Виктор чувствовал, что не выспался, глаза закрывались. Плеханов включил вмонтированную в стену лампу, сел на положенное ему место и открыл журнал. Станица, повествующая о происшествиях прошлой ночи, была исписана.
– Виктор! – Ольга Николаевна принесла большую чашку с чаем. – Сегодня вы должны были спать на диване? Ваш сменщик очень не вовремя заболел, а еще это происшествие с Савичевым… Не отказывайтесь! Голодное брюхо к дежурству глухо. Чай пить – не дрова рубить.
Плеханов улыбнулся, взял чашку и демонстративно сделал глоток.
– Ни в коем случае. Ваш труд не пропадет даром! Спасибо!
Медсестра покосилась на журнал.
– С этой проверкой пришлось много вписывать. Я пометила, где вы должны расписаться. Пролистайте.
– Хорошо.
Ольга Николаевна удалилась в ординаторскую, а Виктор занялся чтением.
Оказывается, перед комиссией врачи заполнили сведения о больных, их домашние адреса, а также адреса и телефоны ночных дежурных. Виктор нашел свою фамилию и расписался. Пролистав страницы, он увидел запись за прошлую ночь и начал читать мелкий неразборчивый почерк Константина Ивановича – ночного дежурного. Буквы сливались, перепрыгивая друг через друга, сосредоточиться на неровном почерке старого медика было сложно. Строчки плыли. Плеханов зевнул и понял, что если не вздремнет минут пятнадцать, просто умрет тут, на этом самом стуле.
Он положил руки на стол, лег и закрыл глаза.
* * *
Александр Алексеевич проснулся от неясного ощущения, будто в палате находится посторонний. Он вздрогнул и забормотал:
– Я не виноват! Я не виноват! Уходи прочь! Женщина с тысячью медных глаз! Проклятая цыганка! Я не виноват!
– Са-а-аша-а-а! – раздался негромкий голос со стороны двери. – Нужна кро-о-овь!
– Я не виноват! – вновь запричитал Савичев.
Он поднялся, подошел к тумбочке.
– Вилка!
– Нужна кро-о-овь! – голос сделался громче. – Нужна кро-о-овь! Прямо сейчас! Иначе ты умрешь!
* * *
Виктора разбудил грохот и последовавший за ним мерный стук. Плеханов потянулся. Глова была тяжелой, мысли путались. Через пару секунд он сообразил, что стук доносится из палаты эпилептика. Вскочив, дежурный подбежал к двери резко рванул ее на себя. Эпилептик лежал на полу, извивался и бился головой.
Плеханов схватил с кровати подушку и попытался удержать голову бьющегося в судорогах мужчины.
– Я помогу! – в палату вбежал Антон.
Через две минуты приступ закончился, молодые люди переложили пациента на кровать.
– Хорошо, что ты пришел, – Виктор вытер вспотевший лоб ладонью. – А почему не спишь?
– Я спал. Неудобно, правда. Ольга Николаевна на диване легла, а я прямо за столом задремал. Услышал, как ты по коридору несешься, вот и пришел.
– Я тоже заснул, – признался Плеханов. – Если бы не эпилептик, наверное, до утра бы проспал. Прошлой ночью отмечали сдачу очень сложного зачета. Нужно пациентов проверить. Не хочешь размяться?
– Давай.
Молодые люди отправились вдоль коридора.
– Смотри, у Семенова дверь открыта! – Виктор озадаченно почесал затылок. – Пойдем сначала туда.
В палате на полу лицом вниз лежал Павел Петрович. Рядом сидел Савичев и блаженно водил пальцем в луже чего-то темного.
– Быстро буди Ольгу Николаевну, – приказал Виктор.
Антон убежал. Плеханов включил в палате свет.
– Выключите! Выключите! – заверещал Савичев. – Глазам больно! – Он закрыл лицо ладонями и из рук у него выпала алюминиевая вилка.
Семенов не шевелился. Из глубокой раны на шее вытекла на пол и разлилась большим озером кровь. Виктор подошел к лежащему, пощупал запястье. Пульса не было.
В коридоре послышались торопливые шаги, в палату вбежали медсестра и Антон.
– О, Боже! – Ольга Николаевна схватилась за сердце. – Он жив?
Плеханов отрицательно покачал головой. Антон подскочил к Савичеву и поднял с пола вилку; ручка ее была заточена и испачкана кровью. Медсестра, истерически всхлипнув, выбежала в коридор.
– Нужно в милицию звонить! – Молодой человек сунул орудие убийства Плеханову. – Ты пока присмотри за ним, а я Ольгу Николаевну успокою.
Савичев отнял ладони от лица и снова начал водить пальцем в луже. Щеки и нос его были измазаны красным, на штанах расползалось обширное бардовое пятно – кровь с пола впитывалась в пижаму.
– Что же ты натворил!
Виктор невольно перешел на «ты», он не смог бы обратиться к убийце по-другому. Савичев обернулся, взгляд его прояснился.
