То, что не идет на пользу организации, просто игнорируется. Но если уж что-то делается, в этом участвуют все, чтобы достичь успеха. – Она с отсутствующим видом поиграла мелкими бусами на шее. – Поэтому Уоррен так встревожен из-за тебя. Знаешь, он очень на тебя надеется. Он легко никому не доверяется. Не говоря уже о том, что он сильно рисковал.
Это мне в голову не приходило. Слишком была занята своими тревогами и потерями, чтобы подумать, что это могло стоить ему.
– А чем он рисковал? – поинтересовалась я. Грета сделал легкий жест, выпустив бусы.
– Ну, учитывая момент, а что если он ошибся? Тогда он привел волка прямо к нам в середину. Тень среди Света.
– Я не Тень, – раздраженно произнесла я.
– Но ты разве Свет?
Я молчала. Откуда мне знать?
Грета ласково улыбнулась и снова накрыла своей ладонью мою.
– Послушай, я могу только представить себе, каково тебе пришлось, но если Уоррен покажется тебе резковатым, не забывай: его главная забота – обеспечить безопасность отряда. Он пытается понять, почему были убиты его лучшие звездные знаки. Его долг как руководителя – защитить их, а он этого не сумел сделать.
– Текла заявила, что среди нас есть предатель.
Грета вздрогнула, потом расслабилась, поняв, о чем я говорю.
– А, ты о комиксе, который читала перед тем как тебя нашел Аякс?
Я кивнула, и она встала, чтобы подлить мне чая.
– Бедная Текла. – Грета забрала у меня из руки чашку. – Она больше не в составе отряда.
– Неужели?
Грета покачала головой, потом остановилась.
Ну. она, конечно, здесь – если ее выпустить за пределы убежища, она будет опасна для себя самой и для всего отряда, – но Уоррен вскоре после убийства Страйкера приказал ее держать взаперти в лазарете.
Что-то в ее тоне привлекло мое внимание.
– Ты не согласна с его решением?
Грета пожала плечами, но движение было нервное, и она опять взялась за свои бусы.
– Конечно, когда она кого-нибудь видит, она начинает бредить. И говорит ужасные вещи. Обвиняет всех. Но все же… не знаю. Мне кажется, она отчаянно хочет вырваться. И я бы скорее поддержала ее, чем запирала. Может, когда-нибудь я ей и помогу.
Значит, предателя нет. Только потрясенная женщина, видевшая страшную смерть сына.
Грета вернулась ко мне, снова протянула мне чашку, вздохнув про себя, когда я ее взяла.
– Ты кажешься такой хорошей, Оливия. Но должна дать тебе совет: здесь никто не является таким, каким кажется. – Она стояла неподвижно и пристально смотрела на меня: хотела, чтобы я поняла. – Возьми, например, Уоррена. Когда он снаружи, в реальном мире, он и выглядит, и действует, и, к сожалению, пахнет, как бездомный бродяга. Взглянешь на него и увидишь точно того, кого и ожидаешь встретить на углу улиц.
Между тем он днем и ночью работает, чтобы остановить Тени, не дать им причинить вред смертным. Если что-то не удается, он старается скрыть преступление. Прикрывает неудачи слепым случаем, так чтобы никого нельзя было обвинить, не по кому ударить – потому что, знаешь ли, именно этого и хочет Тень. Работа Тени – уничтожение и хаос, которые должны лавинообразно нарастать. Ибо человеческие эмоции искажаются, если питаются отрицательной энергией.
– Но то, что он делает, тоже неправильно, – сказала я, хмурясь, потому что Уоррен учинил со мной точно то же самое – заставил принять на себя смерть Оливии. Он хитростью заманил меня. Играл моей жизнью так же, как Тени играют жизнями других людей.
– Ага. – Она плотнее закуталась в свой платок, – теперь ты начинаешь понимать, что движет Уорреном. Он больше заботится обо всем человечестве, чем об отдельных людях. Для него главное – чтобы оставались в равновесии чаши вселенной. Выбор, наш или смертных, – это вторично.
Я отшатнулась.
– Но это… безжалостно.
– Ну, в прошлом Уоррена было такое, что делает жестокость добродетелью, – заявила Грета и, прежде чем я успела спросить, о чем она, подняла руку и покачала головой. – Но не мне об этом рассказывать. К тому же как можно не стать безжалостным, если имеешь дело с врагами, для которых смертные – всего лишь пешки на шахматной доске?
Она смутилась, осознав, что именно так я себя и чувствую, и виновато улыбнулась мне.
– Но есть и такие, кто мыслит, как ты. Они думают о смертных: «Они всего лишь на одну ступень ниже меня на шкале эволюции». Но отрядом командует Уоррен, а не они.
