Когда кто-нибудь из
призраков в зеркале проходил за Элвином, то исчезал из виду в
точности как настоящий; если же кто-либо заходил вперед, то в
свою очередь закрывал Элвина.
Он уже собрался уходить, когда заметил необычно одетого
человека, стоящего чуть поодаль от основной группы. Его
поведение, одежда, словом, все в нем выглядело несколько не на
своем месте в этом собрании. Он искажал картину: как и Элвин,
он был анахронизмом.
Он представлял из себя, однако, нечто гораздо большее.
Он был реален и с несколько загадочной усмешкой смотрел на
Элвина.
5
За свою короткую жизнь Элвин повстречал лишь ничтожную
часть обитателей Диаспара. Поэтому он не был удивлен, увидев
перед собой незнакомца. Удивился же он скорее самой возможности
столкнуться с кем-либо реальным в этой покинутой башне, у самой
границы неведомого.
Он повернулся спиной к зеркалу и уставился на человека,
нарушившего его уединение. Опередив его, тот сам обратился к
нему:
- Ты, я полагаю, Элвин. Обнаружив, что кто-то приходит
сюда, я сразу должен был сообразить, что это ты.
Этими словами он явно не собирался обидеть Элвина: он
просто констатировал факт, и Элвин правильно понял его. Элвин
не удивился и тому, что его узнали: нравилось это ему или нет,
но его особенность и связанные с ней нераскрытые потенции
сделали его известным всему городу.
- Я Хедрон, - продолжал незнакомец, словно это все
объясняло. - Меня называют Шутом.
Элвин выглядел смущенно, и Хедрон пожал плечами в
притворном огорчении.
- Ах, вот она, слава! Впрочем, ты молод, и за время твоей
жизни шуток не происходило. Твое невежество простительно.
В Хедроне было нечто живительно необычное. Элвин
покопался в памяти, стараясь прояснить смысл странного слова
"Шут". Оно пробуждало какие-то отдаленные и малопонятные
ассоциации. В сложной социальной структуре города было много
подобных титулов, и чтобы изучить их, понадобилась бы целая
жизнь.
- А ты часто приходишь сюда? - ревниво спросил Элвин.
Он привык рассматривать Башню Лоранна как свою личную
собственность и слегка досадовал, что ее чудеса известны
кому-то еще. Интересно знать, однако, смотрел ли Хедрон хоть
раз на пустыню, видел ли тонущие на Западе звезды?
- Нет, - сказал Хедрон, словно отвечая на его
невысказанные вслух мысли. - Я никогда раньше здесь не был. Но
узнавать о необычных происшествиях в городе - мое развлечение,
а с тех пор, как Башню Лоранна посещали в последний раз, прошло
уже очень много времени.
Элвина слегка удивило, каким образом Хедрон узнал о его
прежних визитах. Но он тут же перестал думать об этом. Диаспар
был полон глаз, ушей и других, более тонких органов чувств,
информировавших город обо всем происходящем в нем самом. Кто
угодно, проявив достаточную заинтересованность, мог без труда
найти способ подключиться к этим каналам.
- Если даже в самом деле войти сюда - это необычный
поступок, - сказал Элвин, продолжая словесную пикировку, -
почему ты должен этим интересоваться?
- Потому что в Диаспаре, - ответил Хедрон, - необычное
является моей прерогативой. Я давно выделил тебя; я знал, что
мы однажды встретимся. Я тоже уникален: в своем роде. О нет, не
так как ты: это не первая моя жизнь. Тысячи раз я выходил из
Зала Творения. Но где-то там, в начале, я был избран Шутом, а в
Диаспаре бывает не более одного Шута. Впрочем, большинство
людей находит, что и одного много.
В речах Хедрона была ирония, по-прежнему вызывавшая у
Элвина растерянность. Задавать в упор вопросы личного характера
не считалось признаком хорошего тона, но ведь Хедрон, в конце
концов, сам затронул эту тему.
- Я сожалею о своем невежестве, - сказал Элвин. - Но кто
такой Шут, и что он делает?
- Ты спрашиваешь "что", - ответил Хедрон, - поэтому я
начну с того, что расскажу тебе - "зачем". Это длинная история,
но, думаю, тебе будет интересно.
- Мне все интересно, - сказал Элвин сущую правду.
- Очень хорошо. Люди - если только это были люди, в чем я
иногда сомневаюсь, - задумавшие Диаспар, должны были разрешить
невероятно сложную проблему. Диаспар - это не просто машина;
как тебе известно, это живой и к тому же бессмертный организм.
