Меня подмывало сказать, что я бы надела даже мешковину, если бы это помогло мне выбраться отсюда, но осторожность заставила меня придержать язык, и я молча надела платье. К нему она дала расшитый пояс и нитку жемчуга. Надев мне на голову диадему, украшенную камнями, моя тюремщица отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.
Она пробормотала «очень красиво» и стала расставлять стол и стулья около жаровни. Для меня оставили поднос с холодной сдой, и, усадив меня за стол, она стала убирать в комнате и взбивать подушки на кровати. Аппетита у меня не было, хотя я ела очень давно. Но я ковыряла куриную ножку и, делая вид, что наблюдаю за старухой, рассматривала свою тюрьму.
Комната была хорошо обставлена, пол застлан свежим тростником, а у кровати аккуратно лежал толстый шерстяной ковер. Комната явно предназначалась для веселого времяпрепровождения, но убежать из нее было трудно. Окна были узкими с прочно запертыми ставнями. Здесь была только одна дверь, но она была прочной и посажена в крепкий деревянный косяк. Спрятаться было негде.
У одной стены стоял деревянный сундук, но мне показалось, что он слишком мал, чтобы им можно было воспользоваться. Жаровня, столик для игр и стулья – вот и вся мебель. И кровать. Я торопливо отвела от нее глаза, не желая верить, что Маэлгон может обесчестить меня.
Маэлгон, конечно, не надеялся, что меня можно угрозами заставить лечь с ним в постель или подкупить красивой одеждой и невообразимой роскошью.
Может быть, все это было уловкой для того, чтобы вывести меня из себя, но какой смысл в том, чтобы проявлять физическое насилие, а потом окружать таким вниманием?
Скоро я оставила попытки делать какие-то предположения и решила, что, может быть, я смогу заставить моего врага обнаружить свои намерения, используя его же тактику.
– Чего мы ждем? – раздраженно спросила я матрону.
– Его светлость, – ответила она.
Я встала, посмотрела на угли жаровни, потом медленно прошла по комнате, пока женщина убирала со стола.
– Как ты думаешь, здесь есть чем заняться?
Вздохнув, я медленно подошла к сундуку и лениво подняла крышку. Я не могла понять, глубок ли он или чем-то набит, потому что сверху лежал поднос, на котором стояли шахматные фигуры и тяжелая инкрустированная доска. Не раздумывая, я взяла игру и разложила ее на столе у жаровни. Я слышала, как женщина захлопнула крышку сундука, но заставила себя не поворачиваться и не смотреть, чем еще она занимается. Никоим образом я не собиралась показывать ей, что меня беспокоит мое положение пленницы.
Я расставила фигуры и снова принялась ждать. Моя голова гудела от усталости, а богини судьбы плели мое будущее. Наверное, я даже немного задремала, потому что вздрогнула, когда в дверь бешено застучали, и моя тюремщица побежала открывать.
Произошел обмен паролями, а потом дверь распахнулась, и в комнату вошел король Гвинедда с собакой по имени Дормат. Это заставило меня полностью проснуться и насторожиться.
Я подняла глаза, лениво крутя в пальцах шахматную фигуру. Я приветствовала его кивком и едва улыбнулась.
– О, кузен, – сказала я с усмешкой, – где ты так задержался?
ГЛАВА 21
МАЭЛГОН
Маэлгон остановился в двери, настороженный, как человек, вступающий на землю врага и не знающий, где его подстерегает засада.
За месяцы, прошедшие после похорон моего отца, он изменился. Самоуверенный мужчина, с которым я когда-то обменивалась колкостями, сейчас нервничал и был очень взвинчен, лицо его исказилось, глаза блестели. Черный плащ на нем был обшит мехом бобра, на поясе вышито золотой нитью, и двигался Маэлгон с небрежным изяществом. Но бегающие глаза выдавали его напряженность. Его огромная собака сидела спокойно и неподвижно. Но я не знала, кого боюсь больше.
– Я надеюсь, ты принес вина, – сказала я, жестом предлагая ему сесть. – Погреба короля Гвинедда известны повсюду, и я радовалась, что смогу проверить, оправдывают ли они свои похвалы. – Тщеславие и самонадеянность делают человека уязвимым, поэтому я рассчитывала, что на него подействует лесть и то, что он не знает, как равнодушна я к вину. – Может быть, – добавила я, вспоминая какое-нибудь название, которое упоминал Кэй, – у тебя есть что-то из тех вкусных вин из Пфальца?
– Сейчас нет. – Мой кузен все еще стоял в дверях: он достаточно хорошо знал меня, и это заставляло его быть осторожным. – Если бы я знал, что оно порадует тебя, я бы приказал подать его. Завтра утром я сам выберу бутылку.
Подобие улыбки мелькнуло на его губах, но взгляд оставался холодным и расчетливым.
– Вино не так уж и важно. – Я пожала плечами и опустила глаза на доску, жалея, что мне не удастся напоить его.
Маэлгон отпустил старуху и о чем-то поговорил с дозорным, прежде чем закрыл дверь и задвинул засов. Мне надо было приложить усилие, чтобы не вздрогнуть при этом звуке.
– Замечательная собака, кстати… такой породы я раньше не видела. – Я рассматривала собаку, изображая на лице восхищение.
Ее короткая гладкая шерсть была черной и блестящей, а тело мускулистым и поджарым, и я полагала, что если она встанет на задние лапы, то будет ростом с человека. Собака тоже смотрела на меня красными сверкающими глазами, я моргнула и отвела взгляд.
Мой кузен улыбнулся и, сделав знак Дормату лечь перед дверью, прошел через комнату к столу, за которым сидела я. При этом он не произнес ни слова.
– Я слышала про твой зверинец, – продолжала я, молясь, чтобы это не выглядело дурацким лепетом, – Говорят, он великолепен, в нем есть павлины, обезьяны и даже леопард.
Маэлгон засмеялся и сел, явно польщенный тем, что его любовь к экзотике так широко известна.
– Это не совсем леопард, – возразил он. – Это гепард, которого я котенком заказал в Каире у владельца египетского цирка. Но корабль затонул около Диганви, и животное потерялось.
Я удивилась, что он не слышал о сыновьях Палуга и пятнистой кошке, которую они спасли на побережье Англии, но решила не спрашивать его. Если его подданные предпочитают не сообщать ему, что происходит в его королевстве, я не думала, что это нужно делать мне.
– Какими ты будешь играть? – Он небрежно наклонился над доской и взял пешку, пытаясь заглянуть в вырез моего платья.
Я торопливо отвела глаза, чтобы он не заметил моего отвращения.
– Почему бы мне не поиграть белыми? – еле выдавила я из себя.
Итак, я разыграла начало, и на некоторое время мы сосредоточились на шахматах. Игра слишком напоминала жизненную ситуацию, чтобы к ней можно было относиться несерьезно. Когда мне удалось избежать расставленной ловушки, мы оба откинулись на спинки стульев, и я тяжело вздохнула.
– Может быть, займемся чем-нибудь более веселым? – спросил он, хватая мою руку, прежде чем я успела спрятать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116