С четвертой стороны двора над воротами, сквозь которые входили участники состязания, возвышался трон Шена. Он был выкован из железа в форме человеческих костей и на сиденье и спинке выложен непонятно как добытым китовым усом, покрытым шкурой медведя-панды – лишь колдун подобный Шен Цуну мог так использовать мех этого священного животного. Балдахин из странного материала, прикрепленный к колоннам акульими зубами, защищал трон от рассеянных солнечных лучей. Кое-кто поговаривал, будто балдахин этот сделан был из человеческой кожи, но немногие могли поверить в то, что даже безжалостный Шен мог себе позволить столь омерзительную и откровенную демонстрацию своих тайных пристрастий. Однако Кун Лао не сомневался, что колдун был способен и на такое.
Чемпион пришел просто, без всяких церемоний, хоть ему и предлагали их организовать, и сел вместе с остальными участниками турнира, а не на специально отведенное ему почетное место в центре первого ряда амфитеатра. И вел он себя так же, как все остальные участники: Кун Лао считал, что почести нужно было каждый год зарабатывать заново, а не почивать на лаврах прошлых побед. Тем не менее, он не вступал в поединки до тех пор, пока в схватках не были определены трое лучших бойцов, мастерски владеющих искусством рукопашного боя.
Первые поединки всегда были захватывающе интересными: заслуженные ветераны бились с новичками на трех отдельных аренах до победы одного из соперников. Когда поединок завершался, и победитель и побежденный возвращались на свои места – первый ждал новой схватки, а второй смотрел и учился.
Трое лучших мастеров боевых искусств определились к ночи. Кун Лао по очереди сразился с каждым из них. Несмотря на их отвагу и то обстоятельство, что двое из них участвовали в Смертельной Битве впервые, Кун Лао быстро расправился с каждым. Первый его соперник – мускулистый малый, называвший себя Ульфилой Остготским, – боевыми искусствами не владел, но яростно нападал на противника с дубинкой, утыканной острыми шипами, и щитом, однако он быстро выбился из сил. Другой – старый соперник Кун Лао, мавританец Махада, во время боя читавший стихи из ведического «Гимна творения», – бился храбро, но в схватке потерял несколько зубов, а вместе с ними способность декламировать и уверенность в своих силах. Третий поединщик – римский борец по имени Тойзар – доставил Кун Лао несколько неприятных моментов, когда прижал его к земле, но боль от ран, которые чемпион сам себе нанес острыми колючками, прибавила ему сил, и он сумел сбросить с себя противника. Раньше, мелькнуло в голове Кун Лао, сила талисмана просто не дала бы сопернику возможности свалить его на землю.
В течение всего дня Кун Лао продолжал ощущать присутствие чего-то сверхъестественного, однако до сих пор он не видел и не слышал ничего такого, что могло бы вызвать его беспокойство.
После победы над Тойзаром, которую он одержал, бросив обессилившего соперника через плечо, Кун Лао повернулся к хозяину, поклонился, расставил ноги в боевой стойке, опустил вниз руки и встал в ожидании. Спустя миг, показавшийся вечностью, Шен Цун усмехнулся.
– Твоя победа впечатляет, – проговорил хозяин. – Тем более что, как мы заметили, ты впервые сражался без помощи магии.
– Религия – это не магия, – парировал выпад Шен Цуна победитель.
– Об этом можно спорить, но не теперь, – ответил Шен Цун, продолжая усмехаться. – Я хотел лишь отметить, что ты сражался без своего амулета, и это достойно уважения. – Глаза преждевременно состарившегося колдуна сузились, кустистые седые брови уперлись в переносицу. – Ты победил – пока. Но тебя ждет еще одна схватка.
– Ты же видишь, – спокойно сказал Кун Лао, – я жду тебя.
Шен Цун бросил на него долгий взгляд, потом сделал согнутым пальцем знак стоявшей справа от его трона фигуре в капюшоне.
– Веер, – бросил хозяин.
Фигура запустила руку куда-то в глубь одежд и достала складной веер из тонкой рисовой бумаги. Шен Цун начал неспешно им обмахиваться; хоть движения его казались неторопливыми и даже ленивыми, полотнища знамен, укрепленных на дальней стене, затрепетали.
Усмешка на лице Шен Цуна стала шире. От застывшей на его лице, Похожем на обтянутый кожей череп, неестественной ухмылки, в которой не было и намека на радость, по телу Кун Лао побежали мурашки.
– Тебе известно, – спросил Шен Цун, – что в этом году я решил не участвовать в турнире?
– Мне очень жаль об этом слышать.
– Я верю тебе, – ответил Шен Цун. – Желаешь ли подойти и принять мои поздравления с победой?
Боевая поза Кун Лао оставалась неизменной.
– Ты прекрасно знаешь, что это противоречит правилам Смертельной Битвы. Победитель должен сразиться с хозяином или – если хозяин турнира по какой-то причине не может участвовать в состязании – с тем бойцом, которого хозяин выставит вместо себя.
– Конечно, – проговорил Шен Цун. – Иначе победитель не выиграет главный приз: год жизни, на который он не состарится до следующей Смертельной Битвы.
Кун Лао локачал головой.
– Я сражаюсь не ради этого приза, и другие собравшиеся здесь бойцы, думаю, тоже. Победа для них – вопрос чести, а не награды.
В этот момент монах ощутил тревожившее его присутствие чего-то сверхъестественного сильнее, чем раньше. Что бы ни произошло, кто бы ни должен был появиться, долго теперь это существо не задержится.
– Возможно, ты прав, – согласился Шен Цун. Ухмылка на его губах в последний раз вспыхнула и угасла. – Какой толк в жизни, если в ней нет места чести… если мы не властны над своей собственной душой.
Шен Цун жестом отослал слугу на место, продолжая пристально смотреть на Кун Лао, потом хлопнул один раз в ладоши. За пределами двора раздался стон, звук которого походил на скрип несмазанных колес перегруженной телеги, потом лязг и грохот, будто подняли большую цепь и с силой бросили ее на каменный пол. Вслед за этим из темного пространства позади огнедышащих драконов донеслись глухие звуки тяжелых шагов.
– В этом году, – сказал Шен Цун, – я решил не участвовать в турнире. Я уже немолод, Кун Лао, и будет лучше, если на этот раз вместо меня выступит другой участник состязаний.
Когда во тьме стали вырисовываться очертания какого-то огромного, неуклюжего существа, звук тяжелых шагов еще более усилился. Очертания эти напоминали человеческие, но ростом существо было под восемь футов и конечностей у него было больше, чем у людей.
По мере приближения чудовища ощущение присутствия незримой и грозной злой силы, которое все время преследовало Кун Лао, обострилось еще сильнее. Причем зло это было гораздо больше исходящего от Шен Цуна – колдун, по крайней мере, был человеком.
А эта тварь к роду человеческому явно не принадлежала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51