Мы так пообвыклись в нашем обществе, что не можем осознать,
насколько странным оно представлялось нашим первым предкам. Мы
видим здесь крошечный, замкнутый мир, неизменный во всем, кроме
мелочей, - и тем не менее век за веком он сохраняет идеальную
стабильность. Время его существования, вероятно, превысило
длительность всей прежней истории человечества. Однако в той
истории были - по крайней мере так принято считать - многие
тысячи самостоятельных культур и цивилизаций, продержавшихся
какое-то время, а затем исчезнувших. Как Диаспар достиг свой
необычайной стабильности?
Элвин был озадачен тем, что можно спрашивать о таких
элементарных вещах, и его надежда узнать что-то новое начала
таять.
- С помощью Банков Памяти, естественно, - ответил он. -
Диаспар всегда состоит из одних и тех же людей, пусть даже
состав населения меняется, когда их тела конструируются или
разрушаются.
Хедрон покачал головой.
- Это ничтожно малая часть истины. Из тех же самых людей
можно построить много разнообразных видов общества. Я не могу
этого доказать или привести прямые свидетельства, но я убежден
в этом. Творцы города не просто ограничили численность его
населения; они ограничили также законы, управляющие поведением
людей. Мы редко осознаем существование этих законов, но
подчиняемся им. Диаспар - это замороженная культура, способная
изменяться лишь в узких пределах. Банки Памяти хранят, помимо
наших тел и личностей, еще много других вещей. Они хранят образ
самого города, удерживая на своем месте каждый атом, оберегая
его от перемен, вносимых временем. Взгляни на эту мостовую: она
уложена миллионы лет назад, и по ней прошло бессчетное
множество ног. Видишь ли ты хоть малейший признак износа?
Незащищенное вещество, хотя бы и алмазной твердости, уже
давным-давно было бы истерто в пыль. Но пока будет доставать
энергии на работу Банков Памяти, пока содержащиеся в них
матрицы будут контролировать образ города, физическая структура
Диаспара не изменится.
- Но ведь какие-то изменения были, - запротестовал Элвин.
- Многие здания со времен постройки города были разобраны,
вместо них воздвигнуты новые.
- Конечно. Но только путем сброса информации, хранящейся в
Банках Памяти, и установки затем новых образов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
призраков в зеркале проходил за Элвином, то исчезал из виду в
точности как настоящий; если же кто-либо заходил вперед, то в
свою очередь закрывал Элвина.
Он уже собрался уходить, когда заметил необычно одетого
человека, стоящего чуть поодаль от основной группы. Его
поведение, одежда, словом, все в нем выглядело несколько не на
своем месте в этом собрании. Он искажал картину: как и Элвин,
он был анахронизмом.
Он представлял из себя, однако, нечто гораздо большее.
Он был реален и с несколько загадочной усмешкой смотрел на
Элвина.
5
За свою короткую жизнь Элвин повстречал лишь ничтожную
часть обитателей Диаспара. Поэтому он не был удивлен, увидев
перед собой незнакомца. Удивился же он скорее самой возможности
столкнуться с кем-либо реальным в этой покинутой башне, у самой
границы неведомого.
Он повернулся спиной к зеркалу и уставился на человека,
нарушившего его уединение. Опередив его, тот сам обратился к
нему:
- Ты, я полагаю, Элвин. Обнаружив, что кто-то приходит
сюда, я сразу должен был сообразить, что это ты.
Этими словами он явно не собирался обидеть Элвина: он
просто констатировал факт, и Элвин правильно понял его. Элвин
не удивился и тому, что его узнали: нравилось это ему или нет,
но его особенность и связанные с ней нераскрытые потенции
сделали его известным всему городу.
- Я Хедрон, - продолжал незнакомец, словно это все
объясняло. - Меня называют Шутом.
Элвин выглядел смущенно, и Хедрон пожал плечами в
притворном огорчении.
- Ах, вот она, слава! Впрочем, ты молод, и за время твоей
жизни шуток не происходило. Твое невежество простительно.
В Хедроне было нечто живительно необычное. Элвин
покопался в памяти, стараясь прояснить смысл странного слова
"Шут". Оно пробуждало какие-то отдаленные и малопонятные
ассоциации. В сложной социальной структуре города было много
подобных титулов, и чтобы изучить их, понадобилась бы целая
жизнь.
- А ты часто приходишь сюда? - ревниво спросил Элвин.
