Он нагло улыбался Франческу.
– А знаешь, я был у нее первым. И вторым.
– Что тебе нужно? – не повышая голоса, спросил Франческ.
Двое цыган подошли и встали по обеим сторонам своего хозяина. У каждого по толстой палке в руке.
– У меня к тебе есть несколько вопросов, – заявил мальчишка. – И я хочу получить на них ответы.
– А если я не смогу дать их?
– Не сможешь – будешь избит. И сильно. – Оттопырив нижнюю губу, он нахально уставился на Франческа из-под своих тяжелых век. – Из девки кровь хлестала, как из зарезанной свиньи. А еще трезвонила, что первым у нее был мой брат! Во задачка-то! Но я уверен, что мой брат до нее не дотрагивался. Он ведь пидор. И еще я думаю, что она это знает. Поэтому-то она его и покрывает.
– Я понятия не имею о сексуальных пристрастиях вашей достопочтимой семьи.
– А я тебе объясню. Ты ведь, говорят, человек грамотный. Правда, башка набита всякими дурацкими идеями, но тем не менее мозги у тебя есть. Видишь ли, кузнец, если бы ты подтвердил, что Филип извращенец, мой отец лишил бы его наследства.
Франческ, смотревший на Джерарда Массагуэра, не заметил, как один из цыган размахнулся и ударил его палкой по лицу. Дикая боль пронзила голову. Земля поплыла под ногами. Он почувствовал во рту вкус крови.
– Ставки очень высоки, кузнец, – так же спокойно продолжал Массагуэр. – Целое состояние. Столько денег за всю жизнь не заработают и полтысячи кузнецов. Надеюсь, ты меня понимаешь?
На этот раз Франческ был готов к нападению с другой стороны и успел поднять руку. Удар пришелся по ребрам. От боли у него перехватило дыхание. Он закачался, крепче вцепился в свои костыли и, пока пытался прийти в себя, получил еще один удар в живот, заставивший его согнуться пополам.
– После того как Педро и Хосе переломают тебе руки, – сказал Джерард, – они то же сделают с твоими ногами, и если ты и выживешь, то всю оставшуюся жизнь проведешь в постели дома для инвалидов. А чего ради?
– Кончита ни о ком из вас ничего мне не рассказывала, – задыхаясь, прохрипел Франческ.
– Но ты ведь собираешься на ней жениться. Ты ее, так сказать, возлюбленный. А девушки своим возлюбленным все рассказывают. Я правильно говорю, Хосе?
Цыган, что был покрупнее, ухмыляясь, сделал шаг вперед и замахнулся палкой.
Но удара так и не последовало. Зато выражение его физиономии изменилось с почти комической неожиданностью, когда громадная лапища Франческа схватила его запястье. Палка упала на землю. Завопив, он попытался вырваться. Другой рукой кузнец, словно тисками, стал сжимать кисть Хосе. Дикий вопль цыгана перешел в тоненький поросячий визг.
Его приятель, подняв дубинку и изрыгая проклятия, подался было вперед, но в нерешительности остановился и, как и Джерард Массагуэр, ошарашенно вытаращил глаза на Хосе, который яростно норовил укусить руку кузнеца. Его зубы впились в костяшки огрубевших пальцев Франческа.
Послышался отвратительный треск ломающихся костей. Визг захлебнулся, сменившись каким-то жалобным бульканьем. Закатив глаза, цыган обмяк, ноги подкосились. Когда Франческ отпустил его руку, она шлепнулась о землю, как пустая перчатка.
Массагуэр побледнел. Его глаза уже не казались лениво-сонными, а смотрели встревоженно и настороженно. По обеим сторонам носа у него проступили две маленькие ямочки, словно отметины от когтей.
– Если я не получу то, что мне надо от тебя, – сказал он, – я получу это от нее. Ты меня понимаешь? Мой брат ведь безразличен тебе. Зачем тебе его защищать?
