Он был готов на все ради доброй леди Гвин и ее солнечной улыбки. Ведь она спасла его с маленькой сестренкой от мятежников, готовых сжечь Англию дотла. Его родители погибли, а он убежал в Эверут, взяв с собой сестру Эллис. Леди Гвин приняла их под свое покровительство, дала им кров и пищу и обещала, что так будет и дальше, пока они живы.
Приглушенные звуки голосов удалились, и Дункан опустил свой меч. Сердце его бешено колотилось.
Гриффин поднялся из подземелья наверх, в главный зал, и тотчас же встретил Уильяма Йорка, как всегда, сурового и взволнованного.
– Милорд, прибыл еще один гонец. Гриффин огляделся. Мускулистый человек средних лет сидел за столом, но вскочил, как только вошел Гриффин.
– Милорд, – приветствовал он его с улыбкой.
Гриффин улыбнулся в ответ.
– Ральф, – сказал он тепло, пожимая руку одному из доверенных людей Генриха. Много раз сам Гриффин выступая в этом качестве с поручениями от Генриха, когда речь шла о самых непростых и деликатных делах.
– Какие новости? – спросил он, выпуская руку Ральфа. – Тебя хотя бы накормили?
Он бросил взгляд на Уильяма поверх головы Ральфа, а тот сделал знак слуге, который поспешил на кухню по коридору, отделенному от зала экраном. По всему залу отдыхали солдаты и рыцари, сменившиеся с постов. Они болтали и играли в кости. У огня сидели несколько женщин с ручными прялками, объединившись в маленькую пеструю группу. Они щебетали, создавая приятный для слуха фон.
Ральф вынул документ из мешка, прилаженного к бедру:
– Фиц Эмпресс собирается в Эверут.
– Знаю, – ответил Гриффин, пробегая глазами бумагу. – Через несколько недель, после того как заключит соглашение.
– Нет, теперь. Он будет здесь через день.
Гриффин мгновенно поднял глаза на посланца:
– Что? Почему так? Ральф встретил его взгляд:
– Он счел удобным приехать сюда теперь.
Гриффин кивнул в полном замешательстве и, перечитав пергамент, бросил взгляд в окна. Холодало. Волнистые облака собирались на горизонте в кучу.
– Почему?
– Наш лорд Генрих всегда делает то, что хочет.
– Верно. Но все же, Ральф, – спросил Гриффин тихо, – почему?
Посланец отвел глаза:
– Генрих всегда любил тебя.
– Не настолько, – мрачно возразил Гриффин. – Не настолько, чтобы отложить заключение соглашения, отдающего страну в его власть.
Он снова пробежал глазами бумагу.
– Два дня назад к нему прибыл гонец от фиц Майлза, – неохотно произнес Ральф.
Гриффин медленно кивнул с задумчивым видом:
– Но какое отношение это имеет ко мне?
– Фальк, что ты знаешь об Эсташе? – спросила Гвин как можно непринужденнее.
Этим утром мир окутала жемчужно-серая пелена тумана, и голоса их отдавались эхом, будто они были в пещере. Фальк смущенно посмотрел на нее:
– Об Эсташе?
– О принце как о человеке, хочу я сказать, и обо всем остальном.
Она стояла совсем близко к своему военачальнику. Волнение сжало ее желудок спазмой, и там образовался тугой узел прямо под стучащим как молот сердцем. С самого раннего утра, как только Гвин поднялась с постели, ее преследовало ощущение нависшей над ними неотвратимой опасности. Возможно, виной тому были ночные кошмары: от них ей всегда бывало скверно на следующий день, она ощущала слабость и тошноту.
Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу. Даже Фальк при всей своей строгости не требовал, чтобы его люди начинали тренироваться до того, как проглотят свой кусок хлеба и запьют его кружкой эля.
Фальк внимательно посмотрел на нее:
– Вы спрашиваете, каким человеком был Эсташ?
– Да.
Пронзительный взгляд Фалька остановился на ее лице.
– Всю жизнь он провел на войне, миледи. И как вы полагаете, какое действие война оказывает на человека? Принцы опускаются до уровня простолюдинов. Война оказывает губительное действие на всех.
– Не на всех. Не всех она губит и развращает.
Фальк встретил ее взгляд:
– Вы думаете о своем отце.
Но она думала не о нем. Она думала о Гриффине. Хотя теперь, в эту минуту, задумалась и об отце.
Настало неловкое молчание, потом Гвин спросила срывающимся голосом:
– Так как насчет Эсташа, Фальк? Я спрашивала о королевском сыне.
Фальк прочистил горло, положил мясистую руку на рукоять своего меча и опустил взгляд в землю:
– О, миледи, он подлее, чем другие.
– Что?
– У него всегда свое на уме, и нечто такое, что не заслуживало уважения. Более того: пожалуй, он был достоин презрения.
