Сомова села в свой «опель» и уехала. Мужчина пошел пешком. Я прогулялся за ним. И он привел меня к конторе, на дверях которой написано «Гарант».
— Действительно: без неожиданностей… Что еще?
— Краюха устроил встречу с вором, который засек Горделадзе в камере хранения.
— Ну-ка, ну-ка…
— Не нукай, не запряг… В общем, все подтвердилось. Двадцать восьмого июля вор Витя Хрюндель своими глазами видел в автоматической камере хранения Георгия Горделадзе. Вел себя журналист, с точки зрения Хрюнделя, подозрительно. А именно: крутился возле ячеек часа два… все чего-то вынюхивал и страшно Хрюнделя раздражал, мешал работать. Хрюнделю даже показалось, что Гия проводит скрытую видеосъемку… А интерес Горделадзе проявлял к конкретным ячейкам. Позже выяснилось, что из одной пропал кейс. Кто взял этот кейс, Хрюндель не знает, но не исключает, что это мог сделать Горделадзе… вот такие пироги!
— А ты что думаешь, Саша? — спросил Андрей. — Георгий украл кейс?
— Я сомневаюсь, чтобы Горделадзе украл этот кейс… Я думаю, что он наблюдал за ячейкой. Видимо, его интересовало, кто придет за кейсом. Потому и терся там так долго, потому и фиксировал на видео.
— Эх, знать бы, что было в этом кейсе!
— Горделадзе, скорее всего, знал, — сказал Зверев. — Вполне возможно, что и Затула знала.
— Вот у нее-то мы и спросим.
***
Редактор Интернет-газеты Алена Затула вернулась домой около девяти часов вечера. Едва она вошла в прихожую, как зазвенел телефон. Снимать трубку не хотелось. Хотелось лечь, уткнуться лицом в подушку и завыть. За время, прошедшее с 16 сентября, Алена очень сильно устала… иногда ей казалось, что она не выдержит, что она сойдет с ума или наложит на себя руки.
Она стояла в прихожей и смотрела на телефон. «Заткнись, — внушала она телефону, — заткнись, сволочь…» Но пластмассовая коробка продолжала верещать. Алена вздохнула, поставила сумку на стол и взяла в руки трубку:
— Алло.
— Здравствуйте, Алена Юльевна, — сказал мужской голос в трубке.
Кажется, голос был знакомый, но вспомнить, чей, она не смогла…
— Здравствуйте, — механически произнесла Алена.
— Меня зовут Андрей Серегин, я журналист из Питера… вспомнили?
— Ах да… да, конечно. Говорят, вы закончили свое расследование и улетели уже.
— Да, мы тоже так думали, — сказал Обнорский. — Но открылись такие обстоятельства, что пришлось вернуться и продолжить…
— Вы сказали: «пришлось вернуться»… Вы в Киеве?
— Я у вашего подъезда, Алена, внизу, у консьержки.
— Внизу? У консьержки?
— Да, Алена… я внизу. Со мной мой коллега Александр Зверев. Нужно поговорить.
Несколько секунд она молчала, потом спросила:
— Что-то случилось?
— Случилось, — ответил Обнорский и замолчал. Он осознанно держал паузу, понимая, что этот короткий ответ: «Случилось», — встревожил женщину. И сейчас она лихорадочно пытается сообразить: а что случилось? Что случилось такое, ради чего Обнорский, улетевший вчера в Санкт-Петербург, срочно вернулся и сразу пришел к ней?
— Это срочно? — сказала она. — Я, собственно, очень устала…
— Это в ваших интересах, Алена, — перебил Обнорский. — Мы поднимаемся.
***
Когда Обнорский со Зверевым поднялись, Алена все еще была в шубке. Из кухни выглядывал кот, негромко урчал холодильник — «филиал» таращанского морга. Алена выглядела очень бледной и как бы постаревшей.
— Проходите, — сказала она. — У меня, правда, не прибрано…
— Это не важно, — ответил Зверев.
Они разделись, прошли в комнату. Сразу встретились глазами с улыбающимся Горделадзе в рамочке на столе.
— Кофе? — спросила хозяйка.
— Нет, спасибо.
Алена сняла наконец шубку, надела домашние тапки в виде бегемотиков и вошла в комнату. Села в кресло, разгладила на коленях клетчатую юбку, вопросительно посмотрела на Обнорского, потом на Зверева. Взгляд означал: ну и зачем вы явились? Что вам от меня нужно? Вы улетели — и слава Богу… Зачем вы снова здесь?
— Мы пришли к вам за правдой, Алена Юльевна. — сказал Андрей.
— За правдой? Я не понимаю… Вы пришли за правдой?
— Да. Лжи мы уже наслушались достаточно, — сказал Сашка.
— Что это означает? Как мне понимать ваши слова?
— Буквально, Алена. Мы хотим услышать правду об исчезновении вашего любовника Георгия Горделадзе… Мы многое уже знаем сами. Но хотим услышать это от вас. Так будет правильно.
— Уходите, — сказала она, поднимаясь. Обнорский и Зверев переглянулись.