– Как удачно все получилось! Хотел опять в туалет пойти, только вы там найдете! В соседней палате спрятался! Очень удачно!
– Да, удачно, – буркнул Плеханов. – Зачем бедного Павла Петровича зарезал? Что он сделал?
– Мне? Ничего не сделал. Я его не убивал. Мы с ним редко разговаривали. Странный он был. Все время круги вокруг себя в воздухе рисовал. И плевался. Знаете, я очень не люблю, когда плюются. Это некультурно. А я культурный. Я всегда перед обедом руки мою.
– Перед обедом. – Виктор вспомнил про орудие убийства. – А вилка откуда?
– На тумбочке нашел! – хитро сощурился Александр Алексеевич. – Человек думал, будто я не увижу, как он ее кладет, а я увидел! Хороший человек. Добрый! – Савичев захихикал и снова окунул палец в кровь.
Виктор вздрогнул, когда увидел на запястье Савичева два длинных пореза.
* * *
Милиция приехала быстро, а вот «скорая» немного опоздала, ведь ей спешить некуда – мертвое тело не воскресить, а освидетельствование может подождать. Суеты было много: повариха, услышав, про то, как Семенову проткнули горло вилкой, плача, доказывала, что эта вилка вовсе не из столовой. Все приборы у нее на учете. Пять пациентов в отделении – пять вилок. Ошибиться она не могла. Пожилая санитарка охала, сетуя, что ей предстоит убирать кровь, Ольга Николаевна всхлипывала, закрыв лицо руками. Плеханов обнял женщину за плечи и успокаивающе погладил по плечу.
Пожилой судмедэксперт и фотограф уединились в палате Семенова, старший из двух приехавших милиционеров, – толстый, усатый, не выспавшийся майор Громыко, попросил выделить ему комнату, дабы он имел возможность по одному допросить всех присутствующих. Заведующий отвел майора в ординаторскую и вошел следом. Остальных попросили подождать в коридоре. Молодой милиционер остался с работниками клиники.
Виктор нервничал. Он чувствовал свою вину: уснув, он косвенно стал виноват в смерти человека.
– Не переживай, Витек! – Антон бодрился, но было видно, что и ему не по себе. – Ты не виноват! Рано или поздно он бы все равно кого-нибудь убил.
Медсестра всхлипнула.
– Александр Алексеевич опасен только для самого себя! Волк и всякий год линяет, а нрав не переменяет. Он никому не мог причинить вреда.
– Не мог, а причинил. – Эколог закрыл шею ладонью. – А я спокойно ходил по отделению! Нужно убираться отсюда, пока ничего не случилось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Виктор! – Ольга Николаевна принесла большую чашку с чаем. – Сегодня вы должны были спать на диване? Ваш сменщик очень не вовремя заболел, а еще это происшествие с Савичевым… Не отказывайтесь! Голодное брюхо к дежурству глухо. Чай пить – не дрова рубить.
Плеханов улыбнулся, взял чашку и демонстративно сделал глоток.
– Ни в коем случае. Ваш труд не пропадет даром! Спасибо!
Медсестра покосилась на журнал.
– С этой проверкой пришлось много вписывать. Я пометила, где вы должны расписаться. Пролистайте.
– Хорошо.
Ольга Николаевна удалилась в ординаторскую, а Виктор занялся чтением.
Оказывается, перед комиссией врачи заполнили сведения о больных, их домашние адреса, а также адреса и телефоны ночных дежурных. Виктор нашел свою фамилию и расписался. Пролистав страницы, он увидел запись за прошлую ночь и начал читать мелкий неразборчивый почерк Константина Ивановича – ночного дежурного. Буквы сливались, перепрыгивая друг через друга, сосредоточиться на неровном почерке старого медика было сложно. Строчки плыли. Плеханов зевнул и понял, что если не вздремнет минут пятнадцать, просто умрет тут, на этом самом стуле.
Он положил руки на стол, лег и закрыл глаза.
* * *
Александр Алексеевич проснулся от неясного ощущения, будто в палате находится посторонний. Он вздрогнул и забормотал:
– Я не виноват! Я не виноват! Уходи прочь! Женщина с тысячью медных глаз! Проклятая цыганка! Я не виноват!
– Са-а-аша-а-а! – раздался негромкий голос со стороны двери. – Нужна кро-о-овь!
– Я не виноват! – вновь запричитал Савичев.
Он поднялся, подошел к тумбочке.
– Вилка!
– Нужна кро-о-овь! – голос сделался громче. – Нужна кро-о-овь! Прямо сейчас! Иначе ты умрешь!
* * *
Виктора разбудил грохот и последовавший за ним мерный стук. Плеханов потянулся. Глова была тяжелой, мысли путались. Через пару секунд он сообразил, что стук доносится из палаты эпилептика. Вскочив, дежурный подбежал к двери резко рванул ее на себя. Эпилептик лежал на полу, извивался и бился головой.
Плеханов схватил с кровати подушку и попытался удержать голову бьющегося в судорогах мужчины.
