Ее дыхание овевало комнату, и та преображалась. У него было ощущение, что он подпал под действие магических чар. Он знал только одно – это была она. Его женщина.
Гвин смотрела на него сквозь тени. Время сжалось до минимума, до скорости слез, скользящих по ее щекам. Скамья под ним была крепкой и прочной, но ему казалось, будто он парит.
– Рейвен!
Через комнату до него донесся всплеск журчащего смеха.
– Это имя мне подходит. Если бы я могла, – сказала она, чувствуя, что эмоции душат ее, – я бы улетела.
– Но ты не улетела.
– Только потому, что у меня нет крыльев.
Она старалась собраться с сил’Ами, подавить короткие прерывистые всхлипы.
– Я так люблю свой дом, что это причиняет боль, – сказала она, прижимая кулачок к груди. – Но все, что я делала…
Голос ее прервался и умолк. Воцарилась тишина.
– Все, что я делала в жизни, будто вело меня к одной цели…
В груди Гриффина, казалось, забил молот:
– Какой же?
– Вот к этой… к тому, чтобы оказаться рядом с тобой. Он поднялся с места, двигаясь будто во сне, встал на колени возле постели и поднес ее руку к губам.
На краткий миг Гвин ощутила, что все ее чувства обострились до предела. У нее был выбор – отстраниться или приблизиться. Поверить надежде или упустить шанс.
Господи! Сколько времени она ждала момента, который соединил бы ее с таким человеком…
Она потянулась к нему и дотронулась до его щеки.
– Для меня не имеет значения твое имя или то, чем ты занимался в жизни. Сейчас мир отдалился от нас, и я предпочла бы, чтобы эта ночь длилась всегда.
И тогда он откинул прикрывавшие ее меха и низко склонился над ней, будто в молитве.
Потом со сноровкой, о которой она не имела представления, его длинное тело распростерлось поверх нее, жаркое и жаждущее. У нее перехватило дыхание, комната закружилась. В сокровенной глубине ее тела запульсировало жаркое и влажное желание. Там, где до сих пор гнездилась боль.
И Гвин почувствовала, что готова последовать за этим мужчиной даже в Ад.
Его рука, скользнув, обхватила ее талию, и он заставил ее бедра приподняться навстречу. В тело Гвин хлынули языки жидкого огня, достигая самой его сердцевины. Она желала большего, еще большего!
Он сам был демоническим огнем, он представлял опасность для ее души, и ока купалась в этом ощущении.
Когда Гвин согнула колено, когда ее влажные губы, касавшиеся его подбородка, шептали об этом желании и требовали большего, когда она позволила ему поднять ее бедра, он понял, что произошло нечто непредвиденное. Она проникла в его кровь и плоть, во все его существо. У него сдавило горло. Он не в силах был противостоять затопившему его ощущению! Он тонул в нем и задыхался. Годами подавляемая нежность грозила перелиться через край.
Надо было остановиться – теперь или никогда.
Она шептала нежные слова ему на ухо и называла его своим спасителем.
Никогда!
Он сорвал с себя рубаху и штаны, не прекращая ласкать ее тело. Гвин прижималась к нему, подчиняясь желанию и прерывисто дыша. Он хотел довести ее до края бездны и заставить содрогаться в пароксизме наслаждения.
Осторожно он ласкан бутоны ее сосков, пьянея при виде соблазнительного тела и прекрасного лица – высоких скул, спутанных эбеново-черных волос, припухших от поцелуев розовых губ.
Его руки спустились по ее бедрам ниже. Он осторожно раздвинул их, и пальцы двинулись по шелку ее кожи и замерли над розовыми лепестками плоти, Его рука скользнула во влажную их глубину. Его чуткие уверенные пальцы исследовали эту нежную плоть, и тело Гвиневры отвечало содроганиями, пока он не коснулся средоточия ее чувственности и не принялся нежно ласкать его, приподняв голову, чтобы видеть ее лицо.
Ее голова откинулась назад, а бедра приподнялись в воздух. Он видел краешек языка в углу ее рта, будто она боролась за жизнь и пыталась удержаться в ней. Ее тяжелое дыхание, с трудом вырывавшееся из легких, прерывалось стонами. Веки ее медленно приподнялись, и зеленые глаза встретили и удержали его взгляд.
– Что ты делаешь со мной? – спросила она прерывистым шепотом.
Уголок его рта приподнялся в кривой улыбке:
– Делаю тебя своей.
Приподнявшись и опираясь на одно колено, другим он еще шире раздвинул ее бедра.
– Теперь ты готова, – прошептал он хрипло, и в шепоте его слышалось удовлетворение.
– Пожалуйста! – послышался ее нежный голос, и это почти лишило его рассудка.
– Ты ведь всю жизнь ездила верхом, леди? – спросил он хрипло, занимая наилучшее положение между ее бедер.
