– Вот.
Она достала из-под стола завернутую в упаковочную бумагу картину. Вспорола упаковку и веревку острым алмазным ногтем и, нетерпеливо ободрав бумагу, повернула картину лицом к собранию.
– Ничего не напоминает?
На картине сходились на углу три московские улицы. И в их перекрестье проступала другая Москва, она проступала и на улицах – но гораздо слабее, словно бы в этой точке сходились несколько разных пространств одного города.
– Узнаете?
– Ой, – пискнула сова. – Это же точка перехода! Откуда?
– Я нашла эту картину на выставке в галерее МДХ. Недорого. Кстати, Ли направил. И вот еще посмотрите.
Это был совсем небольшой рисунок. Безошибочно угадывались силуэты здешней Москвы, но над городом вставала призрачная башня. Спиральный конус, выходящий из земли, словно конец пронзающего ее огромного, чудовищного бура. Обвитая огнями, сверкающая стеклом – и прозрачная. Рисунок вызывал гнетущее, зловещее впечатление. Словно знак судьбы.
– А художник, художник кто? Где его найти? – воскликнула Кэт.
– Я знаю только имя – Андрей Соколов. Самое забавное и подозрительное, – продолжала Елена, – что сразу после меня в салон просто ворвался какой-то мутный мужик и скупил все оставшиеся картины Соколова. Более того, он и у меня хотел вот эту перекупить, но я отказала. И он так уж обхаживал тамошнюю продавщицу, выспрашивал адрес, что, если бы и я стала просить адрес, это оказалось бы подозрительным. Да, мужик уехал на черном лимузине. Каком-то резиновом, что ли. Он, право слово, прямо изгибался вокруг углов. И это не от жары, это правда!
– Художника срочно надо найти! – стукнул кулаком по столу Аркадий Францевич. – И предупредить.
– Делов-то, – отозвался Джедай. – Завтра пойду туда да по своим старым знакомствам и узнаю. Притворюсь опять рисунком – впервой, что ли, на стенке висеть. С картинами пообщаюсь. Они все знают. Митьки к тому же опять в моде. Главное, – как бы между прочим сказал он, принявшись вылизывать плечо, – чтобы не купили меня.
– Да кому ты нужен, – фыркнул Джек.
– Я авторский и раритетный! – возмущенно поднял голову Джедай.
– Ладно-ладно, – примирительно сказал Аркадий Францевич. – Вот выясните все, сударь мой, сразу и зайдем к нему.
– Ты только не с утра, – муркнул Джедай, вылизываясь. – Жил я у одного художника. Так тот дрых до полудня, и вечно у него нечего жрать было. Я у него корки хлебные грыз! Зато выпивки всегда – залейся.
– Ничего, поднимем, – отрезала Елена.
– Вот что меня волнует, – заговорил Агловаль. – Вот что волнует… Я не знаю, кто стоит за всем этим – подкормышами, нелюдями, «пузырями», хотя, думаю, не ошибусь, назвав его Врагом. Мне не нравится, что он охотится за людьми, способными видеть и делать необычное. Мне даже нет дела, что он хочет с их помощью сделать. Я не хочу, чтобы эти люди попали к нему, вот и все.
– Тогда, – вдруг из зеркала высунулся Похмелеон, почему-то совершенно трезвый, в приличной синей куртке, с собачьим поводком в одной руке и многослойным бутербродом в другой, – мил-друг, возьми да последи за Игорем, дружком моим. Мы с ним недели две назад так злыдней гоняли! Так гоняли!
– Чертей вы гоняли, – буркнула Елена.
– Ась? А, пожалуй, и чертей, Елена вы наша ненаглядная! Так вот – придут за этим парнем, ей-бо, и скоро, и не призраки, сны да тени, а что покруче.
– Я готов! – отозвался Агловаль и встал.
В зеркале отразился юный воин в кольчуге и белом нараменнике без герба.
– Ну так пошли, покажу.
– А Эйдолон?
Агловаль резко обернулся. Эвриала хлопнула ресницами и пояснила:
– Вы ведь понимаете, что изрядная часть нынешнего безобразия связана с Эйдолоном, а его придумали на Этой Стороне?
– К сожалению, сударыня, изобретатели сего чудища давно предстали перед Судом, коий воздает исключительно по заслугам, – веско сказал Аркадий Францевич. – Сделать бывшее небывшим не может никто, посему наше дело – не допустить рекомого Эйдолона действовать с Этой Стороны. А в гнездовище его окорачивать – то дело Другой Стороны. Ну, господа, с Богом!
– И милиционеров не забудьте! – хихикнуло зеркало.
Смотрю я на них и думаю – как так случается, что один после смерти становится злобной дрянью, нежитью, а другой, хотя и мог бы честно и спокойно уйти, возвращается в свой город из-за великой тоски по нему? Умереть в эмиграции, понимая, что твоей России уже нет, что ты никогда не вернешься домой, – и все же ждать… Нет, Владыка Мертвых, ты порой кажешься мне сентиментальным, несмотря на всю свою суровость, раз позволяешь иным мертвым исполнить величайшее желание их жизни…
Глава 7
DETENEBRES
Предупрежден – вооружен.