И Франческ принял решение.
– У твоего брата с ней ничего не было, – отплевываясь кровью, проговорил он. – Не по ней он сохнет.
– По кому же?
– По одному парню, которого зовут Гарсиа. Джерард весь подался вперед, забыв от волнения об осторожности.
– Гарсиа?
– Какой-то поэт.
– Гарсиа Лорка?
– Да. Точно.
– Знакомое имечко. – Массагуэр во все глаза смотрел на Франческа. – Федерико Гарсиа Лорка? И она сказала тебе, что Филип занимался с этим малым любовью?
– Она отдала мне письма, которые твой брат написал ей.
Черные глаза Джерарда радостно заблестели.
– Эти письма. Где они?
– Если ты еще раз к ней хотя бы приблизишься, – процедил Франческ, не сводя с Массагуэра своих пылающих синих глаз, – тебе очень сильно не поздоровится. Будь уверен.
– Хорошо, хорошо. Я и близко к ней не подойду. Только отдай мне эти письма.
– Сегодня вечером пришлешь ко мне в кузницу своего цыгана.
– Отлично, – задыхаясь от восторга, прошептал Джерард. – Отлично. Просто замечательно. Ты об этом не пожалеешь, кузнец. – Он улыбнулся. Его смуглое лицо просияло. – А ты мне нравишься. Башка у тебя варит. Получишь у меня работу, когда я стану хозяином.
– Ага, – буркнул Франческ. – Я сделаю для тебя пару крепких петель и надежный замок. Чтобы ты не вылез из гроба.
Улыбка Джерарда испарилась. Его черные глаза буравили кузнеца. В этом взгляде было что-то звериное, какая-то бешеная страсть.
– Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, кто чего хочет, не правда ли? – почти мягко сказал он.
Франческ кивнул.
– Мы знаем, кто чего хочет.
Какое-то время оба мужчины молча смотрели друг на друга, затем Джерард рассмеялся.
– Педро, забрось-ка этого придурка на его лошадь, – приказал он, указывая на все еще валявшегося на дороге Хосе.
Франческ снова забрался в телегу и взялся за вожжи. Щека и ребра болели. Лицо распухло.
Джерард Массагуэр развернул коня.
– До встречи, кузнец! – крикнул он, и все трое поскакали прочь.
Спрашивая себя, правильно ли он поступил, Франческ с минуту смотрел им вслед, затем повернулся и со злостью хлестнул свою кобылу. А-а, пошли они все к черту! Пусть братцы сами перегрызают друг другу глотки. Он уже и так хлебнул горя. Единственное, о чем он мечтал, это чтобы ему дали спокойно жить, ему и его жене.
Но смысл сверливших его мозг мыслей дошел до Франческа, только когда он подъехал к кузнице. Его жене.
Весна, 1918
В день свадьбы элегантная фигурка Кончиты уже явно указывала на ее положение. Рождение ребенка ожидали к маю.
Франческ стоял перед алтарем. Бога он то ли ненавидел, то ли не верил в него – он и сам точно не знал. Его металлический голос гулким эхом отдавался под сводами церкви.
В руках Кончита держала веточку цветущего миндаля. Белоснежное платье доходило ей до середины икр, оставляя открытыми изящные щиколотки в белых чулках и серебряные туфельки. По моде тех лет на ней была надета шляпка, прикрывавшая уши, и длинная искусно вышитая вуаль. На руках – тонкие кружевные перчатки, когда-то принадлежавшие ее матери.
Она вся просто светилась. Беременность только усилила красоту. За вышитыми на вуали белыми розами сияли ее огромные глаза. На традиционные вопросы священника она отвечала чистым и спокойным голосом, и, когда в заключение церемонии Франческ повернулся к ней для поцелуя, она, коснувшись рукой его буйной бороды, бросила на него такой нежный взгляд, словно они были страстными любовниками, а не едва знакомыми чужими людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– А знаешь, я был у нее первым. И вторым.