Она кивнула, крепче обнимая его идею переплетенными пальцами.
– Тогда, возможно, даже в первый раз не испытаешь боли, – пророкотал он ей на ухо. Мысль о том, что он будет первым мужчиной в ее жизни, кто нырнет в эти глубины, не причинив ей яри этом боли, вызвала у него головокружение.
Гвин ощутила между ног нежную бархатистую твердость его жаркой плоти. Волны жара окатывали ее, и она инстинктивно выгнулась назад.
– Да, Язычник, да!
Он еще шире раздвинул ей ноги, и чувствительная, влажная, уже трепещущая от наслаждения плоть соприкоснулась с его возбужденной плотью.
Медленно он вошел в нее – одним плавным движением, без малейшего усилия, и ее ногти вонзились ему в шею, судорожно прошлись по ней. Он проник глубже, но не почувствовал препятствия, только ее влажное тепло, побуждавшее его продолжать. И Гриффин задвигался внутри ее, стараясь сдерживаться и в то же время наполнить ее всю, стараясь не спешить, чтобы она привыкла ощущать его в себе. Это походило на утонченную пытку. Ее влажная и тугая набухшая жаркая плоть, ее сладостные женственные глубины были предназначены для него. Мускулы его шеи и ног были напряжены. Еще один рывок вперед вызвал у нее сладострастный вздох, еще больше возбудивший его. Этот едва слышный слабый болезненный стон вызвал у него новый прилив желания, и без того бушевавшего в крови. Он издал невнятное ворчание, изменил положение и продвинулся чуть дальше.
– О! Как хорошо!
Ее голос был не громче вздоха – она поднимала бедра все выше, стараясь облегчить ему проникновение.
С хриплым стоном он вошел в нее глубоко и уже не мог сдерживаться. У него была потребность заполнить ее, чувствовать ее горячую влажную плоть по всей длине своей плоти. Он опустил голову, упершись локтями в постель по обе стороны ее тела. Его мускулы сокращались, тело блестело от пота. Голова его склонилась к ее груди. Их бедра двигались в одном ритме, она встречала каждый его долгий медлительный толчок.
– Иисусе, женщина! – выдохнул он хрипло.
– Не останавливайся, – простонала Гвин.
Будто он был в силах остановиться.
Отчаянная страсть все усиливалась с яростной неумолимой скоростью. Шея Гвин была выгнута, рот широко раскрыт, из него с трудом вырывалось дыхание, а бедра вздымались в ритме его движений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Гвин смотрела на него сквозь тени. Время сжалось до минимума, до скорости слез, скользящих по ее щекам. Скамья под ним была крепкой и прочной, но ему казалось, будто он парит.
– Рейвен!
Через комнату до него донесся всплеск журчащего смеха.
– Это имя мне подходит. Если бы я могла, – сказала она, чувствуя, что эмоции душат ее, – я бы улетела.
– Но ты не улетела.
– Только потому, что у меня нет крыльев.
Она старалась собраться с сил’Ами, подавить короткие прерывистые всхлипы.
– Я так люблю свой дом, что это причиняет боль, – сказала она, прижимая кулачок к груди. – Но все, что я делала…
Голос ее прервался и умолк. Воцарилась тишина.
– Все, что я делала в жизни, будто вело меня к одной цели…
В груди Гриффина, казалось, забил молот:
– Какой же?
– Вот к этой… к тому, чтобы оказаться рядом с тобой. Он поднялся с места, двигаясь будто во сне, встал на колени возле постели и поднес ее руку к губам.
На краткий миг Гвин ощутила, что все ее чувства обострились до предела. У нее был выбор – отстраниться или приблизиться. Поверить надежде или упустить шанс.
Господи! Сколько времени она ждала момента, который соединил бы ее с таким человеком…
Она потянулась к нему и дотронулась до его щеки.
– Для меня не имеет значения твое имя или то, чем ты занимался в жизни. Сейчас мир отдалился от нас, и я предпочла бы, чтобы эта ночь длилась всегда.
И тогда он откинул прикрывавшие ее меха и низко склонился над ней, будто в молитве.
Потом со сноровкой, о которой она не имела представления, его длинное тело распростерлось поверх нее, жаркое и жаждущее. У нее перехватило дыхание, комната закружилась. В сокровенной глубине ее тела запульсировало жаркое и влажное желание. Там, где до сих пор гнездилась боль.
И Гвин почувствовала, что готова последовать за этим мужчиной даже в Ад.
Его рука, скользнув, обхватила ее талию, и он заставил ее бедра приподняться навстречу. В тело Гвин хлынули языки жидкого огня, достигая самой его сердцевины. Она желала большего, еще большего!
Он сам был демоническим огнем, он представлял опасность для ее души, и ока купалась в этом ощущении.