Все это время Игорь жил в постоянном нервном напряжении, ожидая нападения непонятно с какой стороны. Несмотря на то что Ли покружил у него по квартире, по двору и по дому, бормоча себе под нос что твой Винни Пух, и заверил потом, что никто потусторонний к нему больше не придет, если только сам Игорь никого не пригласит. Игорь, как человек уже раз «попавший», сказал, что теперь будет выбирать гостей куда как осторожно.
Только не будут же его охранять постоянно?
Чем отбиваться, если не знаешь, что пойдет за тобой по следу? Игорь уже повидался и с красноухой собакой, и с «пузырями», и с Николаем, который вряд ли был человеком. Или уже не был обыкновенным человеком. И, конечно, с Красной Женщиной. В любом случае, думал Игорь, все, с кем ему пришлось столкнуться, обладали хотя бы подобием плоти. Даже если нельзя убить, то можно оттолкнуть. Стукнуть. Надавать, отметелить, навалять…
Идея появилась внезапно, когда искал на кухне молоток для мяса. И наткнулся на старую мамину скалку. Крепкая ухватистая деревяшка. Игорь подержал ее в руке и понял – отличная дубинка! Он ухмыльнулся. Жить сразу стало веселее – ощущение оружия в руке очень поднимает дух, даже если ты и не умеешь драться. А Игорь умел.
Игорь таскал скалку в сумке через плечо, так чтобы выхватить ее можно было легко и быстро, как из ножен.
Он не боялся. Ему даже хотелось, чтобы на него напали. Хотелось кого-нибудь отутюжить в охотку, отвести душеньку, показать, что не на того напали. Но проходили дни, близился июль, а никто не нападал. Игорь заскучал.
На работе все было в порядке, по телефону не было угроз, а только приятели и приятельницы позванивали, в почтовый ящик совали только рекламу и бесплатные газеты. Все было тихо и мирно. И Игорь уже счел было угрозу Николая пустой, а предупреждение Ли перестраховкой, когда все и случилось.
День был раскаленным добела. Дождя уже хотелось невыносимо. Синоптики обещали грозу и сильный ветер где-то на неделе, но сроки желанного катаклизма переносились уже который раз, и надежда начала испаряться, как вода на горячем асфальте.
Игорь засиделся на работе допоздна и ушел последним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Она достала из-под стола завернутую в упаковочную бумагу картину. Вспорола упаковку и веревку острым алмазным ногтем и, нетерпеливо ободрав бумагу, повернула картину лицом к собранию.
– Ничего не напоминает?
На картине сходились на углу три московские улицы. И в их перекрестье проступала другая Москва, она проступала и на улицах – но гораздо слабее, словно бы в этой точке сходились несколько разных пространств одного города.
– Узнаете?
– Ой, – пискнула сова. – Это же точка перехода! Откуда?
– Я нашла эту картину на выставке в галерее МДХ. Недорого. Кстати, Ли направил. И вот еще посмотрите.
Это был совсем небольшой рисунок. Безошибочно угадывались силуэты здешней Москвы, но над городом вставала призрачная башня. Спиральный конус, выходящий из земли, словно конец пронзающего ее огромного, чудовищного бура. Обвитая огнями, сверкающая стеклом – и прозрачная. Рисунок вызывал гнетущее, зловещее впечатление. Словно знак судьбы.
– А художник, художник кто? Где его найти? – воскликнула Кэт.
– Я знаю только имя – Андрей Соколов. Самое забавное и подозрительное, – продолжала Елена, – что сразу после меня в салон просто ворвался какой-то мутный мужик и скупил все оставшиеся картины Соколова. Более того, он и у меня хотел вот эту перекупить, но я отказала. И он так уж обхаживал тамошнюю продавщицу, выспрашивал адрес, что, если бы и я стала просить адрес, это оказалось бы подозрительным. Да, мужик уехал на черном лимузине. Каком-то резиновом, что ли. Он, право слово, прямо изгибался вокруг углов. И это не от жары, это правда!
– Художника срочно надо найти! – стукнул кулаком по столу Аркадий Францевич. – И предупредить.
– Делов-то, – отозвался Джедай. – Завтра пойду туда да по своим старым знакомствам и узнаю. Притворюсь опять рисунком – впервой, что ли, на стенке висеть. С картинами пообщаюсь. Они все знают. Митьки к тому же опять в моде. Главное, – как бы между прочим сказал он, принявшись вылизывать плечо, – чтобы не купили меня.
– Да кому ты нужен, – фыркнул Джек.
– Я авторский и раритетный! – возмущенно поднял голову Джедай.
– Ладно-ладно, – примирительно сказал Аркадий Францевич. – Вот выясните все, сударь мой, сразу и зайдем к нему.