– Что тебе нужно? – не повышая голоса, спросил Франческ.
Двое цыган подошли и встали по обеим сторонам своего хозяина. У каждого по толстой палке в руке.
– У меня к тебе есть несколько вопросов, – заявил мальчишка. – И я хочу получить на них ответы.
– А если я не смогу дать их?
– Не сможешь – будешь избит. И сильно. – Оттопырив нижнюю губу, он нахально уставился на Франческа из-под своих тяжелых век. – Из девки кровь хлестала, как из зарезанной свиньи. А еще трезвонила, что первым у нее был мой брат! Во задачка-то! Но я уверен, что мой брат до нее не дотрагивался. Он ведь пидор. И еще я думаю, что она это знает. Поэтому-то она его и покрывает.
– Я понятия не имею о сексуальных пристрастиях вашей достопочтимой семьи.
– А я тебе объясню. Ты ведь, говорят, человек грамотный. Правда, башка набита всякими дурацкими идеями, но тем не менее мозги у тебя есть. Видишь ли, кузнец, если бы ты подтвердил, что Филип извращенец, мой отец лишил бы его наследства.
Франческ, смотревший на Джерарда Массагуэра, не заметил, как один из цыган размахнулся и ударил его палкой по лицу. Дикая боль пронзила голову. Земля поплыла под ногами. Он почувствовал во рту вкус крови.
– Ставки очень высоки, кузнец, – так же спокойно продолжал Массагуэр. – Целое состояние. Столько денег за всю жизнь не заработают и полтысячи кузнецов. Надеюсь, ты меня понимаешь?
На этот раз Франческ был готов к нападению с другой стороны и успел поднять руку. Удар пришелся по ребрам. От боли у него перехватило дыхание. Он закачался, крепче вцепился в свои костыли и, пока пытался прийти в себя, получил еще один удар в живот, заставивший его согнуться пополам.
– После того как Педро и Хосе переломают тебе руки, – сказал Джерард, – они то же сделают с твоими ногами, и если ты и выживешь, то всю оставшуюся жизнь проведешь в постели дома для инвалидов. А чего ради?
– Кончита ни о ком из вас ничего мне не рассказывала, – задыхаясь, прохрипел Франческ.
– Но ты ведь собираешься на ней жениться. Ты ее, так сказать, возлюбленный. А девушки своим возлюбленным все рассказывают. Я правильно говорю, Хосе?
Цыган, что был покрупнее, ухмыляясь, сделал шаг вперед и замахнулся палкой.
Но удара так и не последовало. Зато выражение его физиономии изменилось с почти комической неожиданностью, когда громадная лапища Франческа схватила его запястье. Палка упала на землю. Завопив, он попытался вырваться. Другой рукой кузнец, словно тисками, стал сжимать кисть Хосе. Дикий вопль цыгана перешел в тоненький поросячий визг.
Его приятель, подняв дубинку и изрыгая проклятия, подался было вперед, но в нерешительности остановился и, как и Джерард Массагуэр, ошарашенно вытаращил глаза на Хосе, который яростно норовил укусить руку кузнеца. Его зубы впились в костяшки огрубевших пальцев Франческа.
Послышался отвратительный треск ломающихся костей. Визг захлебнулся, сменившись каким-то жалобным бульканьем. Закатив глаза, цыган обмяк, ноги подкосились. Когда Франческ отпустил его руку, она шлепнулась о землю, как пустая перчатка.
Массагуэр побледнел. Его глаза уже не казались лениво-сонными, а смотрели встревоженно и настороженно. По обеим сторонам носа у него проступили две маленькие ямочки, словно отметины от когтей.
– Если я не получу то, что мне надо от тебя, – сказал он, – я получу это от нее. Ты меня понимаешь? Мой брат ведь безразличен тебе. Зачем тебе его защищать?
