Что ж, в моей лодке было целых три водозаборных отверстия и только два сливных.
Сбросив ранец, я принялся думать, как мне теперь быть. Сценку со сквернословием лучше выкинуть, равно как и ту, в которой я убеждал себя, что поступил очень умно, покинув свое место лова напротив усадьбы Вудворда и, если уж на то пошло, выказал истинную мудрость, уехав из Грэнтэма с его надежными мостовыми. Я чувствовал себя круглым дураком. В придачу, у меня кончились сигареты.
Уняв колотун, я перевернул лодку. Края нанесенных ей смертельных ран загибались внутрь корпуса. Интересно, смогу ли я причинить ей новые повреждения, если малость поорудую камнем? Я отыскал большой булыжник и принялся колотить по пробоинам, выправляя их рваные края. Спустя несколько минут у меня немного поднялось настроение. Подложив под пробоину ещё один камень, я мало-помалу соединил её края. Во всяком случае, щель между ними исчезла. Затем я точно так же обработал остальные четыре дырки. Разумеется, о водонепроницаемости не могло быть и речи, но, по крайней мере, я не утону в первые же десять секунд. Возможно, даже продержусь на плаву полминуты. А через десять секунд я ещё буду на мелководье. Ремонт лодки наверняка позволит мне доплыть до места, где вода покроет меня с головой. Там и утону.
Ну-с, и каков же должен быть мой следующий шаг? Найти смолистую сосну. Тут был их дом родной. Отыскав одну, я попытался заставить её пустить слезу прямо на лезвие моего ножа. Она малость всплакнула, но явно недостаточно. Я принялся расширять ранку в стволе дерева и подгонять струйку смолы, которая текла едва ли быстрее, чем черная патока в январе. Потом проделал дырочку в коре другой сосны. Я набрал полное лезвие смолы, отнес её к лодке, вернулся. Набралось всего две капли. Я чувствовал себя как Робинзон Крузо во время строительства лодки. По крайней мере, у меня не возникало сложностей со спуском посудины на воду. Но зато именно на воде должны были начаться все мои беды. Примерно через час (хотя не знаю, сколько на это ушло времени) я залатал лодку, поставил на киль и опробовал в реке без нагрузки. Поскольку я замазывал корпус и снаружи, и изнутри, вода не просочилась в лодку сразу же, и это не удивило меня. Сложности начнутся, когда к весу лодки прибавится мой вес. Вот будет испытание для моих заплаток. Я укрепил подвесной мотор. В лодке по-прежнему было почти сухо. Бросив ранец на берегу, я ступил на борт корабля. Одна из латок начала пропускать воду. Я прижал к ней палец и сделался похожим на того голландского мальчишку, сестра которого кричала: "Так ты только расширишь дыру!"
Я завел мотор. По моим расчетам, мне удастся добраться до устья реки, прежде чем я сяду в лужу. Ха! Иногда мне случается найти подходящее словцо! Я направился к фарватеру, ничего плохого не происходило. Дырка под моей ладонью немного дрожала из-за мотора. Я медленно следовал излучинам реки. Здоровенный американский журавль сорвался с места и взлетел в облаке серо-синего пуха, едва не наградив меня инфарктом. Я чувствовал себя путешественником по Африке, который всматривается в берега реки, гадая, сползут ли лежащие там бревна в воду и превратятся ли в крокодилов. Все вокруг было неподвижно. Неподалеку от того места, откуда взмыл журавль, я заметил дохлого оленя; он плавал в воде и был совершенно не похож на Бемби. Открытия, которые я делал в северных лесах, перестали мне нравиться.
Я добрался до устья реки, плюнул в воду на счастье и чуть-чуть поддал газу. Может, я и чувствовал себя храбрецом, но все равно держался поближе к берегу, медленно продвигаясь вперед в сотне футов от суши. Еще одна пробоина начала пропускать воду, сначала совсем чуть-чуть, но вскоре вода забила фонтаном, и мне пришлось затыкать дыру другой рукой. Я попытался снова замазать её, но мокрая смола утратила вязкость и не прилипала. К тому же, надо было орудовать румпелем. В конце концов я убрал руку с пробоины. Черт с ней.
Медленно, но верно я продвигался вперед и, добравшись до песчаной косы в начале длинного прямого участка, улыбнулся, потому что увидел Второй остров. Он стал моим талисманом, указующим перстом, нацеленным в небо. По мере приближения остров делался все больше. Моя ладонь уже устала давать отпор озерной воде, затыкавшая другую дырку пятка - тоже. Я обходил остров, когда забил ещё один фонтан. Передвинувшись, чтобы заткнуть его другой ногой, я снял пятку с первой пробоины. И вода начала поступать в лодку оптом и в розницу. Я дал полный газ, и нос лодки задрался кверху. Пробоины в носовой части перестали пропускать воду, но пропускная способность дыр, расположенных рядом со мной, увеличилась вдвое.