Теперь, когда я больше знала об Уоррене и о мере его ответственности, его действия казались более разумными. Поставила бы я отряд выше себя? Вероятно, нет. Поэтому у меня и нет такого выбора. Соглашусь ли я с тем, что жестокость может быть добродетелью? Вероятно, нет. Поэтому Грета и не рассказывает мне о прошлом Уоррена.
Я вздохнула.
– И Чандра одна из них, – высказала я догадку.
– А, Чандра. – Грета медленно кивнула. – Она совершенно ясна, верно?
– Когда мы встретились, я приняла ее за мужчину.
Грета поморщилась.
– Ну, ты бы все равно ей не понравилась… даже если бы приняла ее за мисс Америки. Прежде чем стало известно о тебе, она была следующей в очереди на место Стрельца. Твое появление отбросило ее на своего рода ничейную территорию, и теперь ей нужно отыскивать себе новое место в отряде. Но вначале нужно дать ей возможность оплакать утраченное.
Я сделала примирительный жест.
– Послушайте, если ей так нужна эта честь, я могу уступить ей.
– Это невозможно, – произнесла Грета, качая головой, и пристально посмотрела на меня. – Линия твоего происхождения сильнее, и закон совершенно ясен. За пределы кровных линий мы выходим только в том случае, если уничтожен весь род. Твоя мать была одной из нас, – и комиксы предсказали твое появление. Прочти их, увидишь сама. Твой долг теперь – исполнить свое предназначение. Наш – показать тебе, как это сделать.
Мне хотелось ей поверить, но ее слова, их смысл с трудом проникали в мое мятущееся сознание. Падение в Туфельку, теплый чай в желудке, шок от повторного нападения Аякса – этого для меня слишком много. К счастью, Грета почувствовала это.
– Теперь поспи, – сказала она вставая. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра осмотришься.
Она взяла у меня из рук чашку, а я откинулась на подушку и глубоко вздохнула. Грета уменьшила огонь лампы. 11тицы негромко чирикали, и запах роз окутал мое сознание. Я услышала негромкий щелчок замка. Но к этому времени моя голова была слишком тяжела, чтобы я смогла ее поднять, и я с радостью уплыла от мыслей о долге, о наследии, о женщинах, похожих на мужчин, уплыла в безопасность собственного сознания.
Эту ночь я спала так крепко и спокойно, как не спала с пробуждения в теле своей сестры, и, вероятно, это произошло из-за мягких слов Греты, ее чая и ощущения, что хотя но пути сюда я едва не поджарилась, здесь я нахожусь в относительной безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Это мне в голову не приходило. Слишком была занята своими тревогами и потерями, чтобы подумать, что это могло стоить ему.
– А чем он рисковал? – поинтересовалась я. Грета сделал легкий жест, выпустив бусы.
– Ну, учитывая момент, а что если он ошибся? Тогда он привел волка прямо к нам в середину. Тень среди Света.
– Я не Тень, – раздраженно произнесла я.
– Но ты разве Свет?
Я молчала. Откуда мне знать?
Грета ласково улыбнулась и снова накрыла своей ладонью мою.
– Послушай, я могу только представить себе, каково тебе пришлось, но если Уоррен покажется тебе резковатым, не забывай: его главная забота – обеспечить безопасность отряда. Он пытается понять, почему были убиты его лучшие звездные знаки. Его долг как руководителя – защитить их, а он этого не сумел сделать.
– Текла заявила, что среди нас есть предатель.
Грета вздрогнула, потом расслабилась, поняв, о чем я говорю.
– А, ты о комиксе, который читала перед тем как тебя нашел Аякс?
Я кивнула, и она встала, чтобы подлить мне чая.
– Бедная Текла. – Грета забрала у меня из руки чашку. – Она больше не в составе отряда.
– Неужели?
Грета покачала головой, потом остановилась.
Ну. она, конечно, здесь – если ее выпустить за пределы убежища, она будет опасна для себя самой и для всего отряда, – но Уоррен вскоре после убийства Страйкера приказал ее держать взаперти в лазарете.
Что-то в ее тоне привлекло мое внимание.
– Ты не согласна с его решением?
Грета пожала плечами, но движение было нервное, и она опять взялась за свои бусы.
– Конечно, когда она кого-нибудь видит, она начинает бредить. И говорит ужасные вещи. Обвиняет всех. Но все же… не знаю. Мне кажется, она отчаянно хочет вырваться. И я бы скорее поддержала ее, чем запирала. Может, когда-нибудь я ей и помогу.
Значит, предателя нет. Только потрясенная женщина, видевшая страшную смерть сына.
Грета вернулась ко мне, снова протянула мне чашку, вздохнув про себя, когда я ее взяла.
