Собаки – за ней.
А пустолицые застыли на полушаге, как сломавшиеся дроиды. А потом на их лицах начало проступать озадаченное выражение.
– А вы не знаете… – заговорил было один.
– А почему…
– Да что здесь творится-то?
Спираль рассыпалась. Люди, с изумлением осознав, куда это их занесло и в какой час, стали быстро утекать в еще не закрытое метро, ругаясь, ахая, недоумевая, а то и просто молча удирая отсюда подальше.
Оцепеневшие от зрелища разношерстные соискатели зашевелились и, наверное, рванули бы вперед, если бы не обнаружили вдруг перед собой кольцо злющих псин и тихо подвывающих кошек. Откуда они взялись – было совершенно непонятно. Они замыкали круг, а внутри него в башню уже вбегала какая-то невзрачная девица с сиамским котом. Башня закрылась, задрожала и исчезла. Снова зашумели машины, собаки подняли невероятный лай, а соискатели, мрачно посмотрев друг на друга, ринулись в драку. Вскоре вдалеке завыли сирены, замелькали синие огни, и милиция побежала разнимать конкурентов.
Кэт привалилась к стене, еле дыша. Прикрыла глаза. Нилакарна побегал вокруг, затем сел, глядя куда-то вперед. Тут было очень темно, даже кошачьи глаза Кэт не позволяли много видеть. Только темный коридор, в котором пахло особенной книжной пылью, какими-то химикатами, пряностями и еще чем-то непонятным. Было тихо-тихо. Только в дальнем конце слышались медленные шаркающие шаги. Судя по звуку, кто-то спускался с лестницы, а потом появился огонек свечи.
Огонек приближался. Приближались и шаги. Постепенно стало слышно и тяжелое старческое дыхание, и покряхтыванье. Затем свечу прикрыли рукой, и над ней обрисовалось в круге неверного желтоватого цвета лицо Якова Вилимовича Брюса.
– Эк вы, – прокряхтел он, – молодые люди! Заставили старика спускаться… хе-хе… ах, хороша была девица! Главная воительница-то! Сущая Минерва! Помню, государыню-то так написали… И вот сия девица столь же обольстительна и величественна. Вы уж передайте ей, авось заглянет, а я уж ее непременно впущу, в любой день, как только полночь пробьет!
– Да-да, – закивала Кэт, отходя от пережитого потрясения.
– Ну-с, идемте за мной.
Он повернулся и, держа свечу впереди себя, пошаркал назад, к лестнице. Кэт завороженно последовала за ним, не сразу осознав, что Брюс сказал им – «молодые люди». Не сударыня или как еще там, а «люди»! Все видит, все знает! И правда, колдун! Кэт глянула на Нилакарну, глаза которого в отблесках свечи сверкнули красным.
«Он действительно колдун, Нилакарна! Он может помочь нам, я уверена!»
«Я хотел бы верить. Очень хотел бы».
Подъем наверх казался почти бесконечным. Только шарканье и одышливое сопение Брюса, колыхание язычка свечи, странные запахи да скрип ступеней. Наконец они остановились на верхней площадке лестницы, на самом верху башни. Брюс распахнул дверь. Оттуда хлынул желтый теплый свет, выхватив из темноты старческое лицо с хитрой улыбкой и молодыми глазами.
– Ну добро пожаловать, государи мои!
Здесь было совершенно так, как должно было быть в логове чернокнижника. Кругом по стенам шкафы с книгами, карты, чучела странных существ, на полках – банки с заспиртованными уродцами, на громоздком столе, заваленном рукописями и книгами, – песочные часы, череп, раскрытая книжища с какими-то пентаграммами, тетрадь и бронзовая чернильница с пером. В дальнем конце комнаты горел камин, а перед ним стояли три кресла. Кругом горели свечи, создавая ощущение уюта в этой чародейской комнате. Брюс трижды хлопнул в ладоши, и в дальнем конце комнаты, рядом с камином, открылась дверка, откуда появилась огромная мышь в переднике и чепце, с очками на носу, с подносом в лапках. На подносе стоял стеклянный графин и три бокала, а также блюдо с закусками. Мышь поставила все на столик в углу и с важным видом удалилась.
– Ну что же, господа мои, садитесь!
Кэт опасливо уселась в указанное Брюсом кресло у камина. Нилакарна занял другое. Брюс тоже сел, раскурил трубку и поманил столик. Тот, переступая бронзовыми львиными лапами, подошел и встал прямо между Кэт и Брюсом.
– Ах, судари мои, не могу сказать, какое удовольствие и развлечение несказанное вы мне доставили нынче! – с усмешкой говорил Брюс, пуская фигурные колечки дыма изо рта. – А какая же красавица была! Ах, какая красавица! Сбросить мне этак пару сотен лет, уж я бы сам окошечко-то открыл… – Он взял графинчик и налил вина в бокалы. Один подал Кэт, второй сунул в львиную лапу подлокотника. Лапа сомкнулась на бокале так, чтобы Нилакарне было удобнее лакать. Брюс чокнулся с Кэт и бокалом в бронзовой лапе и куртуазно склонил голову, глядя на Кэт. Подождал, пока все отопьют, сам пригубил, отставил бокал, сложил руки на животе, довольно крякнул и проговорил:
– Ну-с, с чем пришли? Ночь идет, время истекает, спрашивайте, государи мои!
