И, забыв об осторожности, мы решили поехать на похороны сакса следующим утром. Но когда Фрида вышла из комнаты, Артур предложил, чтобы я осталась в Силчестере.
– Я буду сидеть здесь, и ставить заплатки на твои вещи, пока ты будешь путешествовать? – пошутила я, не веря, что он говорит серьезно. До этого мы всегда были вместе и расставались только тогда, когда Артур уходил на войну, и меня удивило его предложение. – Кроме того, я лучше тебя владею языком. Я тебе нужна, чтобы переводить.
Артур медленно ходил по комнате и остановился у края стола.
– Я думаю взять Ланса. Он достаточно бегло говорит на языке саксов, и мы прекрасно поймем, что происходит.
Когда я поняла, что Артур действительно хочет оставить меня дома, я вскочила на ноги. Этот высокомерный бретонец занял место Бедивера, а теперь может занять и мое место. Мне хотелось ответить колкостью.
Артур, прочитав беспокойство у меня на лице, торопливо добавил.
– Если до того дойдет, мы будем сражаться спина к спине.
Я молчала, смущенная практицизмом его слов; Я была его законной женой и соправительницей, но я не могла доказать Артуру, что владею мечом так же искусно, как Ланселот. Это выбило почву у меня из-под ног. Молча садясь на стул, я про себя проклинала тот день, когда женщин перестали учить обращаться с оружием.
На следующее утро Артур и Ланселот уехали вместе с Фридой. Если мой муж и испытывал какую-то тревогу, внешне это не было заметно. Мне оставалось только сидеть дома и волноваться.
Была уже середина дня, когда я пошла на псарню. В юности Артур провел много счастливых часов, присматривая за собаками сэра Эктора, и я знала, что должность главного псаря, которую он передал Грифлету, сыну Ульфина, была гораздо почетнее, чем думали некоторые придворные. Артур ценил в юноше его умение обращаться с собаками.
Я же ценила его за преданность и честность, унаследованные от отца.
Настроение Грифлета было не лучше моего. Они с Фридой дружили уже два года, и он думал, что сможет поехать с ней на похороны.
Я опустилась на колени рядом с ним, и мы смотрели, как в соломе возятся щенки. Кабаль настороженно следила за мной и за своими щенками, поэтому я попросила Грифлета взять самого маленького щенка из помета и дать его мне. Он был серый, как и его отец, и такой же общительный и тут же вцепился своими молочными зубками в манжету моей кофты.
– Ты знаком с семьей Фриды? – спросила я, полагая, что главный псарь знает этих людей не по разговорам.
– Нет. Она говорит, что они меня не примут, что она опозорит себя, если выйдет замуж за иностранца.
Последнее слово Грифлет произнес с иронией. Как и многих британцев, его злило, что иммигранты называли нас иностранцами, хотя жили на нашей земле. Фрида говорила, что в этом меньше неуважения, чем в том, что мы называли всех пришельцев саксами. Ведь среди них столько же англов, ютов или франков, сколько и саксов. Нет сомнения в том, что она была права, но мне все же не нравился скрытый смысл этого слова.
– Это значит, что ты и Фрида не поженитесь?
– Не знаю, госпожа. Она любит меня, в этом я уверен, и ей нравится жить при дворе. Но саксы очень замкнуты в кругу своего клана, всегда говорят о своей, прежней стране и поддерживают связи с родственниками, оставшимися там. Я не осмеливаюсь давить на Фриду, потому что боюсь, что она уедет и навсегда останется со своим кланом. – Юноша тяжело вздохнул и провел пальцем по носику щенка. – Я вздохну с облегчением, когда узнаю, что Фрида и его светлость вернулись домой.
Я была полностью с ним согласна.
Следующие четыре дня я выполняла свои обязанности с тяжелым сердцем, а когда пришло время возвращаться Артуру, Ланселоту и Фриде, мы с Грифлетом взяли собак и выехали их встречать.
Волкодавы первыми услышали звук копыт и бросились вверх по склону. Цезарь в восторге скакал, виляя хвостом, но Кабаль послушно заняла свое место недалеко от Артура и спокойно бежала рядом с его жеребцом так, как делала бы это, если бы они ехали воевать.
Фрида не вернулась, а осталась на время траура со своей семьей, хотя обещала приехать к нам до того, как мы отъедем в Корнуолл. Огорчение читалось на лице Грифлета, и обратно он ехал молча рядом с Лансом, а мы с Артуром уехали вперед. Быстроногая гарцевала и играла, но я держала ее на коротком поводе, а мой муж смотрел на меня покрасневшими глазами.
– Клянусь Юпитером, эти варвары любят пить, – сказал Артур с глуповатой улыбкой. – Все время мы провели в зале, лакая противное варево.
Он принялся описывать похороны с погребальным костром и ревом ветра. Языки пламени плясали и трещали, женщины кричали, а мужчины подбегали к костру и бросали в него амулеты.
Вместе с молитвой вверх поднималась безысходная скорбь, унося душу умершего человека к саксонским богам, которые жили в небесах, а не в глубине морских вод, как боги кельтов.
Но Артура больше интересовали не обряды, а человек, ради которого они совершались.
– Он не был ни воином, ни знатным человеком, он был просто старейшиной, Гвен, свободным человеком, который посвятил свою жизнь изучению саксонских законов. Их законы живут, действуют и меняются, и он был один из многих, кто устанавливал и определял их. У него не было королевской власти или большого богатства, но ты бы видела, сколько королей-вассалов съехалось, чтобы проститься с ним! – Артур восхищенно покачал головой. – А потом в Мид-Холле отец Фриды приветствовал нас как желанных гостей и представил всем присутствующим.
Мой муж пытался сдержать улыбку, как мальчишка, которому стоит большого труда не выдать тайну. Я выжидательно молчала, и через минуту он проговорился.
– Нас пригласили поехать на юг и посетить королей союзных саксов этим летом. Это может дать хорошие результаты: перемирие, переговоры и соглашения о торговле. А может быть, поможет этим пришельцам смешаться с британскими народами. Это прекрасная возможность продвинуть вперед наше Дело.
Он сиял от восторга, а я с сомнением качала головой. На мой взгляд, можно поддерживать дружеские отношения с одним человеком, но делать это гораздо сложнее с народом, который так и норовит отхватить у тебя кусок земли.
– Что еще тебе удалось о них узнать? – осторожно спросила я.
– Например, их женщины не заседают в Совете, они приносят чаши с медом и элем и прислуживают мужчинам в зале, а когда начинается серьезный разговор, уходят.
– Что же это за Совет, если на нем отсутствует половина населения? – возмутилась я.
Озорная улыбка тронула уголки рта Артура.
– Очень современный. Я подумываю, не ввести ли такой обычай дома. Мы лучше работали бы, если бы наше внимание не отвлекалось на прекрасный пол.
– Чушь! – прошипела я, не желая, чтобы ловким комплиментом прикрывалась мысль, совершенно оскорбительная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116