– Вот как! – воскликнула потрясенная Гвин.
– И не воображайте, миледи, что ваш брат придерживался другого мнения.
Ее рот беспомощно раскрылся:
– Но ведь они были друзьями.
Фальк покачал головой:
– Ничего подобного. Эсташ когда-нибудь должен был стать его королем. Вот и все. Эсташ доставлял людям одни неприятности, и, да простит меня Иисус, то, что он умер, лучше для всех, – закончил он, бросив на небо взгляд, не вполне выражавший раскаяние.
– Но, Фальк? – возразила смущенно Гвин. – В таком случае почему ты поддерживал короля Стефана, зная, что трон унаследует Эсташ?
Он бросил на нее удивленный взгляд.
– С чего вы взяли, миледи, что я поддерживал его? Я поддерживал вас.
Глава 24
Гриффин в одиночестве сидел в зале с чашей эля в руках, склонившись над ворохом пергаментных свитков, когда в комнату вошла Гвиневра. Он поднял голову и поманил ее подойти ближе.
– Гвин. Очень хорошо. Я только что получил известие: Генрих фиц Эмпресс приедет в «Гнездо» раньше, чем мы ожидали. Он должен прибыть сюда завтра. Поспеет как раз к нашей свадьбе…
Видя, что она остановилась под аркой, он замолчал. Она смотрела на него темными неподвижными глазами из-под разметавшейся гривы волос. Щеки ее были мокрыми от слез. Руки сжаты перед грудью в кулачки. Он вскочил на ноги, опрокинув стул.
– В чем дело?
– Когда погиб твой конь, Гриффин? – спросила она безжизненным голосом.
– Что?
– Твой Мятежник? Ну, в конюшне. Когда там произошел пожар?
Он помолчал, потом ответил:
– Когда мне было восемь.
– Знаю. Но когда это случилось?
– Когда мы покидали Англию. Когда начались войны. Когда Стефан захватил трон.
– И когда мой отец захватил Эверут…
Наступила тишина. Потом последовал ответ:
– …он сжег конюшню дотла.
Тело ее содрогнулось.
– Я этого и опасалась.
Она сглотнула, потом сказала:
– Я кое-что совершила.
Он помолчал.
– Что?
– Это было еще до твоего появления.
Он молча смотрел на нее, чувствуя, как холод растекается по его ногам.
– Что?
Казалось, силы ее оставили, тело выглядело безвольным. Она прислонилась плечом к каменной арке.
– В своих подвалах я держу королевского сына.
Лицо его скривилось. Он казался смущенным:
– Генриха? У него нет сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Приглушенные звуки голосов удалились, и Дункан опустил свой меч. Сердце его бешено колотилось.
Гриффин поднялся из подземелья наверх, в главный зал, и тотчас же встретил Уильяма Йорка, как всегда, сурового и взволнованного.
– Милорд, прибыл еще один гонец. Гриффин огляделся. Мускулистый человек средних лет сидел за столом, но вскочил, как только вошел Гриффин.
– Милорд, – приветствовал он его с улыбкой.
Гриффин улыбнулся в ответ.
– Ральф, – сказал он тепло, пожимая руку одному из доверенных людей Генриха. Много раз сам Гриффин выступая в этом качестве с поручениями от Генриха, когда речь шла о самых непростых и деликатных делах.
– Какие новости? – спросил он, выпуская руку Ральфа. – Тебя хотя бы накормили?
Он бросил взгляд на Уильяма поверх головы Ральфа, а тот сделал знак слуге, который поспешил на кухню по коридору, отделенному от зала экраном. По всему залу отдыхали солдаты и рыцари, сменившиеся с постов. Они болтали и играли в кости. У огня сидели несколько женщин с ручными прялками, объединившись в маленькую пеструю группу. Они щебетали, создавая приятный для слуха фон.
Ральф вынул документ из мешка, прилаженного к бедру:
– Фиц Эмпресс собирается в Эверут.
– Знаю, – ответил Гриффин, пробегая глазами бумагу. – Через несколько недель, после того как заключит соглашение.
– Нет, теперь. Он будет здесь через день.
Гриффин мгновенно поднял глаза на посланца:
– Что? Почему так? Ральф встретил его взгляд:
– Он счел удобным приехать сюда теперь.
Гриффин кивнул в полном замешательстве и, перечитав пергамент, бросил взгляд в окна. Холодало. Волнистые облака собирались на горизонте в кучу.
– Почему?
– Наш лорд Генрих всегда делает то, что хочет.
– Верно. Но все же, Ральф, – спросил Гриффин тихо, – почему?
Посланец отвел глаза:
– Генрих всегда любил тебя.
– Не настолько, – мрачно возразил Гриффин. – Не настолько, чтобы отложить заключение соглашения, отдающего страну в его власть.
