– Ну и чего было избу крутить? В окно постучать нельзя, что ли?
– Не догадались, – развел руками Игорь.
С крыльца спустилась веревочная лестница.
– И кто вас только сюда прислал, – брюзжала бабка.
– Русалка, – ответил Игорь, помогая Анастасии залезть наверх.
– Русалка? – Бабка замерла на пороге. – Так вы что, ОТТУДА?
– Смотря что считать «тутом» и «тамом», – философски ответил Игорь, взбираясь на крыльцо. Внутри крепко пахло зоопарковой вольерой, пылью и травами, было темно и жарко, что-то меховое копошилось по углам. Бабка смахнула пыль с лавки передником, засуетилась у печки, бормоча:
– Что дело пытаете, оно видно… сейчас спроворим баньку, питье-угощение, поговорим, а потом и спать уложим…
– А можно без баньки? – робко осведомилась Анастасия.
– Нет! – рявкнула бабка. – Так положено.
После баньки оказалось, что изба чудесным образом преобразилась, как и бабка. Внутри было чисто, светло и уютно. На лавке растянулся черный кот, из-за печки торчала испуганная козья морда, курица с вороной мирно перекаркивались-переквохтывались на печке. Вкусно пахло пирогом и молоком, на отскобленном до золотистости столе стояли миски и кружки. А у печки хлопотала крепкая статная баба с крупноватым носом.
И пирог, и травяной чай, и молоко, и мед, и масло, и сметана – все было настолько вкусным, что оторваться было невозможно, и Анастасия, горестно вздохнув, плюнула на фигуру и принялась уплетать. Кот терся у ног, выклянчивая пирога. Игорь не устоял, и зверь ухватил добычу и, порычав для проформы, принялся за дело. Баба кинула взгляд на кота, но ничего не сказала. Потом из-за печки выбрался козел и стал ощутимо тыкаться под локоть, просовывая башку под руку, на стол. Игорь сунул ему в рот ломоть хлеба, и тот убрался. Хозяйка опять промолчала. Затем пожаловали курица с вороной. Сердитые, требовательные. Естественно, обделять этих двоих, после того как побаловали подачками их товарищей, было непростительно. Обе птицы получили по куску пирога и убрались восвояси. Курица, опровергая все пословицы, взлетела на балку под потолок, а потом перепорхнула на печку и долго там натужно квохтала. Хозяйка полезла на печь, что-то побормотала и спустилась с золотым яйцом. Сунула его куда-то, отерла руки и села за стол. Пока гости ели, она молчала. А потом, когда Игорь с Анастасией принялись благодарить, жестом остановила их.
– Ну, гости дорогие, в баньке я вас попарила, покормила-попоила, теперь, прежде чем спать уляжетесь, буду спрашивать, а вы – отвечать.
И совсем не по-сказочному звучал ее голос. Не было в нем утеньки-пусеньки, не было сказочного «понарошку». Была странная сила и странная власть. И говорила она так, как человек, который может и имеет право решать чужие судьбы.
– И неверный ответ будет дорого стоить. Ох дорого…
Она сидела, непонятным образом изменившаяся, сложив руки на столе. Грозная могучая женщина с черными змеями-волосами и бездонными провалами черных, как небытие, глаз. И изба изменилась, сделавшись похожей на боярский терем. И кот вдруг явился огромным, со страшными ножами-клычищами и зелеными горящими глазами. Он вытянулся во весь рост, точа стальные когти о косяк. Птицы в темноте закута смотрели, не мигая, красными глазами, чуть сверкая красными клювами, и красным горели глаза козлиной головы за печкой, и ухмылялась она острозубо.
Игорь чуть притянул к себе Анастасию и нащупал рукоять сабли.
– Марену железо не берет, – усмехнулась женщина. – Вы пили мое питье и ели мою еду, тут моя власть. Так-то, гости дорогие… Ответите мне нелживо – помогу вам, чем смогу. Нет – не взыщите.
Она посмотрела на кота. Тот лениво, невзначай зевнул во всю клыкастую пасть. Красную и белозубую.
– Значит, зачем вы тут, я уже знаю. Значит, Анастасия-свет, дочку свою ищешь?
Анастасия побледнела, сжала кулаки.
– Она не только твоя дочь. Батюшка у нее еще есть. Непростой батюшка.
Курица с вороной рассмеялись. Марена цыкнула на них, и они умолкли.
Анастасия выдохнула, чтобы не сорваться, и полуприкрыла глаза. Когда заговорила сквозь зубы, странно тянула звуки, не то готовясь заплакать, не то просто не в силах совладать с голосом от злости.
– Я никому ее не отдам! Понятно?
Марена усмехнулась:
– Уж как не понять… А вдруг муж твой, батюшка ее, тоже ее забрать захочет, а?
Анастасия кивнула, сглотнула и, набрав в грудь воздуха побольше, проговорила, чуть задыхаясь:
– Я… ненавижу я его. Зачем он сделал так, чтобы мы думали, будто он умер? Ладно, я для него, может, ничего не стою, но мать-то почему не пожалел? Дочку почему не пожалел? Значит, не любил он никого из нас. Просто не любил. Никогда. – Она помотала головой. – Все время обманывал – а мы его любили. Он мне больше не муж! – почти выкрикнула она. Помолчала. – Мне кажется, он уже и не человек вовсе. Не живой человек.
Марена подперла голову рукой совершенно по-бабьи.
– Не бывает неживых людей. Они по-другому зовутся.
Анастасия пожала плечами:
– Мне все равно. Катю я ему не отдам.
Марена усмехнулась и повернулась к Игорю:
– А ты зачем с ней идешь? Она дочь выручить хочет, а ты ей кто?
Козел вышел из-за печи и приблизился, цокая копытцами. Он стоял на задних ногах, а передние были совсем как человеческие руки, только когтистые и мохнатые.
Игорь вздохнул. Глаза Марены затягивали, засасывали в пропасть. Игорь не отвел взгляда.
– Я люблю эту женщину.
– Значит, хочешь мужа убить, чтобы жену за себя взять?
– Да, хочу, – просто ответил Игорь.
– Убить или в жены взять?
– Убить. И не из-за нее, а потому что он сволочь.
– Ишь ты! – рассмеялась Марена.
Игорь положил руки на стол и заговорил, как обычно разговаривал с чайником-клиентом, которому надо все объяснить так, чтобы понял, но не чувствовал себя при этом дураком.
– Он погубил уже много людей, а ведь я их знал, они были хорошие люди. – Он замолчал, вспоминая те свои звонки. Покачал головой. – Может, я и остался бы в стороне. Но это уж слишком меня касается. Может, даже из-за меня погибли эти другие люди – кто знает? Может, если бы он сразу за меня взялся, они и не погибли бы?
– А может, ты тогда бы погиб?
– Может. Но я все равно бы дрался. И сейчас буду драться – есть за кого.
Игорь снова посмотрел в бездонные, непроглядные глаза Марены.
– Значит, не затем, чтобы ее в жены взять?
– Нет.
Марена тихо, жутковато рассмеялась:
– А обидеть ее не боишься?
– Боюсь.
Анастасия молчала, глядя в пол. Она едва не плакала. Марена встала.
– Благо вам, что не солгали. Эй, зверь заморский!
Кот спрыгнул с лавки и потерся о ноги хозяйки.
– Неси золотое яичко.
Кот вспрыгнул на печку и тут же вернулся под сердитое квохтанье курицы и карканье вороны. В пасти он осторожно держал золотое яйцо.
– Вот, держи, – протянула она яйцо Игорю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127