Оставив в своем храме амулет, он не захотел расстаться с тем памятным знаком, который внушил ему мысль отправиться в путешествие к священной горе Ифукубе.
Кун Лао вглядывался в клубившийся над поблескивающей в рассеянном свете луны морской гладью туман. Монах никогда не задумывался над тем, что каждый раз побеждал на состязаниях благодаря волшебному амулету. Подавляющее большинство участников турнира так или иначе прибегали к помощи магии – одни использовали силу талисманов, другие – заклинания, чтобы сила их ударов становилась поистине сверхъестественной; поэтому его амулет во время боев выглядел совершенно естественно. Сам Шен Цун обладал невероятным запасом энергии, которая явно была не от мира сего; кроме того, ему каким-то таинственным образом повиновались туман и огонь. Без силы молний и слепящего солнечного света, заключенных в амулете Рэйдена, Кун Лао никогда не смог бы одержать верх над Шен Цуном, а о тринадцати победах подряд нечего было бы и мечтать.
«Ты не должен так думать», – повторял он про себя. Несмотря на то что Кун Лао впервые собирался участвовать в состязании без амулета, опыта и внутренней силы у него вполне хватало, а это сбрасывать со счетов было никак нельзя. Если ему трудно будет тягаться с Шен Цуном в выносливости, как и противостоять огненным вихрям колдуна и застилающему взор туману, то придется сразить противника стремительностью, не дать ему пустить в ход свои сверхъестественные силы.
В тумане показался нос джонки с резной головой дракона. Ладья подплыла к берегу, как морская змея, и остановилась, покачиваясь на волнах. Каждый раз, когда острый нос джонки вздымался вверх, море, казалось, начинало шипеть и клочья белой пены окутывали голову дракона.
Кун Лао встал и подхватил свой кожаный мешок, не глядя на двух других участников предстоящего состязания, которые вышли из хижины и направились к ладье, не знакомясь с ними. Поравнявшись с берегом, джонка развернулась к нему правым бортом, и две фигуры, закутанные в черные балахоны, спустили трап. Лица их были скрыты надвинутыми на глаза капюшонами, работали они сноровисто, хотя их движения казались замедленными – во всем их облике было что-то странное, как будто они существовали в ином измерении, и в нашем мире чувствовали себя неуютно.
Кун Лао стоял ближе всех к трапу, но решил пропустить других пассажиров вперед, будучи не в состоянии действовать наперекор врожденной учтивости. Как только все взошли на борт, джонка тут же отошла от берега и взяла курс на остров – команда даже не успела поднять трап. В эффективности организаторам турнира отказать было нельзя никак, она была на высшем уровне с момента прибытия первого его участника до высадки на берег последнего.
После шести дней пешего пути было очень приятно сидеть на судне, несущем участников предстоящих схваток к цели их путешествия. Кун Лао сидел на устилавшей вздымающуюся палубу циновке и наслаждался ощущением движения джонки, сначала переваливающейся по гребням волн, а потом, когда она вошла в зону плотного тумана, плавно и быстро скользящей по водной глади. Ладья причалила к полукруглой пристани, которая, когда на нее смотрели с вершины храма, казалось, была увенчана склоненной в поклоне головой дракона. А может, это было лишь игрой отраженного света огней причала. Кун Лао давно обратил внимание на то, что остров был полон непонятных явлений, объяснить которые он не мог, а теряться в пустых догадках почитал пустой тратой времени.
Когда джонка причалила, команда ее на берег сходить не стала, но и на судне не осталась – она попросту исчезла. Вновь прибывших встретили молодые люди в белых одеждах, взявшие у них багаж и понесшие его к храму по извилистой горной тропинке. Сами бойцы шли за мулами и не могли не заметить, что на деле тропинка оказалась не столь извилистой, какой виделась с берега. Животные хорошо знали дорогу, и их не надо было подгонять – это каждый раз поражало Кун Лао, поскольку мулы не отличаются особым умом и обычно бывают строптивы. Монах подозревал, что и в этом случае не обошлось без магических чар, потому что как-то раз попросил Рэйдена осветить молнией путь от пристани к храму, и когда тот послал с неба сильный электрический разряд, при вспышке его он заметил голову не мула, а существа, напоминающего дракона.