Он снова пробежал глазами бумагу.
– Два дня назад к нему прибыл гонец от фиц Майлза, – неохотно произнес Ральф.
Гриффин медленно кивнул с задумчивым видом:
– Но какое отношение это имеет ко мне?
– Фальк, что ты знаешь об Эсташе? – спросила Гвин как можно непринужденнее.
Этим утром мир окутала жемчужно-серая пелена тумана, и голоса их отдавались эхом, будто они были в пещере. Фальк смущенно посмотрел на нее:
– Об Эсташе?
– О принце как о человеке, хочу я сказать, и обо всем остальном.
Она стояла совсем близко к своему военачальнику. Волнение сжало ее желудок спазмой, и там образовался тугой узел прямо под стучащим как молот сердцем. С самого раннего утра, как только Гвин поднялась с постели, ее преследовало ощущение нависшей над ними неотвратимой опасности. Возможно, виной тому были ночные кошмары: от них ей всегда бывало скверно на следующий день, она ощущала слабость и тошноту.
Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу. Даже Фальк при всей своей строгости не требовал, чтобы его люди начинали тренироваться до того, как проглотят свой кусок хлеба и запьют его кружкой эля.
Фальк внимательно посмотрел на нее:
– Вы спрашиваете, каким человеком был Эсташ?
– Да.
Пронзительный взгляд Фалька остановился на ее лице.
– Всю жизнь он провел на войне, миледи. И как вы полагаете, какое действие война оказывает на человека? Принцы опускаются до уровня простолюдинов. Война оказывает губительное действие на всех.
– Не на всех. Не всех она губит и развращает.
Фальк встретил ее взгляд:
– Вы думаете о своем отце.
Но она думала не о нем. Она думала о Гриффине. Хотя теперь, в эту минуту, задумалась и об отце.
Настало неловкое молчание, потом Гвин спросила срывающимся голосом:
– Так как насчет Эсташа, Фальк? Я спрашивала о королевском сыне.
Фальк прочистил горло, положил мясистую руку на рукоять своего меча и опустил взгляд в землю:
– О, миледи, он подлее, чем другие.
– Что?
– У него всегда свое на уме, и нечто такое, что не заслуживало уважения. Более того: пожалуй, он был достоин презрения.
– Вот как! – воскликнула потрясенная Гвин.
– И не воображайте, миледи, что ваш брат придерживался другого мнения.
Ее рот беспомощно раскрылся:
– Но ведь они были друзьями.
Фальк покачал головой:
– Ничего подобного. Эсташ когда-нибудь должен был стать его королем. Вот и все. Эсташ доставлял людям одни неприятности, и, да простит меня Иисус, то, что он умер, лучше для всех, – закончил он, бросив на небо взгляд, не вполне выражавший раскаяние.
– Но, Фальк? – возразила смущенно Гвин. – В таком случае почему ты поддерживал короля Стефана, зная, что трон унаследует Эсташ?
Он бросил на нее удивленный взгляд.
– С чего вы взяли, миледи, что я поддерживал его? Я поддерживал вас.
Глава 24
Гриффин в одиночестве сидел в зале с чашей эля в руках, склонившись над ворохом пергаментных свитков, когда в комнату вошла Гвиневра. Он поднял голову и поманил ее подойти ближе.
– Гвин. Очень хорошо. Я только что получил известие: Генрих фиц Эмпресс приедет в «Гнездо» раньше, чем мы ожидали. Он должен прибыть сюда завтра. Поспеет как раз к нашей свадьбе…
Видя, что она остановилась под аркой, он замолчал. Она смотрела на него темными неподвижными глазами из-под разметавшейся гривы волос. Щеки ее были мокрыми от слез. Руки сжаты перед грудью в кулачки. Он вскочил на ноги, опрокинув стул.
– В чем дело?
– Когда погиб твой конь, Гриффин? – спросила она безжизненным голосом.
– Что?
– Твой Мятежник? Ну, в конюшне. Когда там произошел пожар?
Он помолчал, потом ответил:
– Когда мне было восемь.
– Знаю. Но когда это случилось?
– Когда мы покидали Англию. Когда начались войны. Когда Стефан захватил трон.
– И когда мой отец захватил Эверут…
Наступила тишина. Потом последовал ответ:
– …он сжег конюшню дотла.
Тело ее содрогнулось.
– Я этого и опасалась.
Она сглотнула, потом сказала:
– Я кое-что совершила.
Он помолчал.
– Что?
– Это было еще до твоего появления.
Он молча смотрел на нее, чувствуя, как холод растекается по его ногам.
– Что?
Казалось, силы ее оставили, тело выглядело безвольным. Она прислонилась плечом к каменной арке.
– В своих подвалах я держу королевского сына.
Лицо его скривилось. Он казался смущенным:
– Генриха? У него нет сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75