– Ты только не с утра, – муркнул Джедай, вылизываясь. – Жил я у одного художника. Так тот дрых до полудня, и вечно у него нечего жрать было. Я у него корки хлебные грыз! Зато выпивки всегда – залейся.
– Ничего, поднимем, – отрезала Елена.
– Вот что меня волнует, – заговорил Агловаль. – Вот что волнует… Я не знаю, кто стоит за всем этим – подкормышами, нелюдями, «пузырями», хотя, думаю, не ошибусь, назвав его Врагом. Мне не нравится, что он охотится за людьми, способными видеть и делать необычное. Мне даже нет дела, что он хочет с их помощью сделать. Я не хочу, чтобы эти люди попали к нему, вот и все.
– Тогда, – вдруг из зеркала высунулся Похмелеон, почему-то совершенно трезвый, в приличной синей куртке, с собачьим поводком в одной руке и многослойным бутербродом в другой, – мил-друг, возьми да последи за Игорем, дружком моим. Мы с ним недели две назад так злыдней гоняли! Так гоняли!
– Чертей вы гоняли, – буркнула Елена.
– Ась? А, пожалуй, и чертей, Елена вы наша ненаглядная! Так вот – придут за этим парнем, ей-бо, и скоро, и не призраки, сны да тени, а что покруче.
– Я готов! – отозвался Агловаль и встал.
В зеркале отразился юный воин в кольчуге и белом нараменнике без герба.
– Ну так пошли, покажу.
– А Эйдолон?
Агловаль резко обернулся. Эвриала хлопнула ресницами и пояснила:
– Вы ведь понимаете, что изрядная часть нынешнего безобразия связана с Эйдолоном, а его придумали на Этой Стороне?
– К сожалению, сударыня, изобретатели сего чудища давно предстали перед Судом, коий воздает исключительно по заслугам, – веско сказал Аркадий Францевич. – Сделать бывшее небывшим не может никто, посему наше дело – не допустить рекомого Эйдолона действовать с Этой Стороны. А в гнездовище его окорачивать – то дело Другой Стороны. Ну, господа, с Богом!
– И милиционеров не забудьте! – хихикнуло зеркало.
Смотрю я на них и думаю – как так случается, что один после смерти становится злобной дрянью, нежитью, а другой, хотя и мог бы честно и спокойно уйти, возвращается в свой город из-за великой тоски по нему? Умереть в эмиграции, понимая, что твоей России уже нет, что ты никогда не вернешься домой, – и все же ждать… Нет, Владыка Мертвых, ты порой кажешься мне сентиментальным, несмотря на всю свою суровость, раз позволяешь иным мертвым исполнить величайшее желание их жизни…
Глава 7
DETENEBRES
Предупрежден – вооружен.
Все это время Игорь жил в постоянном нервном напряжении, ожидая нападения непонятно с какой стороны. Несмотря на то что Ли покружил у него по квартире, по двору и по дому, бормоча себе под нос что твой Винни Пух, и заверил потом, что никто потусторонний к нему больше не придет, если только сам Игорь никого не пригласит. Игорь, как человек уже раз «попавший», сказал, что теперь будет выбирать гостей куда как осторожно.
Только не будут же его охранять постоянно?
Чем отбиваться, если не знаешь, что пойдет за тобой по следу? Игорь уже повидался и с красноухой собакой, и с «пузырями», и с Николаем, который вряд ли был человеком. Или уже не был обыкновенным человеком. И, конечно, с Красной Женщиной. В любом случае, думал Игорь, все, с кем ему пришлось столкнуться, обладали хотя бы подобием плоти. Даже если нельзя убить, то можно оттолкнуть. Стукнуть. Надавать, отметелить, навалять…
Идея появилась внезапно, когда искал на кухне молоток для мяса. И наткнулся на старую мамину скалку. Крепкая ухватистая деревяшка. Игорь подержал ее в руке и понял – отличная дубинка! Он ухмыльнулся. Жить сразу стало веселее – ощущение оружия в руке очень поднимает дух, даже если ты и не умеешь драться. А Игорь умел.
Игорь таскал скалку в сумке через плечо, так чтобы выхватить ее можно было легко и быстро, как из ножен.
Он не боялся. Ему даже хотелось, чтобы на него напали. Хотелось кого-нибудь отутюжить в охотку, отвести душеньку, показать, что не на того напали. Но проходили дни, близился июль, а никто не нападал. Игорь заскучал.
На работе все было в порядке, по телефону не было угроз, а только приятели и приятельницы позванивали, в почтовый ящик совали только рекламу и бесплатные газеты. Все было тихо и мирно. И Игорь уже счел было угрозу Николая пустой, а предупреждение Ли перестраховкой, когда все и случилось.
День был раскаленным добела. Дождя уже хотелось невыносимо. Синоптики обещали грозу и сильный ветер где-то на неделе, но сроки желанного катаклизма переносились уже который раз, и надежда начала испаряться, как вода на горячем асфальте.
Игорь засиделся на работе допоздна и ушел последним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127