– Я помогу! – в палату вбежал Антон.
Через две минуты приступ закончился, молодые люди переложили пациента на кровать.
– Хорошо, что ты пришел, – Виктор вытер вспотевший лоб ладонью. – А почему не спишь?
– Я спал. Неудобно, правда. Ольга Николаевна на диване легла, а я прямо за столом задремал. Услышал, как ты по коридору несешься, вот и пришел.
– Я тоже заснул, – признался Плеханов. – Если бы не эпилептик, наверное, до утра бы проспал. Прошлой ночью отмечали сдачу очень сложного зачета. Нужно пациентов проверить. Не хочешь размяться?
– Давай.
Молодые люди отправились вдоль коридора.
– Смотри, у Семенова дверь открыта! – Виктор озадаченно почесал затылок. – Пойдем сначала туда.
В палате на полу лицом вниз лежал Павел Петрович. Рядом сидел Савичев и блаженно водил пальцем в луже чего-то темного.
– Быстро буди Ольгу Николаевну, – приказал Виктор.
Антон убежал. Плеханов включил в палате свет.
– Выключите! Выключите! – заверещал Савичев. – Глазам больно! – Он закрыл лицо ладонями и из рук у него выпала алюминиевая вилка.
Семенов не шевелился. Из глубокой раны на шее вытекла на пол и разлилась большим озером кровь. Виктор подошел к лежащему, пощупал запястье. Пульса не было.
В коридоре послышались торопливые шаги, в палату вбежали медсестра и Антон.
– О, Боже! – Ольга Николаевна схватилась за сердце. – Он жив?
Плеханов отрицательно покачал головой. Антон подскочил к Савичеву и поднял с пола вилку; ручка ее была заточена и испачкана кровью. Медсестра, истерически всхлипнув, выбежала в коридор.
– Нужно в милицию звонить! – Молодой человек сунул орудие убийства Плеханову. – Ты пока присмотри за ним, а я Ольгу Николаевну успокою.
Савичев отнял ладони от лица и снова начал водить пальцем в луже. Щеки и нос его были измазаны красным, на штанах расползалось обширное бардовое пятно – кровь с пола впитывалась в пижаму.
– Что же ты натворил!
Виктор невольно перешел на «ты», он не смог бы обратиться к убийце по-другому. Савичев обернулся, взгляд его прояснился.
– Как удачно все получилось! Хотел опять в туалет пойти, только вы там найдете! В соседней палате спрятался! Очень удачно!
– Да, удачно, – буркнул Плеханов. – Зачем бедного Павла Петровича зарезал? Что он сделал?
– Мне? Ничего не сделал. Я его не убивал. Мы с ним редко разговаривали. Странный он был. Все время круги вокруг себя в воздухе рисовал. И плевался. Знаете, я очень не люблю, когда плюются. Это некультурно. А я культурный. Я всегда перед обедом руки мою.
– Перед обедом. – Виктор вспомнил про орудие убийства. – А вилка откуда?
– На тумбочке нашел! – хитро сощурился Александр Алексеевич. – Человек думал, будто я не увижу, как он ее кладет, а я увидел! Хороший человек. Добрый! – Савичев захихикал и снова окунул палец в кровь.
Виктор вздрогнул, когда увидел на запястье Савичева два длинных пореза.
* * *
Милиция приехала быстро, а вот «скорая» немного опоздала, ведь ей спешить некуда – мертвое тело не воскресить, а освидетельствование может подождать. Суеты было много: повариха, услышав, про то, как Семенову проткнули горло вилкой, плача, доказывала, что эта вилка вовсе не из столовой. Все приборы у нее на учете. Пять пациентов в отделении – пять вилок. Ошибиться она не могла. Пожилая санитарка охала, сетуя, что ей предстоит убирать кровь, Ольга Николаевна всхлипывала, закрыв лицо руками. Плеханов обнял женщину за плечи и успокаивающе погладил по плечу.
Пожилой судмедэксперт и фотограф уединились в палате Семенова, старший из двух приехавших милиционеров, – толстый, усатый, не выспавшийся майор Громыко, попросил выделить ему комнату, дабы он имел возможность по одному допросить всех присутствующих. Заведующий отвел майора в ординаторскую и вошел следом. Остальных попросили подождать в коридоре. Молодой милиционер остался с работниками клиники.
Виктор нервничал. Он чувствовал свою вину: уснув, он косвенно стал виноват в смерти человека.
– Не переживай, Витек! – Антон бодрился, но было видно, что и ему не по себе. – Ты не виноват! Рано или поздно он бы все равно кого-нибудь убил.
Медсестра всхлипнула.
– Александр Алексеевич опасен только для самого себя! Волк и всякий год линяет, а нрав не переменяет. Он никому не мог причинить вреда.
– Не мог, а причинил. – Эколог закрыл шею ладонью. – А я спокойно ходил по отделению! Нужно убираться отсюда, пока ничего не случилось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81