Это сходство не показалось Кун Лао странным – китайцы чтят самых разных драконов: императорских, с пятью когтями, символизирующих власть верховного правителя, тогда как другие драконы имеют не более четырех когтей; небесных, охраняющих обитель богов; духовных, которые помогают Тьену и его помощникам управляться с ветрами и дождями; земных, присматривающих за почвой, реками и морями; и свирепых драконов, охраняющих сокровища, принадлежащие богам и демонам. Именно к числу последних принадлежал дракон острова Шимура с лошадиной головой и острой чешуей, расходящейся от головы и длинной шеи по всему телу.
Впереди показались очертания храма и дворца, угнездившихся на низком горном утесе. В слабом свете луны, окутанные клубами густого тумана, они казались призрачными. Зрелище было до того неестественным, что по телу Кун Лао побежали мурашки.
На этот раз здесь что-то было не то, и не только из-за отсутствия амулета. Кун Лао нутром ощутил явственное присутствие могучей силы, чего никогда не ощущал раньше, – возможно, это шло от энергетики нового участника состязаний. Он взглянул на две высокие пагоды, служившие жилыми помещениями дворца, глаза его искали открытые окна и тени на задернутых занавесках. Однако ничего удивительного, из ряда вон выходящего он не заметил. Взгляд его скользнул по величественному дворцу из мрамора и золота, стоявшему между пагодами и украшенному нефритовыми статуями принцесс в полный рост, в руках которых были закреплены горящие факелы, фигурами драконов, вырезанными из слоновой кости, алебастровыми лучниками и гигантскими конями из оникса, впряженными в боевые колесницы, а потом – по развалинам прямо перед дворцом старинного, темного, приземистого храма.
Кун Лао нигде не увидел ничего особенного, но присутствие некоей враждебной силы продолжало явственно чувствоваться, причем не оставалось никаких сомнений в том, что сила эта была необыкновенно злой, могущественной и опасной. Она явно исходила из иного мира.
Глава 8
Когда Шен Цун бормотал заклинание, которое открывало дверь его святилища, внешне он, как всегда, казался совершенно спокойным. Однако внутренне колдун был напряжен до крайности.
Его длинные седые волосы клочьями свисали ниже плеч, а кожу, некогда столь же гладкую, как прибрежные воды, омывающие его остров, теперь испещряла густая сеть морщин и складок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Кун Лао вглядывался в клубившийся над поблескивающей в рассеянном свете луны морской гладью туман. Монах никогда не задумывался над тем, что каждый раз побеждал на состязаниях благодаря волшебному амулету. Подавляющее большинство участников турнира так или иначе прибегали к помощи магии – одни использовали силу талисманов, другие – заклинания, чтобы сила их ударов становилась поистине сверхъестественной; поэтому его амулет во время боев выглядел совершенно естественно. Сам Шен Цун обладал невероятным запасом энергии, которая явно была не от мира сего; кроме того, ему каким-то таинственным образом повиновались туман и огонь. Без силы молний и слепящего солнечного света, заключенных в амулете Рэйдена, Кун Лао никогда не смог бы одержать верх над Шен Цуном, а о тринадцати победах подряд нечего было бы и мечтать.
«Ты не должен так думать», – повторял он про себя. Несмотря на то что Кун Лао впервые собирался участвовать в состязании без амулета, опыта и внутренней силы у него вполне хватало, а это сбрасывать со счетов было никак нельзя. Если ему трудно будет тягаться с Шен Цуном в выносливости, как и противостоять огненным вихрям колдуна и застилающему взор туману, то придется сразить противника стремительностью, не дать ему пустить в ход свои сверхъестественные силы.
В тумане показался нос джонки с резной головой дракона. Ладья подплыла к берегу, как морская змея, и остановилась, покачиваясь на волнах. Каждый раз, когда острый нос джонки вздымался вверх, море, казалось, начинало шипеть и клочья белой пены окутывали голову дракона.
Кун Лао встал и подхватил свой кожаный мешок, не глядя на двух других участников предстоящего состязания, которые вышли из хижины и направились к ладье, не знакомясь с ними. Поравнявшись с берегом, джонка развернулась к нему правым бортом, и две фигуры, закутанные в черные балахоны, спустили трап. Лица их были скрыты надвинутыми на глаза капюшонами, работали они сноровисто, хотя их движения казались замедленными – во всем их облике было что-то странное, как будто они существовали в ином измерении, и в нашем мире чувствовали себя неуютно.