– Ты кажешься такой хорошей, Оливия. Но должна дать тебе совет: здесь никто не является таким, каким кажется. – Она стояла неподвижно и пристально смотрела на меня: хотела, чтобы я поняла. – Возьми, например, Уоррена. Когда он снаружи, в реальном мире, он и выглядит, и действует, и, к сожалению, пахнет, как бездомный бродяга. Взглянешь на него и увидишь точно того, кого и ожидаешь встретить на углу улиц.
Между тем он днем и ночью работает, чтобы остановить Тени, не дать им причинить вред смертным. Если что-то не удается, он старается скрыть преступление. Прикрывает неудачи слепым случаем, так чтобы никого нельзя было обвинить, не по кому ударить – потому что, знаешь ли, именно этого и хочет Тень. Работа Тени – уничтожение и хаос, которые должны лавинообразно нарастать. Ибо человеческие эмоции искажаются, если питаются отрицательной энергией.
– Но то, что он делает, тоже неправильно, – сказала я, хмурясь, потому что Уоррен учинил со мной точно то же самое – заставил принять на себя смерть Оливии. Он хитростью заманил меня. Играл моей жизнью так же, как Тени играют жизнями других людей.
– Ага. – Она плотнее закуталась в свой платок, – теперь ты начинаешь понимать, что движет Уорреном. Он больше заботится обо всем человечестве, чем об отдельных людях. Для него главное – чтобы оставались в равновесии чаши вселенной. Выбор, наш или смертных, – это вторично.
Я отшатнулась.
– Но это… безжалостно.
– Ну, в прошлом Уоррена было такое, что делает жестокость добродетелью, – заявила Грета и, прежде чем я успела спросить, о чем она, подняла руку и покачала головой. – Но не мне об этом рассказывать. К тому же как можно не стать безжалостным, если имеешь дело с врагами, для которых смертные – всего лишь пешки на шахматной доске?
Она смутилась, осознав, что именно так я себя и чувствую, и виновато улыбнулась мне.
– Но есть и такие, кто мыслит, как ты. Они думают о смертных: «Они всего лишь на одну ступень ниже меня на шкале эволюции». Но отрядом командует Уоррен, а не они.
Теперь, когда я больше знала об Уоррене и о мере его ответственности, его действия казались более разумными. Поставила бы я отряд выше себя? Вероятно, нет. Поэтому у меня и нет такого выбора. Соглашусь ли я с тем, что жестокость может быть добродетелью? Вероятно, нет. Поэтому Грета и не рассказывает мне о прошлом Уоррена.
Я вздохнула.
– И Чандра одна из них, – высказала я догадку.
– А, Чандра. – Грета медленно кивнула. – Она совершенно ясна, верно?
– Когда мы встретились, я приняла ее за мужчину.
Грета поморщилась.
– Ну, ты бы все равно ей не понравилась… даже если бы приняла ее за мисс Америки. Прежде чем стало известно о тебе, она была следующей в очереди на место Стрельца. Твое появление отбросило ее на своего рода ничейную территорию, и теперь ей нужно отыскивать себе новое место в отряде. Но вначале нужно дать ей возможность оплакать утраченное.
Я сделала примирительный жест.
– Послушайте, если ей так нужна эта честь, я могу уступить ей.
– Это невозможно, – произнесла Грета, качая головой, и пристально посмотрела на меня. – Линия твоего происхождения сильнее, и закон совершенно ясен. За пределы кровных линий мы выходим только в том случае, если уничтожен весь род. Твоя мать была одной из нас, – и комиксы предсказали твое появление. Прочти их, увидишь сама. Твой долг теперь – исполнить свое предназначение. Наш – показать тебе, как это сделать.
Мне хотелось ей поверить, но ее слова, их смысл с трудом проникали в мое мятущееся сознание. Падение в Туфельку, теплый чай в желудке, шок от повторного нападения Аякса – этого для меня слишком много. К счастью, Грета почувствовала это.
– Теперь поспи, – сказала она вставая. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра осмотришься.
Она взяла у меня из рук чашку, а я откинулась на подушку и глубоко вздохнула. Грета уменьшила огонь лампы. 11тицы негромко чирикали, и запах роз окутал мое сознание. Я услышала негромкий щелчок замка. Но к этому времени моя голова была слишком тяжела, чтобы я смогла ее поднять, и я с радостью уплыла от мыслей о долге, о наследии, о женщинах, похожих на мужчин, уплыла в безопасность собственного сознания.
Эту ночь я спала так крепко и спокойно, как не спала с пробуждения в теле своей сестры, и, вероятно, это произошло из-за мягких слов Греты, ее чая и ощущения, что хотя но пути сюда я едва не поджарилась, здесь я нахожусь в относительной безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112