о ком.., о Мойре Николсон? Почему вам ее так жаль?
– Потому что она живет в постоянном страхе, – задумчиво проговорила Франки.
– Действительно, у нее всегда такой вид, будто до смерти кого-то боится. Но кого?
– Своего мужа.
– Да, вот уж кого я не пожелал бы иметь своим врагом, – признался Роджер.
– Она уверена, что он пытается ее убить, – выпалила Франки.
– О, Господи! – Роджер посмотрел на нее с недоверием.
– Присядьте, – сказала Франки. – Мне многое надо вам рассказать. Я могу доказать, что доктор Николсон – опасный преступник.
– Преступник?
В голосе Роджера слышалось откровенное сомнение.
– Выслушайте меня, а тогда скажете.
Франки кратко и точно изложила ему все, что произошло с того дня, когда Бобби и доктор Томас обнаружили тело незнакомца. Она утаила лишь то, что авария не была настоящей, но при этом дала понять, что задержалась в Мерроуэй-Корт только из-за страстного желания докопаться до сути этой загадочной истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55