— Я был естественно очень озадачен. — Что это значит? Кто это такой?
Кэти немного помолчала.
— Своим Добрым Псом королева называет сэра Джорджа Вилльерса. Как раз в это время он явился на аудиенцию, и королева велела мне оставаться, пока беседовала с ним.
— Уверен, что это большая честь. Поэтому ты и ведешь себя так странно.
— Он очень красив и любезен. Гораздо приятнее, чем граф Сомерсетский.
— Тогда надеюсь, он не кончит тюрьмой, как тот, — я внимательно посмотрел на нее.
— Кэти, мне кажется, этот новый фаворит понравился тебе.
Она ответила задумчиво.
— Нет, пожалуй, нет. Но у него какой-то дар сеять вокруг себя веселье и радость. Ты бы слышал, как много теперь смеха в королевских покоях! Королеве он нравиться, Роджер. Говорят, что она взяла его ко двору для того, чтобы избавиться от того, другого. Ее Величество сказала, что скоро он будет назначен королевским конюшим.
— Еще одна история быстрого возвышения благодаря выдающимся способностям, — не без сарказма произнес я. У меня были все основания гордиться собственной карьерой, и достиг я всего лишь благодаря собственным усилиям, а потому испытывал легкое презрение ко всем придворным интригам. — Ну что же, если у кормила власти обязательно должен стоять смазливый молодой человек, мне по крайней мере приятно слышать, что новый фаворит приятнее и любезнее прежнего.
Кэти казалось вдруг потеряла интерес к этой теме. Неожиданно она заговорила о тайнике, в котором я здесь когда-то скрывался. Я рассказывал ей о днях, проведенных в этом мрачном подземелье, и поэтому, естественно, ее любопытство было вполне оправдано. Я решил, что не будет особого вреда, если я покажу ей тайный ход, тем более что в конечном итоге хозяином этого дома все равно должен был стать я. Мы вошли в альков, и я нажал ногой на скрытую дверь люка. Она медленно открылась.
Кэти взглянула в темное отверстие и зябко повела плечами.
— Как глубоко этот ход идет вниз? — спросила она.
— До первого этажа. Внизу расположена низенькая комнатушка. В ней едва можно выпрямиться во весь рост. Если король неожиданно изменит к нам свое отношение, ты, я и наш маленький Джон всегда можем укрыться там на некоторое время.
Я произнес это шутливым тоном, но глаза Кэти расширились от ужаса.
— Одна мысль об этом приводит меня в трепет! — воскликнула она. — Закрой, пожалуйста, поскорее этот люк. Я не могу смотреть на него без страха. — Потом она слабо улыбнулась и произнесла. — Какое мужество нужно иметь, чтобы провести там в одиночестве целую неделю!
— Дорогая, я провел там неделю отнюдь не потому, что я такой храбрец. Напротив, загнал меня туда страх. Я знал, что это единственное в Лондоне место, где я могу чувствовать себя в безопасности.
— Не будем спорить о твоем мужестве. Я ведь видела, как ты дрался на дуэли. Как я ненавидела всех тех людей, которые собрались тогда там. Ведь никто из них не помешал тебе рисковать жизнью. Я была уверена, что ты будешь убит. — Она снова улыбнулась. — Если бы ты только остановился тогда на дороге после дуэли. Я хотела попросить тебя взять меня с собой. Я махнула тебе, но ты проскакал мимо. Я даже не была уверена, что ты заметил меня.
Я взял обе ее ладони в свои и нежно сжал.
— Как бы мне хотелось тогда посадить тебя в седло перед собой. Но это было невозможно, любимая. Я не мог подвергнуть тебя такой опасности. То, как все случилось позднее…
— А устроила это я сама.
— То, как все устроила ты, оказалось гораздо удачнее. На свете не было человека счастливее меня, когда я вошел в эту каюту и увидел там тебя.
— Я чуть с ума не сошла от волнения перед твоим приходом. «А что если он все-таки не любит меня? Что если я ему совсем не нужна», — без конца повторяла я про себя. Корабль опаздывал на сутки, и я не знала ни минуты покоя. Я уже решила сбежать на берег, прежде, чем ты поднимешься на корабль.
Память об этом дне была еще свежа у нас обоих. Мы сидели и умиротворенно улыбались, молча глядя друг на друга.
Я мысленно благодарил судьбу за дары, которые она мне преподносила в последнее время и строил планы на будущее. Я построю башни по бокам нового дома, перестрою центральную часть здания. Переделаю вход, установлю боковую лестницу.
— Роджер!
— Да, дорогая?
— Я должна кое-что сказать тебе. И почти боюсь этого. Мне так хочется продолжать жить так, как мы жили до сих пор.
— Все это звучит очень таинственно. Что ты имеешь в виду?