Кэт сглотнув, кивнула.
– Я… я Екатерина…
– О, прямо как государыню зовут! Царское имя как-никак! – прищурившись и чуть наклонив набок голову, посмотрел на нее Брюс.
«Все знает», – подумала Кэт.
– А он тоже… он заколдованный принц. И мы пришли спросить вас, Яков Вилимович, как его расколдовать. Вот, – выдохнула Кэт.
– Ну так что тут гадать? – поднял брови Брюс. – Сия загадка – не великая тайна, разгадать просто. Только выполнить трудно будет.
– Да что угодно! – стиснула руки Кэт, у которой вдруг страшно запылали уши.
– Ах-ха, молодость! – рассмеялся Брюс. – Ищет подвигов, простого же не видит. – Он встал, взял со стола Черную Книгу, снова сел, положив ее себе на колени. Перевернул пару страниц. – Вы, сударь мой, принц индейский, забыли, видать, что вам врагиня ваша пообещала?
«Нет, – ответил Нилакарна. – Слишком хорошо помню».
– Вот-вот. А подумать головой-то? Она не токмо под шапку дана. И не токмо чтобы есть в оную. А в вашем случае не токмо чтоб вас промеж ушей чесать. Что она вам сказала, а?
«Я буду убивать всех, кто любит тебя, и всех, кого полюбишь ты».
– А почему? Подумать-то головой своей разумной?
– Ох! – вдруг воскликнула Кэт и схватилась за щеки.
Нилакарна не сводил глаз с Брюса.
«Чтобы я… стал человеком… меня должны полюбить? И я тоже?»
– Вот-вот, – кивнул тот. – Именно. Сказки читали небось. А как говорится – сказка ложь, да в ней намек. И стать человеком вы, как вижу, – покосился на Кэт Брюс, – хоть сейчас можете. Коли не боитесь.
Нилакарна выпрямился, напрягшись, как струна.
– Только вот тут есть одна беда, – проговорил Брюс, перелистывая страницу Черной Книги и водя по строкам старческим корявым пальцем. – Вы, сударь мой, не одну жизнь прожили, будучи котом. А как станете вы человеком, то сроку вам до зари. Ежели вечером человеком станете – до утренней, ежели днем – до вечерней.
– И никак этого не изменить? – в ужасе воскликнула Кэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
А пустолицые застыли на полушаге, как сломавшиеся дроиды. А потом на их лицах начало проступать озадаченное выражение.
– А вы не знаете… – заговорил было один.
– А почему…
– Да что здесь творится-то?
Спираль рассыпалась. Люди, с изумлением осознав, куда это их занесло и в какой час, стали быстро утекать в еще не закрытое метро, ругаясь, ахая, недоумевая, а то и просто молча удирая отсюда подальше.
Оцепеневшие от зрелища разношерстные соискатели зашевелились и, наверное, рванули бы вперед, если бы не обнаружили вдруг перед собой кольцо злющих псин и тихо подвывающих кошек. Откуда они взялись – было совершенно непонятно. Они замыкали круг, а внутри него в башню уже вбегала какая-то невзрачная девица с сиамским котом. Башня закрылась, задрожала и исчезла. Снова зашумели машины, собаки подняли невероятный лай, а соискатели, мрачно посмотрев друг на друга, ринулись в драку. Вскоре вдалеке завыли сирены, замелькали синие огни, и милиция побежала разнимать конкурентов.
Кэт привалилась к стене, еле дыша. Прикрыла глаза. Нилакарна побегал вокруг, затем сел, глядя куда-то вперед. Тут было очень темно, даже кошачьи глаза Кэт не позволяли много видеть. Только темный коридор, в котором пахло особенной книжной пылью, какими-то химикатами, пряностями и еще чем-то непонятным. Было тихо-тихо. Только в дальнем конце слышались медленные шаркающие шаги. Судя по звуку, кто-то спускался с лестницы, а потом появился огонек свечи.
Огонек приближался. Приближались и шаги. Постепенно стало слышно и тяжелое старческое дыхание, и покряхтыванье. Затем свечу прикрыли рукой, и над ней обрисовалось в круге неверного желтоватого цвета лицо Якова Вилимовича Брюса.
– Эк вы, – прокряхтел он, – молодые люди! Заставили старика спускаться… хе-хе… ах, хороша была девица! Главная воительница-то! Сущая Минерва! Помню, государыню-то так написали… И вот сия девица столь же обольстительна и величественна. Вы уж передайте ей, авось заглянет, а я уж ее непременно впущу, в любой день, как только полночь пробьет!
– Да-да, – закивала Кэт, отходя от пережитого потрясения.
– Ну-с, идемте за мной.
