ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Сегодня Судьба играет.
Анастасия кивнула, набрала номер:
– Алло? Игорь? Вы меня слышите? Алло!.. Черт. Сорвалось.
Перезвонила. Покачала головой:
– Что-то с линией.
– Ладно, – сказал Андрей. – Расскажите мне все, тогда хоть можно будет прикинуть, что делать. – Он взял Анастасию за руку. – Сдаваться не будем. Будем драться. Расскажите.
А тем временем в Нескучном саду среди дня случилось, как говорится, страшное. Ибо из нефункционирующего сортира в холме возле Летнего домика, из коего не так давно выбралась компания беглецов, полезло. Надо сказать, место это в какой-то мере сакральное. Даже не просто место, а МЕСТО. И было оно некогда широко известно в узких кругах по всей Москве, и ходили в это МЕСТО, как на прием – в определенной форме, в определенное время, в определенный день. А именно – в четверг. В этот день от метро «Октябрьская» транспорт приезжал, переполненный разного пола и возраста личностями, коих объединяло одно – деревянные дрыны, гордо именуемые мечами, гитары, «хайратнички», фенечки и плащи из занавесок. Разговоры их были оживленны и непонятны транспортной публике, а свет в глазах, по большей части усиленный очками, пугал.
Но, следуя неумолимой логике перехода количества в качество, четверговое сборище стало разрастаться и перерождаться подобно раковой опухоли, пугая местных жителей и посетителей Нескучного сада. Клумба перед Летним домиком вытаптывалась эти стадом, в дни сборищ и читатели в библиотеку, что в Летнем домике, не ходили. И однажды пришла милиция и выгнала всех из сада. И переродившееся сборище плавно перетекло под длань Вождя на Октябрьской площади, на Поганище, а заколоченный сортир остался на месте, под холмом, как и прежде. И будет он тут стоять до самого скончания времен, такой же таинственный и вечно-заколоченный.
Однако потихоньку сюда стали возвращаться те, кто начинал здесь. Уже тихие, ностальгирующие по безбашенной юности. И вот у них на глазах и полезло. Главное, что первым вылез, вернее, вылетел из сортира характерный «хайратый» и фенечкастый парень:
– Я там был! Спасайся, кто может!
Народ остолбенел. Но тут заколоченный зев сортира растворился, чернота вздулась пузырем, пузырь с хлюпом лопнул, и из него полезли «терминаторы». Не то чтобы Шварценеггеры, но все сразу поняли, что это именно «терминаторы» и что надо делать ноги. Вернее, ноги сделались сами, а понятие пришло уже на ходу.
Дело было в том, что «хайратый» парень с заковыристым именем Эльрандир (по паспорту – Юра) с утра поехал в окраинный лесопарк поискать местечко для игры на выходные. Шатался он там долго, забрел на окраину и вылез на жестоко перекопанную поляну. Если бы он был небанальным поэтом (каковым он считался в ближнем своем кругу), то ему на ум пришло бы небанальное сравнение с вывороченными наружу кишками земли. Они были песчано-желтого и красно-глинистого цвета. Если бы он умел наблюдать, то понял бы, что рисунок канав очень странный – похоже, они очерчивали какой-то периметр. А посередине перерытой поляны торчало здание старой водонапорной башни, настолько напоминавшее донжон, что Юра аж подпрыгнул от радости и полез ее исследовать на предмет годности для игры.
Башня была заброшенной, но вполне годилась. Он спустился по полуразвалившимся кирпичным ступеням в неожиданно нашедшийся здесь подвал. Запахло тайной. У Юры быстро забилось сердце. Конечно, разумом он понимал, что это всего-навсего водонапорная башня, но шестое чувство, которое всегда колет шилом в зад всем на свете приключенцам, говорило, что тут что-то есть. И Юра полез в подвал. Ржавая решетка поддалась быстро. Пол в коридоре был грязным и влажным, пахло сыростью и гнилью. Спички были, коридор никуда не сворачивал, и Юра некоторое время шел вперед, раздумывая, когда еще сможет сюда попасть ради более тщательного исследования таинственного места. И тут впереди забрезжил свет. Рассеянный, голубоватый, холодный… После Юра никак не мог описать, что с ним произошло. Но что это было где-то ТАМ, он был совершенно четко уверен. Он помнил тяжелые шаги за спиной, свои собственные вопли, привкус железа на языке и странный, нездешний запах. Помнил, как бежал куда-то, инстинктивно находя дорогу, а потом вдруг, когда ужас стал просто невыносимым, когда он захотел стать самым крошечным, самым маленьким в мире существом, самым незаметным, – тогда вдруг зиявшая впереди тьма лопнула, и он вывалился в свет дня с криком:
– Я там был! Спасайся, кто может! Они уже идут!!!
Игорь проснулся перед самым рассветом от странного ощущения. Точно такого же, как в тот самый момент, когда под майской луной заблестела серебряная тропа, по которой ушел Инглор. Он вскочил, чуть не смахнув с постели Гигабайта, бросился к старому письменному столу, рывком выдвинул ящик. Бронзовая фибула-листочек тихо мерцала в темноте. Что-то случится. Что-то обязательно случится. Сердце глухо колотилось в груди.
– Ведь кто-то звал, – погладил он Гигабайта по пушистому загривку, – наверняка кто-то звал…
За окном качались на ветру деревья, тени бегали по полу, и одна шмыгнула на кухню так знакомо, что Игорь даже вскочил:
– Вилька? Вилька?..
Но никого не было. Только листочек чуть мерцал, и не проходило ощущение тревоги и предчувствия, что придется куда-то идти прямо сейчас. И тут в коридоре зазвонил телефон.
Игорь бросился на звук, впотьмах обо что-то споткнулся. Ушиб ногу.
– Да?
– Алло? – тревожно и невероятно знакомо бился в трубке женский голос.
– Да! – У Игоря вдруг закружилась голова, и он вынужден был сесть на пол, чтобы не упасть.
– Алло! Черт…
Короткие гудки.
Игорь просидел у телефона до рассвета. Больше никто не позвонил. Но ощущение было такое, что Судьба уже дышит в затылок. Значит, надо следовать ее знамениям. Что же, пора, в конце концов.
Уходя на работу, он сунул в карман бронзовый листочек Инглора.
Судьба – это необязательно зло. Необязательно с ней бороться. Иногда ей надо следовать. Увы, даже мне не всегда ясен выбор. И я так счастлив, когда они, люди Моего Города, не ошибаются. В эти моменты мне дано четко видеть узлы Судьбы, они горят, как алмазная сеть, и я способен увидеть то, что будет – хотя бы в ближайшем будущем. Я не вправе вмешиваться. До поры не вправе. Но я могу указать, дать совет – последуют ли? Это их выбор.
Сегодня я буду рядом. Сегодня я войду на мгновение в то действие, в котором я по большей части наблюдатель – такова уж моя Судьба. Редко мне выпадает такое. Но я ведь тоже когда-то сделал свой выбор.
Я стою в углу небольшого художественного салона. Они не видят меня. Хотя оба способны видеть то, чего не видят другие, меня они не видят. Я сейчас этого не хочу. Я должен увидеть этот момент узнавания, мгновение Судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127