Он молча протянул руку назад и сжал ее запястье. Она знала, что это значит – расставание.
Это ничего не значит, убеждала она себя отчаянно. Она не знала ни кто он, ни откуда явился, но внутреннее чутье подсказало, что это прощание.
И ей захотелось умереть.
Из-за дальней вершины холма появилась кавалькада всадников. На них были шелковые туники, по диагонали пересеченные красным и желтым.
– Лорд Джон, – выкрикнул один из монахов. Его темная одежда полоскалась над мокрой землей, когда он бросился вперед приветствовать всадников.
– О, это Джон! – воскликнула Гвин. – Тот, кому я отправила послание прошлой ночью. Как, ради всего святого, он сумел добраться сюда так скоро?
Джон Кэнтербридж перекинул ногу через седло и, обойдя монахов, направился прямо к аббату, нерешительно стоявшему в воротах. Джон на ходу сорвал с головы шлем и оттеснил клирика так, что оба они оказались недалеко от того места, где под сенью леса находились Гвин и Язычник. Мужчины заговорили быстро и возбужденно.
– Не думал, что тебе это удастся, – сказал аббат Роберт.
Джон Кэнтербридж бросил на него суровый взгляд.
– Так мой посланец прибыл?
– Около часа назад.
Аббат поднял руку и сделал знак тому, кто находился внутри: монахи и мужчины в латах двинулись к воротам аббатства.
– Нам надо войти внутрь, милорд. Это опасное место…
– Да, если поблизости рыщет Эндшир, – мрачно закончил Джон Кэнтербридж, вытирая ладонью потное лицо. – Я возвращался домой с совета из Лондона, и, хвала Господу, меня нагнал всадник и сообщил, что леди Гвиневра направляется сюда.
– Но как? – воскликнул аббат.
Его щуплая фигурка скрывалась под одеянием бенедиктинца.
Джон покачал головой:
– Не знаю. Посланец был мне незнаком. У него не было ни эмблемы, ни печати. Он ничего мне не сообщил и исчез прежде, чем мои люди успели задержать и допросить его. Я подумал, – закончил он мрачно, – что это может быть ловушкой.
– Я ничего об этом не знаю. Но графини здесь нет.
– Черт побери! – рявкнул Джон Кэнтербридж.
– Милорд! – упрекнул его аббат, услышав богохульные слова.
– Приношу извинения вам и вашему Богу. Но где, дьявол ее побери, она может быть?
– Милорд! – на этот раз голос аббата прозвучал октавой ниже, потому что он услышал упрек в тоне собеседника.
Джон ответил вздохом.
– Я нес покаяние много лет, милорд аббат, Еще несколько лет епитимьи мне не повредят. Но сейчас меня беспокоит судьба леди Гвиневры. Вы ничего не слышали? Ничего не видели?
– Ничего.
Джон произнес что-то невнятное, потом добавил:
– Я пошлю своих людей прочесать эти леса. Возможно, она заблудилась.
– Но как в таком случае она послала вам весточку? – спросил аббат.
Джон покачал головой, они повернулись и направились к аббатству.
Гвин все плотнее прижималась к спине Язычника, будто хотела за ней укрыться, и это было самым странным, потому что разве не сода стремилась она попасть всю прошлую ночь? И разве не ее близкий друг явился сюда спасать ее?
Почему же она не могла избавиться от чувства, будто на нее идет охота?
– Тебе лучше идти туда, Рейвен.
– Да, – согласилась она, и голос ее был лишен выражения. Она соскользнула с лошади.
Он тоже спрыгнул и теперь стоял рядом.
– Язычник…
Он потянулся к ней, и она задержала дыхание. Вдруг он что-то изменит? Но он этого не сделал. Его пальцы пробежали по ее щеке, опустились вниз и исчезли в тени. Его серые глаза не отрывались от ее лица, будто он старался запомнить его. Ничто теперь не имело значения, кроме выражения его глаз: ни Джон, ни аббат, ни король с его войнами, ни отец, покоящийся в могиле.
Кто-то закричал. Она сделала резкое движение. Он отвел взгляд. Снова закричали. Кто-то звал ее по имени. Это означало, что ее ищут.
Один из людей Джона уже бежал к своей лошади.
Снова послышался крик от ворот аббатства. Гвин опять обернулась. Там были люди Джона Кэнтерориджа, потом она заметила и других. Их была целая толпа – мужчин, опоясанных красными перевязями с мечами поверх туник, и соболино-черное знамя, реющее в воротах аббатства.
Марк Эндшир.
Сердце ее перестало биться.
Если она войдет в аббатство со шкатулкой…
Гвин снова скользнула под покров леса с бешено бьющимся сердцем.
Она отцепила от пояса войлочный мешочек со шкатулкой и сунула Гриффину в руки:
– Возьми.
Его пальцы сжали мешочек:
– Что это?
– Семейное наследие. Храни его, ради Бога!
Лицо ее в тени деревьев было бледным и испуганным. Темные волосы упали на плечи, когда она потянулась к нему.
– Ты найдешь меня? – спросила она шепотом.
Он схватил ее руку и прижал к груди.
– Найду, – сказал Гриффин, думая, что никогда еще не видел ее столь прекрасной.
– Обещай!
– Клянусь жизнью, – проговорил он охрипшим голосом.
По щекам ее покатились слезы.
– Поклянись моей жизнью, Язычник. Поклянись моей жизнью!
Мгновенно ее лицо оказалось в его ладонях, и губы расплющил его яростный и властный поцелуй.
– Клянусь нашими обеими жизнями!
Выпустив ее из объятий, он жестом указал на ворота аббатства, медленно отворявшиеся, и вскочил на Нуара:
– Прощай!
Последнее, что она увидела сквозь застилавшие глаза слезы, был его с трудом различимый силуэт на приплясывающем коне. В знак прощания он поднял руку и исчез.
Глава 21
Лоснящийся круп гнедого коня, последнего в свите Марка, скрылся за воротами аббатства, когда конный рыцарь, мчавшийся галопом в сторону леса, заметил ее.
Гвин покорно вздохнула, когда незнакомый рыцарь поднял ее и посадил на лошадь. Он въехал вместе с ней во внешние ворота аббатства, и ворота закрыли за их спиной, а они затрусили мимо садов и лабиринта строений за стеной, защищавшей аббатство, укрепленное как крепость. Помещение капитула, крытая галерея, монашеские кельи и кладбище, а также амбар и трапезная монашеской братии. Наконец они добрались до покоев аббата, располагавшихся недалеко от церкви.
Гвин провели в опочивальню аббата, где ее встретил Джон Кэнтербридж, расхаживавший перед жаровней. Аббат обернулся и замер – в этот момент он как раз собирался передать пергамент Марку фиц Майлзу.
Все они уставились на нее. Протянутый лист пергамента, никем не замеченный, с шуршанием упал на пол. Гвин старалась смотреть на Джона, но блестящие глаза Марка притягивали ее взгляд.
– Вы в порядке, – заметил он холодно.
– Да, – огрызнулась Гвин, обретя наконец дар речи и голос и входя в комнату, – хотя не вашими заботами.
Джон поспешил к ней, на мгновение обнял, потом отстранил на длину руки и внимательно оглядел, не упуская ничего.
– Слава Богу, Гвин, – пробормотал он. – Как ты?
– Хорошо. – Она не могла позволить себе выказать слабость. – Почему здесь лорд Марк?
Аббат поспешил к ней.
– Леди Гвиневра, – сказал он, касаясь ее руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75