Жора шустрым ящеричным движением принял деньги, заговорщицки моргнул Пиджаку и подключился к очкарику, который весь в паутине и прошлогодних листьях копошился в кустах. Незнакомец, почти не касаясь земли ногами, не спеша пошел к выходу, делая свою походку непринужденной и нарочито праздной. Когда Кожаный пиджак окончательно растаял в конце аллеи, Жора и Нильский, подталкивая друг друга и ломая кустарник, со всех ног кинулись в лесную часть парка, покидая место событий.
В конце трудового дня Нильский подсчитывал кассу. На «Веселого кукольника» Остап отвел всего один день в плотном графике «Великого пути», и, несмотря на готовность Жоры опять броситься в бой, Крымов объявил операцию завершенной. После набега на Парк Шевченко, Театральный скверик, площадь Конституции, парк Артема и Центральный рынок доход компании составил триста восемьдесят пять гривен. Все прошло на редкость гладко, за исключением эпизода с моложавой старушкой, выхватившей пакет у Жоры и гнавшейся за растерявшимся Нильским два квартала. Честная женщина отдала Сан Санычу пакет и посоветовала не быть таким рассеянным, когда вокруг одни жулики. От перепуга Нильский прослезился, и честная старушка долго успокаивала незадачливого растеряху.
Компаньоны радовались, как дети. Остап хмурился. Глядя на жалкую горстку денег и детский восторг компаньонов, любующихся невиданным дневным заработком, Остап изрек:
Вы напоминаете мне двух мух, блаженствующих на куче дерьма. Да, это не фонтан, Во всяком случае, Бахчисарайский. Нам понадобится через день еще столько же. Но я не хочу испытывать судьбу, особенно теми номерами, к которым не лежит душа. Единственное, что меня успокаивает, — это чувство юмора, которое присутствует в моих аферах. Я беру чужие деньги с шуткой, все остальные способы — это грабеж.
Сгорбленный над столом Нильский, мусоля пальцы, сортировал купюры. Жора, захлебываясь от распиравшей его радости, рассказывал о глупых и жадных простаках. Остап был не в настроении. Когда ему надоела болтовня Пятницы, он прервал его, недовольно поморщившись:
Жора, вообще-то, вы человек немногословный, но иногда вы свои слова излишне часто употребляете. Чему вы радуетесь? Этим копейкам? Мне тошно от отсутствия творчества. Примитивизм всегда претил мне. И вообще, это не деньги. Надо завтра же утроить капитал, но только не таким варварским способом.
Остап почесал подбородок, что на его языке означало состояние легкой задумчивости.
Жора, скажите, у вас в городе много казино?
Да есть маленько, — ответил тот. — Но я не бываю. Туда меньше, чем с двумя сотнями, нечего соваться. А что, вы хотите пощипать их немножко? Ох, пустая это затея.
Ладно, посмотрим, — сказал Остап и скептически посмотрел на деньги. — Слишком мало для начала. Нам нужно, как минимум, три тысячи. Через пару дней начинаем второй пункт «Великого пути».
А завтра что, отдыхаем? — спросил Жора, потирая руки.
Не совсем. Завтра нам надо будет доукомплектовать штат. В моей работе без умной и красивой женщины, как без рук. Завтра мы забросим удочку на третьего соратника.
А ловить на что будем? — спросил Нильский, закончив свою бухгалтерию
На живца! — сказал Остап и, глянув на себя в зеркало, недовольно поморщился.
В этот вечер…
Только третье казино оказалось тем, которое он искал. В остальных велась честная скучная игра. Залетную публику в основном составляли кавалеры, веселящие своих свежих дам возможностью пощекотать нервы по маленькой. Раскрасневшиеся женщины спускали чужую мелочь, невозмутимые мужчины в любом случае оказывались не в проигрыше: если дама выигрывала, это веселило и возбуждало обоих; если проигрывала, то обязанность искупить материальную потерю только приближала запланированный час близости, делая ее неминуемой. В третьем заведении он увидел, что здесь играют по-настоящему, то есть нечестно. Казино, как и вся жизнь, подтверждало его третий постулат — всегда легче заработать там, где хотят заработать на тебе. Индустрия обмана всегда являлась неиссякаемым источником живых и быстрых денег, ибо здесь все время кто-то на ком-то хотел заработать. А выигрывал тот, кто обманывал последним. Стать последним становилось в наше время все сложнее и менее безопасно.