Он привык рассматривать Башню Лоранна как свою личную
собственность и слегка досадовал, что ее чудеса известны
кому-то еще. Интересно знать, однако, смотрел ли Хедрон хоть
раз на пустыню, видел ли тонущие на Западе звезды?
- Нет, - сказал Хедрон, словно отвечая на его
невысказанные вслух мысли. - Я никогда раньше здесь не был. Но
узнавать о необычных происшествиях в городе - мое развлечение,
а с тех пор, как Башню Лоранна посещали в последний раз, прошло
уже очень много времени.
Элвина слегка удивило, каким образом Хедрон узнал о его
прежних визитах. Но он тут же перестал думать об этом. Диаспар
был полон глаз, ушей и других, более тонких органов чувств,
информировавших город обо всем происходящем в нем самом. Кто
угодно, проявив достаточную заинтересованность, мог без труда
найти способ подключиться к этим каналам.
- Если даже в самом деле войти сюда - это необычный
поступок, - сказал Элвин, продолжая словесную пикировку, -
почему ты должен этим интересоваться?
- Потому что в Диаспаре, - ответил Хедрон, - необычное
является моей прерогативой. Я давно выделил тебя; я знал, что
мы однажды встретимся. Я тоже уникален: в своем роде. О нет, не
так как ты: это не первая моя жизнь. Тысячи раз я выходил из
Зала Творения. Но где-то там, в начале, я был избран Шутом, а в
Диаспаре бывает не более одного Шута. Впрочем, большинство
людей находит, что и одного много.
В речах Хедрона была ирония, по-прежнему вызывавшая у
Элвина растерянность. Задавать в упор вопросы личного характера
не считалось признаком хорошего тона, но ведь Хедрон, в конце
концов, сам затронул эту тему.
- Я сожалею о своем невежестве, - сказал Элвин. - Но кто
такой Шут, и что он делает?
- Ты спрашиваешь "что", - ответил Хедрон, - поэтому я
начну с того, что расскажу тебе - "зачем". Это длинная история,
но, думаю, тебе будет интересно.
- Мне все интересно, - сказал Элвин сущую правду.
- Очень хорошо. Люди - если только это были люди, в чем я
иногда сомневаюсь, - задумавшие Диаспар, должны были разрешить
невероятно сложную проблему. Диаспар - это не просто машина;
как тебе известно, это живой и к тому же бессмертный организм.
Мы так пообвыклись в нашем обществе, что не можем осознать,
насколько странным оно представлялось нашим первым предкам. Мы
видим здесь крошечный, замкнутый мир, неизменный во всем, кроме
мелочей, - и тем не менее век за веком он сохраняет идеальную
стабильность. Время его существования, вероятно, превысило
длительность всей прежней истории человечества. Однако в той
истории были - по крайней мере так принято считать - многие
тысячи самостоятельных культур и цивилизаций, продержавшихся
какое-то время, а затем исчезнувших. Как Диаспар достиг свой
необычайной стабильности?
Элвин был озадачен тем, что можно спрашивать о таких
элементарных вещах, и его надежда узнать что-то новое начала
таять.
- С помощью Банков Памяти, естественно, - ответил он. -
Диаспар всегда состоит из одних и тех же людей, пусть даже
состав населения меняется, когда их тела конструируются или
разрушаются.
Хедрон покачал головой.
- Это ничтожно малая часть истины. Из тех же самых людей
можно построить много разнообразных видов общества. Я не могу
этого доказать или привести прямые свидетельства, но я убежден
в этом. Творцы города не просто ограничили численность его
населения; они ограничили также законы, управляющие поведением
людей. Мы редко осознаем существование этих законов, но
подчиняемся им. Диаспар - это замороженная культура, способная
изменяться лишь в узких пределах. Банки Памяти хранят, помимо
наших тел и личностей, еще много других вещей. Они хранят образ
самого города, удерживая на своем месте каждый атом, оберегая
его от перемен, вносимых временем. Взгляни на эту мостовую: она
уложена миллионы лет назад, и по ней прошло бессчетное
множество ног. Видишь ли ты хоть малейший признак износа?
Незащищенное вещество, хотя бы и алмазной твердости, уже
давным-давно было бы истерто в пыль. Но пока будет доставать
энергии на работу Банков Памяти, пока содержащиеся в них
матрицы будут контролировать образ города, физическая структура
Диаспара не изменится.
- Но ведь какие-то изменения были, - запротестовал Элвин.
- Многие здания со времен постройки города были разобраны,
вместо них воздвигнуты новые.
- Конечно. Но только путем сброса информации, хранящейся в
Банках Памяти, и установки затем новых образов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76