Когда Гвин согнула колено, когда ее влажные губы, касавшиеся его подбородка, шептали об этом желании и требовали большего, когда она позволила ему поднять ее бедра, он понял, что произошло нечто непредвиденное. Она проникла в его кровь и плоть, во все его существо. У него сдавило горло. Он не в силах был противостоять затопившему его ощущению! Он тонул в нем и задыхался. Годами подавляемая нежность грозила перелиться через край.
Надо было остановиться – теперь или никогда.
Она шептала нежные слова ему на ухо и называла его своим спасителем.
Никогда!
Он сорвал с себя рубаху и штаны, не прекращая ласкать ее тело. Гвин прижималась к нему, подчиняясь желанию и прерывисто дыша. Он хотел довести ее до края бездны и заставить содрогаться в пароксизме наслаждения.
Осторожно он ласкан бутоны ее сосков, пьянея при виде соблазнительного тела и прекрасного лица – высоких скул, спутанных эбеново-черных волос, припухших от поцелуев розовых губ.
Его руки спустились по ее бедрам ниже. Он осторожно раздвинул их, и пальцы двинулись по шелку ее кожи и замерли над розовыми лепестками плоти, Его рука скользнула во влажную их глубину. Его чуткие уверенные пальцы исследовали эту нежную плоть, и тело Гвиневры отвечало содроганиями, пока он не коснулся средоточия ее чувственности и не принялся нежно ласкать его, приподняв голову, чтобы видеть ее лицо.
Ее голова откинулась назад, а бедра приподнялись в воздух. Он видел краешек языка в углу ее рта, будто она боролась за жизнь и пыталась удержаться в ней. Ее тяжелое дыхание, с трудом вырывавшееся из легких, прерывалось стонами. Веки ее медленно приподнялись, и зеленые глаза встретили и удержали его взгляд.
– Что ты делаешь со мной? – спросила она прерывистым шепотом.
Уголок его рта приподнялся в кривой улыбке:
– Делаю тебя своей.
Приподнявшись и опираясь на одно колено, другим он еще шире раздвинул ее бедра.
– Теперь ты готова, – прошептал он хрипло, и в шепоте его слышалось удовлетворение.
– Пожалуйста! – послышался ее нежный голос, и это почти лишило его рассудка.
– Ты ведь всю жизнь ездила верхом, леди? – спросил он хрипло, занимая наилучшее положение между ее бедер.
Она кивнула, крепче обнимая его идею переплетенными пальцами.
– Тогда, возможно, даже в первый раз не испытаешь боли, – пророкотал он ей на ухо. Мысль о том, что он будет первым мужчиной в ее жизни, кто нырнет в эти глубины, не причинив ей яри этом боли, вызвала у него головокружение.
Гвин ощутила между ног нежную бархатистую твердость его жаркой плоти. Волны жара окатывали ее, и она инстинктивно выгнулась назад.
– Да, Язычник, да!
Он еще шире раздвинул ей ноги, и чувствительная, влажная, уже трепещущая от наслаждения плоть соприкоснулась с его возбужденной плотью.
Медленно он вошел в нее – одним плавным движением, без малейшего усилия, и ее ногти вонзились ему в шею, судорожно прошлись по ней. Он проник глубже, но не почувствовал препятствия, только ее влажное тепло, побуждавшее его продолжать. И Гриффин задвигался внутри ее, стараясь сдерживаться и в то же время наполнить ее всю, стараясь не спешить, чтобы она привыкла ощущать его в себе. Это походило на утонченную пытку. Ее влажная и тугая набухшая жаркая плоть, ее сладостные женственные глубины были предназначены для него. Мускулы его шеи и ног были напряжены. Еще один рывок вперед вызвал у нее сладострастный вздох, еще больше возбудивший его. Этот едва слышный слабый болезненный стон вызвал у него новый прилив желания, и без того бушевавшего в крови. Он издал невнятное ворчание, изменил положение и продвинулся чуть дальше.
– О! Как хорошо!
Ее голос был не громче вздоха – она поднимала бедра все выше, стараясь облегчить ему проникновение.
С хриплым стоном он вошел в нее глубоко и уже не мог сдерживаться. У него была потребность заполнить ее, чувствовать ее горячую влажную плоть по всей длине своей плоти. Он опустил голову, упершись локтями в постель по обе стороны ее тела. Его мускулы сокращались, тело блестело от пота. Голова его склонилась к ее груди. Их бедра двигались в одном ритме, она встречала каждый его долгий медлительный толчок.
– Иисусе, женщина! – выдохнул он хрипло.
– Не останавливайся, – простонала Гвин.
Будто он был в силах остановиться.
Отчаянная страсть все усиливалась с яростной неумолимой скоростью. Шея Гвин была выгнута, рот широко раскрыт, из него с трудом вырывалось дыхание, а бедра вздымались в ритме его движений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75