— Какое твое самое сокровенное желание, разумеется, кроме того, чтобы в нашей семье все было благополучно.
— На этот вопрос ответить очень легко. Я хочу, чтобы Джон был прощен и тоже мог вернуться домой.
Она одобрительно кивнула головой.
— Я так и думала. Теперь мне легче сказать то, что я собиралась. Королева придумала способ осуществить это. Но от тебя потребуется большая жертва, дорогой. Всем нам придется принести большую жертву.
Я не понимал, о чем она ведет речь.
— Быть может Ее Величество хочет, чтобы я уговорил Джона вернуться?
— Нет, все далеко не так просто. Ее Величество сказала, что король по-прежнему решительно настроен против Джона, и никакие попытки переубедить его пока успехом не увенчались. Теперь это будет зависеть от сэра Джорджа Вилльерса.
— Вилльерс! — Я начинал испытывать тревогу. — Какое он имеет отношение к этому?
— Боюсь, очень большое. Королева считает, что только он один может заставить короля изменить свое мнение. Но перед этим следует убедить сэра Джорджа выступить в качестве ходатая и сделать это придется тебе.
Я рассмеялся.
— Кэти, у меня столько же шансов убедить сэра Джорджа Вилльерса, как и прочесть древние персидские манускрипты. Я не знаю его и скорее всего никогда не увижу.
Тут нашу беседу прервал шум из соседней комнаты. Кэти бросилась туда и не возвращалась довольно долго. Когда она наконец вернулась, я понял, что ее мысли заняты уже другим.
— Джону нездоровиться. Уверена, это от жареной баранины, которую он ел утром. Не нужно было ему ее давать.
— Но Кэти, — возразил я, — не может же он питаться одним молоком. Разве ты хочешь, чтобы он вырос каким-то недомерком?
Она энергично замотала головой.
— Ты не прав. Ведь ему еще двух лет нет. Я уверена, что ему нельзя давать так много мяса. Подумай, все время то говядина, то баранина! К счастью сейчас у него ничего серьезного. Думаю, это просто молочница. Я дала ему лекарство, и он уснул, бедный ягненочек.
Против лекарств, которые давали нашему сыну я обычно возражал, так же энергично, как Кэти против закармливания его мясом. Подумать только: порошок из толченых крабьих глаз и мела! Однако сегодня я промолчал, так как видел, что Кэти и так достаточно расстроена и встревожена.
— Мы говорили о сэре Джордже Вилльерсе, — напомнил я ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Кэти немного помолчала.
— Своим Добрым Псом королева называет сэра Джорджа Вилльерса. Как раз в это время он явился на аудиенцию, и королева велела мне оставаться, пока беседовала с ним.
— Уверен, что это большая честь. Поэтому ты и ведешь себя так странно.
— Он очень красив и любезен. Гораздо приятнее, чем граф Сомерсетский.
— Тогда надеюсь, он не кончит тюрьмой, как тот, — я внимательно посмотрел на нее.
— Кэти, мне кажется, этот новый фаворит понравился тебе.
Она ответила задумчиво.
— Нет, пожалуй, нет. Но у него какой-то дар сеять вокруг себя веселье и радость. Ты бы слышал, как много теперь смеха в королевских покоях! Королеве он нравиться, Роджер. Говорят, что она взяла его ко двору для того, чтобы избавиться от того, другого. Ее Величество сказала, что скоро он будет назначен королевским конюшим.
— Еще одна история быстрого возвышения благодаря выдающимся способностям, — не без сарказма произнес я. У меня были все основания гордиться собственной карьерой, и достиг я всего лишь благодаря собственным усилиям, а потому испытывал легкое презрение ко всем придворным интригам. — Ну что же, если у кормила власти обязательно должен стоять смазливый молодой человек, мне по крайней мере приятно слышать, что новый фаворит приятнее и любезнее прежнего.
Кэти казалось вдруг потеряла интерес к этой теме. Неожиданно она заговорила о тайнике, в котором я здесь когда-то скрывался. Я рассказывал ей о днях, проведенных в этом мрачном подземелье, и поэтому, естественно, ее любопытство было вполне оправдано. Я решил, что не будет особого вреда, если я покажу ей тайный ход, тем более что в конечном итоге хозяином этого дома все равно должен был стать я. Мы вошли в альков, и я нажал ногой на скрытую дверь люка. Она медленно открылась.
Кэти взглянула в темное отверстие и зябко повела плечами.
— Как глубоко этот ход идет вниз? — спросила она.
— До первого этажа. Внизу расположена низенькая комнатушка. В ней едва можно выпрямиться во весь рост. Если король неожиданно изменит к нам свое отношение, ты, я и наш маленький Джон всегда можем укрыться там на некоторое время.
Я произнес это шутливым тоном, но глаза Кэти расширились от ужаса.
