– Прямо розовый леденец… Так приятно его полизать. Он такой вкусный.
Она пальцами раздвинула половые губы.
– Хочешь меня пососать?
– Подожди, – сказал Доминик.
Она подняла головку и удивленно уставилась на него.
– Папуля хочет обидеть Тамми? Отшлепать ее маленькую непослушную попку? Хочет, чтобы Тамми плакала? А?
– В ванную! – Затуманенными глазами он многозначительно посмотрел на нее. – Мы пойдем в ванную и немножко испачкаемся.
– Хочешь, чтобы я на тебя пописала? Или что-нибудь в этом роде?
Он криво ухмыльнулся.
– Ага. Что-нибудь в этом роде.
– О'кей. Я как раз так хочу писать, что еще чуть-чуть и лопну.
Неуверенной походкой они отправились в ванную. От наркотиков ноги Тамми путались в глубоком ворсе ковра, но ей все же удавалось сохранять на лице улыбку.
Все оборудование ванной было сделано из хрусталя и золота, на станах висели огромные зеркала, отражавшие их обнаженные тела. На раковине лежали золотые запонки и украшенные бриллиантами часы «Ролекс» стоимостью по меньшей мере тысяч двадцать – тридцать. Тамми оценивающе огляделась вокруг. Этот дом был буквально забит бесценными вещами, антиквариатом и произведениями искусства. Кажется, расплата будет щедрой. Хорошо, что она позволила ему побрить ее, хотя было и страшновато подпускать его к себе с бритвой в руках, по крайней мере, в таком состоянии.
Тамми взглянула на свое отражение в зеркале и хихикнула.
– Атас! Ну прямо как Барби. – Имитируя куклу, она напрягла мышцы, округлила огромные голубые глаза и механическим, скрипучим голосом сказала: – Барби хочет Кена. Кена… Кена…
Ван Бюрен нахмурился.
– Хватит валять дурака. Давай начинать.
– О'кей. Где ты хочешь?
– В душе.
В кабинке душа имелось мраморное сиденье. Сев на него, Доминик усадил девчонку себе на колени, затем поднес к носу какой-то флакон, нажал на головку распылителя и глубоко вдохнул. Тамми увидела, как аэрозольный туман на мгновение окутал его ноздри. Его физическое здоровье просто поражало. Он уже принял столько наркотиков, что этой дозы хватило бы, чтобы свалить носорога.
– У-у-ф-ф, – выдохнул ван Бюрен, закатив глаза. Его шея и грудь покраснели, физиономия раздулась и напряглась. То же произошло и с его пенисом. Он подсунул вставший член под девицу и прохрипел:
– Давай!
– Будь осторожен, – захихикала она. – Я ведь всего лишь маленькая замарашка. Необразованная…
– Давай!
Она обняла его за шею.
– О-о-о! Тамми жуть как хочет пи-пи. И если папуля не будет осторожен…
– Давай!
Она на минуту замерла, затем ее лицо расплылось в блаженной улыбке.
Ван Бюрен почувствовал, как на его налитый кровью член полилась горячая струя.
– Ой! – притворяясь испуганной, воскликнула девчонка. – Ой! Тамми больше не может терпеть! – Она привстала и, изогнувшись, принялась поливать его грудь и живот. – О-о! О-о!
Доминика охватило бешеное желание. Он почувствовал, что внутри у него все горит, и, сжав в своих объятиях хрупкое тело Тамми, остервенело попытался войти в нее.
– Я еще не закончила! – отбиваясь, закричала она. – Постой.
Из его груди вырвались какие-то нечленораздельные звуки, глаза помутились. Они повалились на мраморный пол. Не в силах остановиться, Тамми продолжала мочиться, заливая их обоих. Она старалась сопротивляться, но ван Бюрен был гораздо сильнее нее.
– Подожди, – умоляла она. – Подожди, мне надо…
Глядя на ее перекошенное от боли лицо, он буквально вколачивался в ее тело. Его член был слишком велик для этой девчонки, но ее страдания доставляли ему своеобразное варварское удовольствие. Сцепив зубы, он изо всех сил протиснулся глубже.
– Ой, папуля, прошу тебя, не так сильно, – вцепившись в него, захныкала Тамми.
Распластав ее на полу и озверело насилуя это детское тело, ван Бюрен уже не слышал ни ее визгов, ни рыданий.
Вечером того же дня Джоул Леннокс, спрятавшись в кустах, наблюдал, как ван Бюрен и какая-то девчонка покидают виллу. Они сели в «порше» с открытым верхом и покатили по усаженной пальмами аллее к воротам.
Джоул подождал, пока горничная-мексиканка вышла из дома и заперла за собой дверь. Она направилась к коттеджу для прислуги, где ее встретил муж-садовник. Они скрылись за дверью коттеджа. Заиграла музыка. Джоул был уверен, что в главном доме больше никого не осталось.
Кроме этой мексиканской пары, поместье никто не охранял. Вокруг дома ощущалась атмосфера абсолютной уверенности в себе – как, впрочем, и вокруг остальных домов Санта-Барбары – уверенности, что эти утопающие в зелени виллы просто недоступны криминальному миру больших городов.
Это был большой, красивый и безукоризненно ухоженный дом, достойный того живописного участка земли, на котором стоял, и явно построенный в средиземноморском стиле, превосходно подходившем к великолепному калифорнийскому пейзажу.
Держась в тени, Джоул обошел вокруг дома. Все окна были защищены затейливо выкованными металлическими решетками. Он не сомневался, что они еще и подсоединены к системе охранной сигнализации. Пытаться проникнуть через них внутрь было абсолютно бесполезно.
Однако сзади дома он увидел, что в одном месте на крышу можно забраться с перголы.
Поправив рюкзак, Джоул полез по перекладинам перголы, увитой растением с ароматными цветами и, слава Богу, без шипов. Отсюда он без труда мог достать до решетки окна второго этажа. Ухватившись за нее обеими руками, он, кряхтя и упираясь ногами в стену, подтянулся. Затем перебрался через желоб водостока и залез на крышу.
Отдуваясь, Джоул некоторое время неподвижно лежал, зажимая рукой бок. Физическое напряжение растревожило еще не до конца зажившую рану, и острая боль впилась в него, словно раскаленные клещи.
Когда ему стало немного полегче, он принялся осматривать черепицы крыши, которые крепились друг к другу цементом. Однако, должно быть, использовавшийся при строительстве раствор был не слишком качественным, и цементные соединения стали довольно хрупкими. Джоул вытащил из рюкзака небольшую фомку и попробовал поддеть одну из черепичных плиток. Достаточно было небольшого усилия, чтобы обожженная глина, из которой была сделана плитка, с сухим треском обломилась. Ее осколок соскользнул с крыши и упал на клумбу.
Джоул застыл и прислушался. Тишина.
Стараясь произвести как можно меньше шума, он, постукивая ладонью по фомке, принялся отдирать одну черепицу от другой, и вскоре возле него уже лежали сложенные стопкой двенадцать или четырнадцать плиток, снятых с площади примерно в два квадратных фута.
Под ними проходила кладка в один слой из тонких, плоских кирпичиков, которые тоже – сначала с трудом, потом легче – поддались фомке.
И наконец Джоул наткнулся на асбестовый изоляционный щит, должно быть, прибитый к стропилам крыши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105