— Мы уйдем, — сказал Андрей. — Но завтра же я соберу пресс-конференцию и расскажу о вашей, как минимум, странной роли в истории исчезновения Георгия.
— Убирайтесь вон, — повторила она. Зашипел кот. Зверев достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол: — Не хотите взглянуть на это, Алена Юльевна?
— Что это? Что это за бумажонка?
— Это копия квитанции на ремонт ваших часов, — ответил Зверев.
— Каких часов?
— Вот этих самых — в роскошном штурвале. Которые якобы были в ремонте шестнадцатого сентября.
— Почему «якобы»? — спросила она озадаченно. Зверев покачал головой:
— Ax, Алена Юльевна, Алена Юльевна… Как все это наивно. Вы ведь, наверно, фильмы про шпионов смотрите? Или в детстве смотрели? В детстве-то уж наверняка смотрели…
— При чем здесь фильмы про шпионов? — Обнорский взял у Зверева листок, развернул и сказал:
— В фильмах про шпионов любят проталкивать такую мысль: шпионы попадаются на мелочах… Банально, но, в сущности, верно. Я, Алена, обратил внимание на ваши часы. Странно, что никто, кроме меня, не обратил на них внимания. Впрочем, они так нагло стоят на самом виду, что никто на них и не смотрит… Верно?
— Зачем вы все это мне говорите, Обнорский?
— Я объясню. Вы многократно говорили неправду, но уличить вас было затруднительно: горел фонарь — не горел фонарь? Покупал Георгий «Китикэт» — не покупал? Я и попросил Александра Андреича проверить: а когда часы были в ремонте? Киев — город большой, часовых мастерских — сотни. Но Зверев здраво предположил, что удобней и проще всего воспользоваться мастерской, которая ближе к дому… Верно?
Алена пожала плечами. Зверев усмехнулся и сказал:
— И буквально в пятистах метрах от вашего дома я нашел «Ремонт годинников свiтовых фiрм». А мастер там оказался такой педант, что хранит все квиточки за год… И ваш квиточек, Алена Юльевна, он тоже хранит… Вот копия квиточка. Из нее следует, что ваш «штурвал» действительно был в ремонте. С четвертого по одиннадцатое сентября.
— Я получила его позже, — сказала Алена.
— Да, верно… Вы получили его тринадцатого, — ответил Зверев. — Вот взгляните, — он показал ксерокс Алене, — отметочка часовщика.
— Ну и что? — выкрикнула Алена. — Ну и что?
— Да ничего, Алена Юльевна. Ничего… кроме того, что вы солгали. Ложь выглядит будто бы маленькой, будто невинной даже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Действительно: без неожиданностей… Что еще?
— Краюха устроил встречу с вором, который засек Горделадзе в камере хранения.
— Ну-ка, ну-ка…
— Не нукай, не запряг… В общем, все подтвердилось. Двадцать восьмого июля вор Витя Хрюндель своими глазами видел в автоматической камере хранения Георгия Горделадзе. Вел себя журналист, с точки зрения Хрюнделя, подозрительно. А именно: крутился возле ячеек часа два… все чего-то вынюхивал и страшно Хрюнделя раздражал, мешал работать. Хрюнделю даже показалось, что Гия проводит скрытую видеосъемку… А интерес Горделадзе проявлял к конкретным ячейкам. Позже выяснилось, что из одной пропал кейс. Кто взял этот кейс, Хрюндель не знает, но не исключает, что это мог сделать Горделадзе… вот такие пироги!
— А ты что думаешь, Саша? — спросил Андрей. — Георгий украл кейс?
— Я сомневаюсь, чтобы Горделадзе украл этот кейс… Я думаю, что он наблюдал за ячейкой. Видимо, его интересовало, кто придет за кейсом. Потому и терся там так долго, потому и фиксировал на видео.
— Эх, знать бы, что было в этом кейсе!
— Горделадзе, скорее всего, знал, — сказал Зверев. — Вполне возможно, что и Затула знала.
— Вот у нее-то мы и спросим.
***
Редактор Интернет-газеты Алена Затула вернулась домой около девяти часов вечера. Едва она вошла в прихожую, как зазвенел телефон. Снимать трубку не хотелось. Хотелось лечь, уткнуться лицом в подушку и завыть. За время, прошедшее с 16 сентября, Алена очень сильно устала… иногда ей казалось, что она не выдержит, что она сойдет с ума или наложит на себя руки.
Она стояла в прихожей и смотрела на телефон. «Заткнись, — внушала она телефону, — заткнись, сволочь…» Но пластмассовая коробка продолжала верещать. Алена вздохнула, поставила сумку на стол и взяла в руки трубку:
— Алло.
— Здравствуйте, Алена Юльевна, — сказал мужской голос в трубке.
Кажется, голос был знакомый, но вспомнить, чей, она не смогла…
— Здравствуйте, — механически произнесла Алена.
— Меня зовут Андрей Серегин, я журналист из Питера… вспомнили?
— Ах да… да, конечно. Говорят, вы закончили свое расследование и улетели уже.