Подсев к столу и сделав несколько мелких случайных ставок, уже через десять минут он вычислил, что с рулеткой, крупье и игроками творится что-то неладное. Он на нюх чувствовал систему. Надо было определить раскладку, но для этого нужно было время. Ему показалось, что из четырех активных игроков двое играли на казино, а сама рулетка была заряжена. Зная наметанный глаз наблюдающего старшего крупье, он понимал, что сорвать куш удастся два-три раза, не больше. Затем игра будет поломана и перейдет в обычное русло. Казиношная команда играла слаженно и изобретательно, все время меняя тактику. Надо было считать, и он начал делать ставки, следя за игроками, запоминая номера, цвет и сектора. Всего надо было продержаться в неравных условиях около двухсот ходов и сохранить деньги для последних ставок. Его наличка была слишком жалкой для серьезной игры. Он начал считать. Двести цифр — это много, но не для него. Он вспомнил, как в казино «Тадж-Махал» в Атлантик-Сити — в одном из двух городов Соединенных Штатов, где разрешен игорный бизнес, — над каждым из пятидесяти рулеточных столов крутилось электронное табло с последними тридцатью результатами. Разнокалиберные самопальные игроки находили это очень удобным, не подозревая, что тридцать ходов — это ничто. Это количество еще не являлось статистикой. Минимум пятьсот. А двести — только в том случае, когда игра была заряжена. Но запомнить и проанализировать хотя бы двести цифр может один из тысячи, триста — один из пяти тысяч.
Атлантик-Сити был игорным центром Восточного побережья, в отличие от Лас-Вегаса, обслуживающего Запад, в основном Калифорнию. После небоскребов Манхеттена, лоска Беверли Хиллз, шика спидвеев и великолепия американских казино он понял, что больше нигде в мире уже не увидит ничего более крупного, блистательного и богатого. Величественный автобус с кондиционерами и видео через два часа доставил его из Нью-Йорка в этот город, который поражал своим игрушечным совершенством и сказочным размахом. Здесь было мало коренного населения, зато здесь играла половина Америки. Каждые три минуты к входным терминалам десяти крупнейших казино подъезжали авто-лайнеры с веселыми азартными паломниками. И каждые три минуты они увозили их, поклонившихся своему божеству и оставивших ему свои деньги, хорошее настроение и призрачную надежду. Тогда его посетила мысль, что в жизни мы очень сильно отличаемся от американцев, так же, как туркмены отличаются от нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
В конце трудового дня Нильский подсчитывал кассу. На «Веселого кукольника» Остап отвел всего один день в плотном графике «Великого пути», и, несмотря на готовность Жоры опять броситься в бой, Крымов объявил операцию завершенной. После набега на Парк Шевченко, Театральный скверик, площадь Конституции, парк Артема и Центральный рынок доход компании составил триста восемьдесят пять гривен. Все прошло на редкость гладко, за исключением эпизода с моложавой старушкой, выхватившей пакет у Жоры и гнавшейся за растерявшимся Нильским два квартала. Честная женщина отдала Сан Санычу пакет и посоветовала не быть таким рассеянным, когда вокруг одни жулики. От перепуга Нильский прослезился, и честная старушка долго успокаивала незадачливого растеряху.
Компаньоны радовались, как дети. Остап хмурился. Глядя на жалкую горстку денег и детский восторг компаньонов, любующихся невиданным дневным заработком, Остап изрек:
Вы напоминаете мне двух мух, блаженствующих на куче дерьма. Да, это не фонтан, Во всяком случае, Бахчисарайский. Нам понадобится через день еще столько же. Но я не хочу испытывать судьбу, особенно теми номерами, к которым не лежит душа. Единственное, что меня успокаивает, — это чувство юмора, которое присутствует в моих аферах. Я беру чужие деньги с шуткой, все остальные способы — это грабеж.
Сгорбленный над столом Нильский, мусоля пальцы, сортировал купюры. Жора, захлебываясь от распиравшей его радости, рассказывал о глупых и жадных простаках. Остап был не в настроении. Когда ему надоела болтовня Пятницы, он прервал его, недовольно поморщившись:
Жора, вообще-то, вы человек немногословный, но иногда вы свои слова излишне часто употребляете. Чему вы радуетесь? Этим копейкам? Мне тошно от отсутствия творчества. Примитивизм всегда претил мне. И вообще, это не деньги. Надо завтра же утроить капитал, но только не таким варварским способом.