— Одна мысль об этом приводит меня в трепет! — воскликнула она. — Закрой, пожалуйста, поскорее этот люк. Я не могу смотреть на него без страха. — Потом она слабо улыбнулась и произнесла. — Какое мужество нужно иметь, чтобы провести там в одиночестве целую неделю!
— Дорогая, я провел там неделю отнюдь не потому, что я такой храбрец. Напротив, загнал меня туда страх. Я знал, что это единственное в Лондоне место, где я могу чувствовать себя в безопасности.
— Не будем спорить о твоем мужестве. Я ведь видела, как ты дрался на дуэли. Как я ненавидела всех тех людей, которые собрались тогда там. Ведь никто из них не помешал тебе рисковать жизнью. Я была уверена, что ты будешь убит. — Она снова улыбнулась. — Если бы ты только остановился тогда на дороге после дуэли. Я хотела попросить тебя взять меня с собой. Я махнула тебе, но ты проскакал мимо. Я даже не была уверена, что ты заметил меня.
Я взял обе ее ладони в свои и нежно сжал.
— Как бы мне хотелось тогда посадить тебя в седло перед собой. Но это было невозможно, любимая. Я не мог подвергнуть тебя такой опасности. То, как все случилось позднее…
— А устроила это я сама.
— То, как все устроила ты, оказалось гораздо удачнее. На свете не было человека счастливее меня, когда я вошел в эту каюту и увидел там тебя.
— Я чуть с ума не сошла от волнения перед твоим приходом. «А что если он все-таки не любит меня? Что если я ему совсем не нужна», — без конца повторяла я про себя. Корабль опаздывал на сутки, и я не знала ни минуты покоя. Я уже решила сбежать на берег, прежде, чем ты поднимешься на корабль.
Память об этом дне была еще свежа у нас обоих. Мы сидели и умиротворенно улыбались, молча глядя друг на друга.
Я мысленно благодарил судьбу за дары, которые она мне преподносила в последнее время и строил планы на будущее. Я построю башни по бокам нового дома, перестрою центральную часть здания. Переделаю вход, установлю боковую лестницу.
— Роджер!
— Да, дорогая?
— Я должна кое-что сказать тебе. И почти боюсь этого. Мне так хочется продолжать жить так, как мы жили до сих пор.
— Все это звучит очень таинственно. Что ты имеешь в виду?
— Какое твое самое сокровенное желание, разумеется, кроме того, чтобы в нашей семье все было благополучно.
— На этот вопрос ответить очень легко. Я хочу, чтобы Джон был прощен и тоже мог вернуться домой.
Она одобрительно кивнула головой.
— Я так и думала. Теперь мне легче сказать то, что я собиралась. Королева придумала способ осуществить это. Но от тебя потребуется большая жертва, дорогой. Всем нам придется принести большую жертву.
Я не понимал, о чем она ведет речь.
— Быть может Ее Величество хочет, чтобы я уговорил Джона вернуться?
— Нет, все далеко не так просто. Ее Величество сказала, что король по-прежнему решительно настроен против Джона, и никакие попытки переубедить его пока успехом не увенчались. Теперь это будет зависеть от сэра Джорджа Вилльерса.
— Вилльерс! — Я начинал испытывать тревогу. — Какое он имеет отношение к этому?
— Боюсь, очень большое. Королева считает, что только он один может заставить короля изменить свое мнение. Но перед этим следует убедить сэра Джорджа выступить в качестве ходатая и сделать это придется тебе.
Я рассмеялся.
— Кэти, у меня столько же шансов убедить сэра Джорджа Вилльерса, как и прочесть древние персидские манускрипты. Я не знаю его и скорее всего никогда не увижу.
Тут нашу беседу прервал шум из соседней комнаты. Кэти бросилась туда и не возвращалась довольно долго. Когда она наконец вернулась, я понял, что ее мысли заняты уже другим.
— Джону нездоровиться. Уверена, это от жареной баранины, которую он ел утром. Не нужно было ему ее давать.
— Но Кэти, — возразил я, — не может же он питаться одним молоком. Разве ты хочешь, чтобы он вырос каким-то недомерком?
Она энергично замотала головой.
— Ты не прав. Ведь ему еще двух лет нет. Я уверена, что ему нельзя давать так много мяса. Подумай, все время то говядина, то баранина! К счастью сейчас у него ничего серьезного. Думаю, это просто молочница. Я дала ему лекарство, и он уснул, бедный ягненочек.
Против лекарств, которые давали нашему сыну я обычно возражал, так же энергично, как Кэти против закармливания его мясом. Подумать только: порошок из толченых крабьих глаз и мела! Однако сегодня я промолчал, так как видел, что Кэти и так достаточно расстроена и встревожена.
— Мы говорили о сэре Джордже Вилльерсе, — напомнил я ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159