Напротив усадьбы Вудворда мотор заглох. Оглянувшись, я понял, почему: его почти полностью покрыла вода. Я и впрямь тонул, преодолев три четверти пути до дома. Надо было держаться берега, я принял правильное решение. Но отказался от него, когда увидел остров, и теперь напоминал скаковую лошадь, которая почуяла свою конюшню. Борта почти скрылись под водой озера Биг-Краммок. Баки с воздухом в носу и корпусе лодки лишь придавали моему облику нелепости. О движении нечего было и думать, я мог только бултыхаться в воде и вспоминать слова нашего инструктора в лагере: "Один может потопить всех. Никто не имеет права покинуть тонущую лодку, даже крысы". Вот я и бултыхался.
Я не слышал, как завелся другой мотор. Я уловил звук, лишь когда он раздался совсем рядом, но был слишком погружен в размышления о своих бедах и в воду и даже не посмотрел, кто спешит мне на выручку. Мотор заурчал на низких оборотах, на борт моей лодки легла рука, и я, подняв глаза, увидел бородатое лицо своего спасителя Норберта Пэттена.
- Ну и ну! - в один голос воскликнули мы, и Пэттен добавил: - Спасен из пучины!
Я обрадовался встрече, даже несмотря на грязную повязку на его правой руке.
- У тебя есть буксирный трос? - спросил Пэттен, перекрикивая стрекот мотора на холостых оборотах. У него была точно такая же дюралевая лодка, но с более мощным мотором, способным одним могучим рывком выдернуть все мои затычки. Я бросил Пэттену моток мокрой веревки.
- Я поплыву с ветерком, так что, пожалуй, тебе лучше пересесть ко мне, Бенни, - сказал он, привязывая конец к скобе на носу.
- А кто заплатит за спасение? - жалобно спросил я. - Лодка-то не моя.
Похоже, он так и не понял, что я пытаюсь шутить, чтобы сохранить ясность мысли. Я пожал плечами и влез в его лодку. Пэттен подал мне руку, и я рухнул на сачки и банки с наживкой. Когда я поднялся, он уже включил передачу и направил лодку к знакомому причалу.
- Кто выпустил вас из больницы? - спросил я.
- Я пробыл там всего два часа. Ты сделал почти все, что надо, им почти не осталось работы. К счастью, та крышка не была отравлена, Бенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Сбросив ранец, я принялся думать, как мне теперь быть. Сценку со сквернословием лучше выкинуть, равно как и ту, в которой я убеждал себя, что поступил очень умно, покинув свое место лова напротив усадьбы Вудворда и, если уж на то пошло, выказал истинную мудрость, уехав из Грэнтэма с его надежными мостовыми. Я чувствовал себя круглым дураком. В придачу, у меня кончились сигареты.
Уняв колотун, я перевернул лодку. Края нанесенных ей смертельных ран загибались внутрь корпуса. Интересно, смогу ли я причинить ей новые повреждения, если малость поорудую камнем? Я отыскал большой булыжник и принялся колотить по пробоинам, выправляя их рваные края. Спустя несколько минут у меня немного поднялось настроение. Подложив под пробоину ещё один камень, я мало-помалу соединил её края. Во всяком случае, щель между ними исчезла. Затем я точно так же обработал остальные четыре дырки. Разумеется, о водонепроницаемости не могло быть и речи, но, по крайней мере, я не утону в первые же десять секунд. Возможно, даже продержусь на плаву полминуты. А через десять секунд я ещё буду на мелководье. Ремонт лодки наверняка позволит мне доплыть до места, где вода покроет меня с головой. Там и утону.
Ну-с, и каков же должен быть мой следующий шаг? Найти смолистую сосну. Тут был их дом родной. Отыскав одну, я попытался заставить её пустить слезу прямо на лезвие моего ножа. Она малость всплакнула, но явно недостаточно. Я принялся расширять ранку в стволе дерева и подгонять струйку смолы, которая текла едва ли быстрее, чем черная патока в январе. Потом проделал дырочку в коре другой сосны. Я набрал полное лезвие смолы, отнес её к лодке, вернулся. Набралось всего две капли. Я чувствовал себя как Робинзон Крузо во время строительства лодки. По крайней мере, у меня не возникало сложностей со спуском посудины на воду. Но зато именно на воде должны были начаться все мои беды. Примерно через час (хотя не знаю, сколько на это ушло времени) я залатал лодку, поставил на киль и опробовал в реке без нагрузки. Поскольку я замазывал корпус и снаружи, и изнутри, вода не просочилась в лодку сразу же, и это не удивило меня. Сложности начнутся, когда к весу лодки прибавится мой вес. Вот будет испытание для моих заплаток. Я укрепил подвесной мотор. В лодке по-прежнему было почти сухо. Бросив ранец на берегу, я ступил на борт корабля. Одна из латок начала пропускать воду. Я прижал к ней палец и сделался похожим на того голландского мальчишку, сестра которого кричала: "Так ты только расширишь дыру!"