Остап почесал подбородок, что на его языке означало состояние легкой задумчивости.
Жора, скажите, у вас в городе много казино?
Да есть маленько, — ответил тот. — Но я не бываю. Туда меньше, чем с двумя сотнями, нечего соваться. А что, вы хотите пощипать их немножко? Ох, пустая это затея.
Ладно, посмотрим, — сказал Остап и скептически посмотрел на деньги. — Слишком мало для начала. Нам нужно, как минимум, три тысячи. Через пару дней начинаем второй пункт «Великого пути».
А завтра что, отдыхаем? — спросил Жора, потирая руки.
Не совсем. Завтра нам надо будет доукомплектовать штат. В моей работе без умной и красивой женщины, как без рук. Завтра мы забросим удочку на третьего соратника.
А ловить на что будем? — спросил Нильский, закончив свою бухгалтерию
На живца! — сказал Остап и, глянув на себя в зеркало, недовольно поморщился.
В этот вечер…
Только третье казино оказалось тем, которое он искал. В остальных велась честная скучная игра. Залетную публику в основном составляли кавалеры, веселящие своих свежих дам возможностью пощекотать нервы по маленькой. Раскрасневшиеся женщины спускали чужую мелочь, невозмутимые мужчины в любом случае оказывались не в проигрыше: если дама выигрывала, это веселило и возбуждало обоих; если проигрывала, то обязанность искупить материальную потерю только приближала запланированный час близости, делая ее неминуемой. В третьем заведении он увидел, что здесь играют по-настоящему, то есть нечестно. Казино, как и вся жизнь, подтверждало его третий постулат — всегда легче заработать там, где хотят заработать на тебе. Индустрия обмана всегда являлась неиссякаемым источником живых и быстрых денег, ибо здесь все время кто-то на ком-то хотел заработать. А выигрывал тот, кто обманывал последним. Стать последним становилось в наше время все сложнее и менее безопасно.
Подсев к столу и сделав несколько мелких случайных ставок, уже через десять минут он вычислил, что с рулеткой, крупье и игроками творится что-то неладное. Он на нюх чувствовал систему. Надо было определить раскладку, но для этого нужно было время. Ему показалось, что из четырех активных игроков двое играли на казино, а сама рулетка была заряжена. Зная наметанный глаз наблюдающего старшего крупье, он понимал, что сорвать куш удастся два-три раза, не больше. Затем игра будет поломана и перейдет в обычное русло. Казиношная команда играла слаженно и изобретательно, все время меняя тактику. Надо было считать, и он начал делать ставки, следя за игроками, запоминая номера, цвет и сектора. Всего надо было продержаться в неравных условиях около двухсот ходов и сохранить деньги для последних ставок. Его наличка была слишком жалкой для серьезной игры. Он начал считать. Двести цифр — это много, но не для него. Он вспомнил, как в казино «Тадж-Махал» в Атлантик-Сити — в одном из двух городов Соединенных Штатов, где разрешен игорный бизнес, — над каждым из пятидесяти рулеточных столов крутилось электронное табло с последними тридцатью результатами. Разнокалиберные самопальные игроки находили это очень удобным, не подозревая, что тридцать ходов — это ничто. Это количество еще не являлось статистикой. Минимум пятьсот. А двести — только в том случае, когда игра была заряжена. Но запомнить и проанализировать хотя бы двести цифр может один из тысячи, триста — один из пяти тысяч.
Атлантик-Сити был игорным центром Восточного побережья, в отличие от Лас-Вегаса, обслуживающего Запад, в основном Калифорнию. После небоскребов Манхеттена, лоска Беверли Хиллз, шика спидвеев и великолепия американских казино он понял, что больше нигде в мире уже не увидит ничего более крупного, блистательного и богатого. Величественный автобус с кондиционерами и видео через два часа доставил его из Нью-Йорка в этот город, который поражал своим игрушечным совершенством и сказочным размахом. Здесь было мало коренного населения, зато здесь играла половина Америки. Каждые три минуты к входным терминалам десяти крупнейших казино подъезжали авто-лайнеры с веселыми азартными паломниками. И каждые три минуты они увозили их, поклонившихся своему божеству и оставивших ему свои деньги, хорошее настроение и призрачную надежду. Тогда его посетила мысль, что в жизни мы очень сильно отличаемся от американцев, так же, как туркмены отличаются от нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126