Траур по нему длился бы несколько недель. В храме Воскрешения загасили бы все огни, и маги колдовством затемнили бы небо. Совет воскресителей торжественно выбрал бы нового мага, а в Магистрате произносили бы хвалебные речи в честь покойного. Его имя дали бы улице или бульвару, в его честь принесли бы в жертву стада скота и, может, даже человеческую душу – скорее всего, скорбящего по Гэмелену добровольца…
Резкий голос Холлы Ий прервал мои мысли:
– Нам не нужен колдун, чтобы решить, в какую сторону плыть. Сойдет любая. Какая разница? Плюс-минус несколько дней.
Он вытащил из кармана золотую монету. Эта монета была отчеканена в Ирайе, с профилем короля Домаса на одной стороне и солнцем со змеей на другой. Меня удивило, как попала к пирату эта редкая монета.
– Пусть решают боги таверны, – сказал он. – Если выпадет король, плывем на север. Змея – на юг.
Я кивнула. Но когда он подбросил монету и она мелькнула в воздухе, мне внезапно привиделся король Домас. Север. Надо плыть на север. Монета звякнула о стол и замерла змеей вверх.
– Значит, юг, – сказал Холла.
Я едва не вскрикнула: «Нет! Надо плыть на север». Вдоль позвоночника побежали мурашки. Я почувствовала усталость и апатию и сказала:
– Очень хорошо, плывем на юг.
И этим я подписала наш приговор.
И мы поплыли на юг. Цепь рифов казалась нескончаемой, миля за милей острых скал и бесчисленные конусы вулканов. Многие из них курились, некоторые выплевывали лаву, которая изливалась в море. Вода кипела и испарялась. Однажды мы видели тысячи вареных рыб, плававших брюхом вверх. Тучи птиц с радостными криками носились над этим местом, пожирая богатый улов. Ветер переменился и принес плотное облако дыма и пепла с вершины вулкана. Стая птиц пролетела сквозь это облако, и я с ужасом увидела, что все они попадали в море. А потом едкий дым накрыл нас. От ужасающего зловония многих начало рвать. Корабль медленно уходил из опасного места, ибо гребцы, о писец, едва могли шевелить веслами. И если бы ветер в тот момент не переменился, вряд ли я надоедала бы тебе своими рассказами.
Мы отплыли на безопасное расстояние и остановились, чтобы глотнуть воздуха. В голове у меня стучало, кости ломило, словно я дралась с великаном. Я судорожно глотала сладкий воздух, и скоро мне стало лучше, головная боль отпустила.
Я отвернулась от борта, чтобы посмотреть, что с остальными, и тут раздался громкий крик:
– Пошел вон, дурак!
Это кричал Гэмелен! Но он же мертв?!
– Клянусь Тедейтом, я превращу тебя в жабу! И твоих родителей тоже!
Я бросилась к каюте, где лежал Гэмелен, оттуда навстречу мне выскочил с безумными глазами коротышка со шрамом на лице. Я проскочила мимо него и вбежала внутрь.
Гэмелен не лежал, а сидел и срывал с себя белый саван. Он посмотрел на меня, когда я вошла.
– Еще один вор! – вскричал он. – Отлично! Тебя я превращу в цаплю, можешь съесть того, первого, и всю его семью. Потом я пошлю демона, который выщиплет тебе перья на стрелы и сдерет с тебя кожу для колчана.
– Вы живы! – обрела я дар речи.
– Ясное дело, я жив, – проворчал маг, избавляясь от погребальных одежд. – Теперь, будьте добры, засветите лампу, чтобы я видел, кого буду превращать, в награду я сделаю это безболезненно.
Я ничего не сказала, уставившись в его широко раскрытые глаза. Желтый цвет вымыло из них, они были темны и пусты. Когда он поворачивал голову, его глаза не следили за предметами. Я опустилась возле него на колени.
Гэмелен понюхал воздух.
– Рали? – Он протянул руку и дотронулся до моей груди.
Я не отстранилась.
– Да, мой друг. Это Рали.
Он смутился, поняв, куда ткнул рукой, и отдернул ее.
– Извини, – сказал он. – Но здесь так темно. Пусть принесут лампы, попроси их, Рали. Ведь ты добрая.
– Сейчас полдень, – мягко сказала я.
Гэмелен притих. Морщинистая рука медленно коснулась глаз. Он вздрогнул. Я схватила его за тощее плечо. Лицо мага окаменело. Потом он улыбнулся и погладил мою руку.
– Я слеп. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Да.
– Тогда от меня теперь будет мало пользы. Я знал только одного слепого волшебника, но он потерял зрение, когда был молод. У него была целая жизнь, чтобы научиться колдовать без помощи глаз.
– Вы научитесь быстро, – торопливо сказала я. – Ведь вы – лучший маг.
На этот раз молчание было долгим. Я чувствовала, как Гэмелен борется с потрясением. Когда он заговорил, его голос был обычным, словно он примирился с ужасной потерей, раной, нанесенной не только телу, но и душе. Такой фатализм свойственен старым солдатам. Он вздохнул:
– Нет, теперь я обыкновенный старик. И, пожалуйста, не думай, что это нытье из жалости к самому себе. Я знаю, до каких пределов могу дойти. Я отодвигал эти пределы всю свою жизнь, но теперь с этим покончено.
– Скоро мы будем дома, – сказала я. – Там у вас будут десятки помощников.
Волшебник наклонил голову и принюхался, слегка высунув розовый, как у ребенка, язык.
– Мы заблудились, – заявил он.
– Не о чем волноваться, – возразила я. – Нам надо только обогнуть этот чертов риф. Мы очень скоро найдем дорогу.
Гэмелен мотнул головой.
– Я, может, и слепой, но остальные мои чувства говорят мне, что это будет нелегко.
– Боги делают легким путь, только если он ведет в пропасть.
Гэмелен рассмеялся. Я рада была слышать это. Теперь я окончательно поверила, что он на самом деле жив. Он сказал:
– Тогда будем считать мое невезение и невезение других хорошей приметой.
Волшебник зевнул. Я мягко заставила его лечь. Он не сопротивлялся. Я нашла одеяло, укрыла его до подбородка и подоткнула со всех сторон.
– Не давай мне спать слишком долго, – сказал он. – Нам надо о многом поговорить.
– Ладно, – пообещала я, боясь того, что он может спросить меня.
Я повернулась к двери, но он окликнул меня:
– Рали…
– Да?
Гэмелен повернул ко мне невидящее лицо.
– Твой отец гордился бы тобой.
Я не знала, что ответить, поэтому просто вышла и закрыла дверь.
Этой ночью мне снова приснилась Трис. Этот сон я уже видела и раньше, и снова наша любовь была приправлена страхом, потому что я знала, что должно случиться. И снова пришел архонт. Моя нагота была осмеяна. Потом оказалось, что мне снится «сон во сне». Я проснулась во сне и узнала, что Трис снова меня бросила. Мы боролись с ней. Она ударила меня своим серебряным ножичком. А потом я, дрожа, проснулась по-настоящему в своем гамаке. Закрыв глаза, я молилась, чтобы кошмар больше не повторился.
Раздался громкий стук. Полилло выругалась. Я услышала, как заскрипели веревки, когда Корайс слезла со своей койки, чтобы выяснить, что случилось. Но я не открыла глаза, боясь увидеть. Я чувствовала боль в том месте, куда пришелся уда? Трис во сне. Снова какой-то шум и голос Гэмелена:
– Рали!
Я открыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145