Я завел мотор. По моим расчетам, мне удастся добраться до устья реки, прежде чем я сяду в лужу. Ха! Иногда мне случается найти подходящее словцо! Я направился к фарватеру, ничего плохого не происходило. Дырка под моей ладонью немного дрожала из-за мотора. Я медленно следовал излучинам реки. Здоровенный американский журавль сорвался с места и взлетел в облаке серо-синего пуха, едва не наградив меня инфарктом. Я чувствовал себя путешественником по Африке, который всматривается в берега реки, гадая, сползут ли лежащие там бревна в воду и превратятся ли в крокодилов. Все вокруг было неподвижно. Неподалеку от того места, откуда взмыл журавль, я заметил дохлого оленя; он плавал в воде и был совершенно не похож на Бемби. Открытия, которые я делал в северных лесах, перестали мне нравиться.
Я добрался до устья реки, плюнул в воду на счастье и чуть-чуть поддал газу. Может, я и чувствовал себя храбрецом, но все равно держался поближе к берегу, медленно продвигаясь вперед в сотне футов от суши. Еще одна пробоина начала пропускать воду, сначала совсем чуть-чуть, но вскоре вода забила фонтаном, и мне пришлось затыкать дыру другой рукой. Я попытался снова замазать её, но мокрая смола утратила вязкость и не прилипала. К тому же, надо было орудовать румпелем. В конце концов я убрал руку с пробоины. Черт с ней.
Медленно, но верно я продвигался вперед и, добравшись до песчаной косы в начале длинного прямого участка, улыбнулся, потому что увидел Второй остров. Он стал моим талисманом, указующим перстом, нацеленным в небо. По мере приближения остров делался все больше. Моя ладонь уже устала давать отпор озерной воде, затыкавшая другую дырку пятка - тоже. Я обходил остров, когда забил ещё один фонтан. Передвинувшись, чтобы заткнуть его другой ногой, я снял пятку с первой пробоины. И вода начала поступать в лодку оптом и в розницу. Я дал полный газ, и нос лодки задрался кверху. Пробоины в носовой части перестали пропускать воду, но пропускная способность дыр, расположенных рядом со мной, увеличилась вдвое.
Напротив усадьбы Вудворда мотор заглох. Оглянувшись, я понял, почему: его почти полностью покрыла вода. Я и впрямь тонул, преодолев три четверти пути до дома. Надо было держаться берега, я принял правильное решение. Но отказался от него, когда увидел остров, и теперь напоминал скаковую лошадь, которая почуяла свою конюшню. Борта почти скрылись под водой озера Биг-Краммок. Баки с воздухом в носу и корпусе лодки лишь придавали моему облику нелепости. О движении нечего было и думать, я мог только бултыхаться в воде и вспоминать слова нашего инструктора в лагере: "Один может потопить всех. Никто не имеет права покинуть тонущую лодку, даже крысы". Вот я и бултыхался.
Я не слышал, как завелся другой мотор. Я уловил звук, лишь когда он раздался совсем рядом, но был слишком погружен в размышления о своих бедах и в воду и даже не посмотрел, кто спешит мне на выручку. Мотор заурчал на низких оборотах, на борт моей лодки легла рука, и я, подняв глаза, увидел бородатое лицо своего спасителя Норберта Пэттена.
- Ну и ну! - в один голос воскликнули мы, и Пэттен добавил: - Спасен из пучины!
Я обрадовался встрече, даже несмотря на грязную повязку на его правой руке.
- У тебя есть буксирный трос? - спросил Пэттен, перекрикивая стрекот мотора на холостых оборотах. У него была точно такая же дюралевая лодка, но с более мощным мотором, способным одним могучим рывком выдернуть все мои затычки. Я бросил Пэттену моток мокрой веревки.
- Я поплыву с ветерком, так что, пожалуй, тебе лучше пересесть ко мне, Бенни, - сказал он, привязывая конец к скобе на носу.
- А кто заплатит за спасение? - жалобно спросил я. - Лодка-то не моя.
Похоже, он так и не понял, что я пытаюсь шутить, чтобы сохранить ясность мысли. Я пожал плечами и влез в его лодку. Пэттен подал мне руку, и я рухнул на сачки и банки с наживкой. Когда я поднялся, он уже включил передачу и направил лодку к знакомому причалу.
- Кто выпустил вас из больницы? - спросил я.
- Я пробыл там всего два часа. Ты сделал почти все, что надо, им почти не осталось работы. К счастью, та крышка не была отравлена, Бенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67