— Да, мы тоже так думали, — сказал Обнорский. — Но открылись такие обстоятельства, что пришлось вернуться и продолжить…
— Вы сказали: «пришлось вернуться»… Вы в Киеве?
— Я у вашего подъезда, Алена, внизу, у консьержки.
— Внизу? У консьержки?
— Да, Алена… я внизу. Со мной мой коллега Александр Зверев. Нужно поговорить.
Несколько секунд она молчала, потом спросила:
— Что-то случилось?
— Случилось, — ответил Обнорский и замолчал. Он осознанно держал паузу, понимая, что этот короткий ответ: «Случилось», — встревожил женщину. И сейчас она лихорадочно пытается сообразить: а что случилось? Что случилось такое, ради чего Обнорский, улетевший вчера в Санкт-Петербург, срочно вернулся и сразу пришел к ней?
— Это срочно? — сказала она. — Я, собственно, очень устала…
— Это в ваших интересах, Алена, — перебил Обнорский. — Мы поднимаемся.
***
Когда Обнорский со Зверевым поднялись, Алена все еще была в шубке. Из кухни выглядывал кот, негромко урчал холодильник — «филиал» таращанского морга. Алена выглядела очень бледной и как бы постаревшей.
— Проходите, — сказала она. — У меня, правда, не прибрано…
— Это не важно, — ответил Зверев.
Они разделись, прошли в комнату. Сразу встретились глазами с улыбающимся Горделадзе в рамочке на столе.
— Кофе? — спросила хозяйка.
— Нет, спасибо.
Алена сняла наконец шубку, надела домашние тапки в виде бегемотиков и вошла в комнату. Села в кресло, разгладила на коленях клетчатую юбку, вопросительно посмотрела на Обнорского, потом на Зверева. Взгляд означал: ну и зачем вы явились? Что вам от меня нужно? Вы улетели — и слава Богу… Зачем вы снова здесь?
— Мы пришли к вам за правдой, Алена Юльевна. — сказал Андрей.
— За правдой? Я не понимаю… Вы пришли за правдой?
— Да. Лжи мы уже наслушались достаточно, — сказал Сашка.
— Что это означает? Как мне понимать ваши слова?
— Буквально, Алена. Мы хотим услышать правду об исчезновении вашего любовника Георгия Горделадзе… Мы многое уже знаем сами. Но хотим услышать это от вас. Так будет правильно.
— Уходите, — сказала она, поднимаясь. Обнорский и Зверев переглянулись.
— Мы уйдем, — сказал Андрей. — Но завтра же я соберу пресс-конференцию и расскажу о вашей, как минимум, странной роли в истории исчезновения Георгия.
— Убирайтесь вон, — повторила она. Зашипел кот. Зверев достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол: — Не хотите взглянуть на это, Алена Юльевна?
— Что это? Что это за бумажонка?
— Это копия квитанции на ремонт ваших часов, — ответил Зверев.
— Каких часов?
— Вот этих самых — в роскошном штурвале. Которые якобы были в ремонте шестнадцатого сентября.
— Почему «якобы»? — спросила она озадаченно. Зверев покачал головой:
— Ax, Алена Юльевна, Алена Юльевна… Как все это наивно. Вы ведь, наверно, фильмы про шпионов смотрите? Или в детстве смотрели? В детстве-то уж наверняка смотрели…
— При чем здесь фильмы про шпионов? — Обнорский взял у Зверева листок, развернул и сказал:
— В фильмах про шпионов любят проталкивать такую мысль: шпионы попадаются на мелочах… Банально, но, в сущности, верно. Я, Алена, обратил внимание на ваши часы. Странно, что никто, кроме меня, не обратил на них внимания. Впрочем, они так нагло стоят на самом виду, что никто на них и не смотрит… Верно?
— Зачем вы все это мне говорите, Обнорский?
— Я объясню. Вы многократно говорили неправду, но уличить вас было затруднительно: горел фонарь — не горел фонарь? Покупал Георгий «Китикэт» — не покупал? Я и попросил Александра Андреича проверить: а когда часы были в ремонте? Киев — город большой, часовых мастерских — сотни. Но Зверев здраво предположил, что удобней и проще всего воспользоваться мастерской, которая ближе к дому… Верно?
Алена пожала плечами. Зверев усмехнулся и сказал:
— И буквально в пятистах метрах от вашего дома я нашел «Ремонт годинников свiтовых фiрм». А мастер там оказался такой педант, что хранит все квиточки за год… И ваш квиточек, Алена Юльевна, он тоже хранит… Вот копия квиточка. Из нее следует, что ваш «штурвал» действительно был в ремонте. С четвертого по одиннадцатое сентября.
— Я получила его позже, — сказала Алена.
— Да, верно… Вы получили его тринадцатого, — ответил Зверев. — Вот взгляните, — он показал ксерокс Алене, — отметочка часовщика.
— Ну и что? — выкрикнула Алена. — Ну и что?
— Да ничего, Алена Юльевна. Ничего… кроме того, что вы солгали. Ложь выглядит будто бы маленькой, будто невинной даже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116