Он повернулся и, держа свечу впереди себя, пошаркал назад, к лестнице. Кэт завороженно последовала за ним, не сразу осознав, что Брюс сказал им – «молодые люди». Не сударыня или как еще там, а «люди»! Все видит, все знает! И правда, колдун! Кэт глянула на Нилакарну, глаза которого в отблесках свечи сверкнули красным.
«Он действительно колдун, Нилакарна! Он может помочь нам, я уверена!»
«Я хотел бы верить. Очень хотел бы».
Подъем наверх казался почти бесконечным. Только шарканье и одышливое сопение Брюса, колыхание язычка свечи, странные запахи да скрип ступеней. Наконец они остановились на верхней площадке лестницы, на самом верху башни. Брюс распахнул дверь. Оттуда хлынул желтый теплый свет, выхватив из темноты старческое лицо с хитрой улыбкой и молодыми глазами.
– Ну добро пожаловать, государи мои!
Здесь было совершенно так, как должно было быть в логове чернокнижника. Кругом по стенам шкафы с книгами, карты, чучела странных существ, на полках – банки с заспиртованными уродцами, на громоздком столе, заваленном рукописями и книгами, – песочные часы, череп, раскрытая книжища с какими-то пентаграммами, тетрадь и бронзовая чернильница с пером. В дальнем конце комнаты горел камин, а перед ним стояли три кресла. Кругом горели свечи, создавая ощущение уюта в этой чародейской комнате. Брюс трижды хлопнул в ладоши, и в дальнем конце комнаты, рядом с камином, открылась дверка, откуда появилась огромная мышь в переднике и чепце, с очками на носу, с подносом в лапках. На подносе стоял стеклянный графин и три бокала, а также блюдо с закусками. Мышь поставила все на столик в углу и с важным видом удалилась.
– Ну что же, господа мои, садитесь!
Кэт опасливо уселась в указанное Брюсом кресло у камина. Нилакарна занял другое. Брюс тоже сел, раскурил трубку и поманил столик. Тот, переступая бронзовыми львиными лапами, подошел и встал прямо между Кэт и Брюсом.
– Ах, судари мои, не могу сказать, какое удовольствие и развлечение несказанное вы мне доставили нынче! – с усмешкой говорил Брюс, пуская фигурные колечки дыма изо рта. – А какая же красавица была! Ах, какая красавица! Сбросить мне этак пару сотен лет, уж я бы сам окошечко-то открыл… – Он взял графинчик и налил вина в бокалы. Один подал Кэт, второй сунул в львиную лапу подлокотника. Лапа сомкнулась на бокале так, чтобы Нилакарне было удобнее лакать. Брюс чокнулся с Кэт и бокалом в бронзовой лапе и куртуазно склонил голову, глядя на Кэт. Подождал, пока все отопьют, сам пригубил, отставил бокал, сложил руки на животе, довольно крякнул и проговорил:
– Ну-с, с чем пришли? Ночь идет, время истекает, спрашивайте, государи мои!
Кэт сглотнув, кивнула.
– Я… я Екатерина…
– О, прямо как государыню зовут! Царское имя как-никак! – прищурившись и чуть наклонив набок голову, посмотрел на нее Брюс.
«Все знает», – подумала Кэт.
– А он тоже… он заколдованный принц. И мы пришли спросить вас, Яков Вилимович, как его расколдовать. Вот, – выдохнула Кэт.
– Ну так что тут гадать? – поднял брови Брюс. – Сия загадка – не великая тайна, разгадать просто. Только выполнить трудно будет.
– Да что угодно! – стиснула руки Кэт, у которой вдруг страшно запылали уши.
– Ах-ха, молодость! – рассмеялся Брюс. – Ищет подвигов, простого же не видит. – Он встал, взял со стола Черную Книгу, снова сел, положив ее себе на колени. Перевернул пару страниц. – Вы, сударь мой, принц индейский, забыли, видать, что вам врагиня ваша пообещала?
«Нет, – ответил Нилакарна. – Слишком хорошо помню».
– Вот-вот. А подумать головой-то? Она не токмо под шапку дана. И не токмо чтобы есть в оную. А в вашем случае не токмо чтоб вас промеж ушей чесать. Что она вам сказала, а?
«Я буду убивать всех, кто любит тебя, и всех, кого полюбишь ты».
– А почему? Подумать-то головой своей разумной?
– Ох! – вдруг воскликнула Кэт и схватилась за щеки.
Нилакарна не сводил глаз с Брюса.
«Чтобы я… стал человеком… меня должны полюбить? И я тоже?»
– Вот-вот, – кивнул тот. – Именно. Сказки читали небось. А как говорится – сказка ложь, да в ней намек. И стать человеком вы, как вижу, – покосился на Кэт Брюс, – хоть сейчас можете. Коли не боитесь.
Нилакарна выпрямился, напрягшись, как струна.
– Только вот тут есть одна беда, – проговорил Брюс, перелистывая страницу Черной Книги и водя по строкам старческим корявым пальцем. – Вы, сударь мой, не одну жизнь прожили, будучи котом. А как станете вы человеком, то сроку вам до зари. Ежели вечером человеком станете – до утренней, ежели днем – до вечерней.
– И никак этого не изменить? – в ужасе воскликнула Кэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127