И Франческ принял решение.
– У твоего брата с ней ничего не было, – отплевываясь кровью, проговорил он. – Не по ней он сохнет.
– По кому же?
– По одному парню, которого зовут Гарсиа. Джерард весь подался вперед, забыв от волнения об осторожности.
– Гарсиа?
– Какой-то поэт.
– Гарсиа Лорка?
– Да. Точно.
– Знакомое имечко. – Массагуэр во все глаза смотрел на Франческа. – Федерико Гарсиа Лорка? И она сказала тебе, что Филип занимался с этим малым любовью?
– Она отдала мне письма, которые твой брат написал ей.
Черные глаза Джерарда радостно заблестели.
– Эти письма. Где они?
– Если ты еще раз к ней хотя бы приблизишься, – процедил Франческ, не сводя с Массагуэра своих пылающих синих глаз, – тебе очень сильно не поздоровится. Будь уверен.
– Хорошо, хорошо. Я и близко к ней не подойду. Только отдай мне эти письма.
– Сегодня вечером пришлешь ко мне в кузницу своего цыгана.
– Отлично, – задыхаясь от восторга, прошептал Джерард. – Отлично. Просто замечательно. Ты об этом не пожалеешь, кузнец. – Он улыбнулся. Его смуглое лицо просияло. – А ты мне нравишься. Башка у тебя варит. Получишь у меня работу, когда я стану хозяином.
– Ага, – буркнул Франческ. – Я сделаю для тебя пару крепких петель и надежный замок. Чтобы ты не вылез из гроба.
Улыбка Джерарда испарилась. Его черные глаза буравили кузнеца. В этом взгляде было что-то звериное, какая-то бешеная страсть.
– Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, кто чего хочет, не правда ли? – почти мягко сказал он.
Франческ кивнул.
– Мы знаем, кто чего хочет.
Какое-то время оба мужчины молча смотрели друг на друга, затем Джерард рассмеялся.
– Педро, забрось-ка этого придурка на его лошадь, – приказал он, указывая на все еще валявшегося на дороге Хосе.
Франческ снова забрался в телегу и взялся за вожжи. Щека и ребра болели. Лицо распухло.
Джерард Массагуэр развернул коня.
– До встречи, кузнец! – крикнул он, и все трое поскакали прочь.
Спрашивая себя, правильно ли он поступил, Франческ с минуту смотрел им вслед, затем повернулся и со злостью хлестнул свою кобылу. А-а, пошли они все к черту! Пусть братцы сами перегрызают друг другу глотки. Он уже и так хлебнул горя. Единственное, о чем он мечтал, это чтобы ему дали спокойно жить, ему и его жене.
Но смысл сверливших его мозг мыслей дошел до Франческа, только когда он подъехал к кузнице. Его жене.
Весна, 1918
В день свадьбы элегантная фигурка Кончиты уже явно указывала на ее положение. Рождение ребенка ожидали к маю.
Франческ стоял перед алтарем. Бога он то ли ненавидел, то ли не верил в него – он и сам точно не знал. Его металлический голос гулким эхом отдавался под сводами церкви.
В руках Кончита держала веточку цветущего миндаля. Белоснежное платье доходило ей до середины икр, оставляя открытыми изящные щиколотки в белых чулках и серебряные туфельки. По моде тех лет на ней была надета шляпка, прикрывавшая уши, и длинная искусно вышитая вуаль. На руках – тонкие кружевные перчатки, когда-то принадлежавшие ее матери.
Она вся просто светилась. Беременность только усилила красоту. За вышитыми на вуали белыми розами сияли ее огромные глаза. На традиционные вопросы священника она отвечала чистым и спокойным голосом, и, когда в заключение церемонии Франческ повернулся к ней для поцелуя, она, коснувшись рукой его буйной бороды, бросила на него такой нежный взгляд, словно они были страстными любовниками, а не едва знакомыми чужими людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105