Кун Лао стоял ближе всех к трапу, но решил пропустить других пассажиров вперед, будучи не в состоянии действовать наперекор врожденной учтивости. Как только все взошли на борт, джонка тут же отошла от берега и взяла курс на остров – команда даже не успела поднять трап. В эффективности организаторам турнира отказать было нельзя никак, она была на высшем уровне с момента прибытия первого его участника до высадки на берег последнего.
После шести дней пешего пути было очень приятно сидеть на судне, несущем участников предстоящих схваток к цели их путешествия. Кун Лао сидел на устилавшей вздымающуюся палубу циновке и наслаждался ощущением движения джонки, сначала переваливающейся по гребням волн, а потом, когда она вошла в зону плотного тумана, плавно и быстро скользящей по водной глади. Ладья причалила к полукруглой пристани, которая, когда на нее смотрели с вершины храма, казалось, была увенчана склоненной в поклоне головой дракона. А может, это было лишь игрой отраженного света огней причала. Кун Лао давно обратил внимание на то, что остров был полон непонятных явлений, объяснить которые он не мог, а теряться в пустых догадках почитал пустой тратой времени.
Когда джонка причалила, команда ее на берег сходить не стала, но и на судне не осталась – она попросту исчезла. Вновь прибывших встретили молодые люди в белых одеждах, взявшие у них багаж и понесшие его к храму по извилистой горной тропинке. Сами бойцы шли за мулами и не могли не заметить, что на деле тропинка оказалась не столь извилистой, какой виделась с берега. Животные хорошо знали дорогу, и их не надо было подгонять – это каждый раз поражало Кун Лао, поскольку мулы не отличаются особым умом и обычно бывают строптивы. Монах подозревал, что и в этом случае не обошлось без магических чар, потому что как-то раз попросил Рэйдена осветить молнией путь от пристани к храму, и когда тот послал с неба сильный электрический разряд, при вспышке его он заметил голову не мула, а существа, напоминающего дракона.
Это сходство не показалось Кун Лао странным – китайцы чтят самых разных драконов: императорских, с пятью когтями, символизирующих власть верховного правителя, тогда как другие драконы имеют не более четырех когтей; небесных, охраняющих обитель богов; духовных, которые помогают Тьену и его помощникам управляться с ветрами и дождями; земных, присматривающих за почвой, реками и морями; и свирепых драконов, охраняющих сокровища, принадлежащие богам и демонам. Именно к числу последних принадлежал дракон острова Шимура с лошадиной головой и острой чешуей, расходящейся от головы и длинной шеи по всему телу.
Впереди показались очертания храма и дворца, угнездившихся на низком горном утесе. В слабом свете луны, окутанные клубами густого тумана, они казались призрачными. Зрелище было до того неестественным, что по телу Кун Лао побежали мурашки.
На этот раз здесь что-то было не то, и не только из-за отсутствия амулета. Кун Лао нутром ощутил явственное присутствие могучей силы, чего никогда не ощущал раньше, – возможно, это шло от энергетики нового участника состязаний. Он взглянул на две высокие пагоды, служившие жилыми помещениями дворца, глаза его искали открытые окна и тени на задернутых занавесках. Однако ничего удивительного, из ряда вон выходящего он не заметил. Взгляд его скользнул по величественному дворцу из мрамора и золота, стоявшему между пагодами и украшенному нефритовыми статуями принцесс в полный рост, в руках которых были закреплены горящие факелы, фигурами драконов, вырезанными из слоновой кости, алебастровыми лучниками и гигантскими конями из оникса, впряженными в боевые колесницы, а потом – по развалинам прямо перед дворцом старинного, темного, приземистого храма.
Кун Лао нигде не увидел ничего особенного, но присутствие некоей враждебной силы продолжало явственно чувствоваться, причем не оставалось никаких сомнений в том, что сила эта была необыкновенно злой, могущественной и опасной. Она явно исходила из иного мира.
Глава 8
Когда Шен Цун бормотал заклинание, которое открывало дверь его святилища, внешне он, как всегда, казался совершенно спокойным. Однако внутренне колдун был напряжен до крайности.
Его длинные седые волосы клочьями свисали ниже плеч, а кожу, некогда столь же гладкую, как прибрежные воды, омывающие его остров, теперь испещряла густая сеть морщин и складок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51