Однако если у него были деньги, он должен был где-то их прятать, а это означало, что в доме существовало какое-то потайное место, которого она не заметила.
На следующий день, когда она поднималась по шестифутовой лестнице на антресоли, где спал Джо, чтобы убрать его постель, ее неожиданно осенило.
Каждую субботу после обеда Бантинг посылал ее на ферму Батли, чтобы она купила полдюжины яиц и немного овощей. Как только они заканчивали обедать, он протягивал ей деньги и говорил, что пора идти. Это случалось регулярно каждую субботу, – в дождь, в град, в метель он неизменно посылал ее после обеда на ферму Батли. Даже когда родилась Сара, он продолжал посылать ее туда. Ей приходилось проделывать весь путь с ребенком на руках, потому что она никогда не решилась бы оставить Сару дома с ним. Так почему же он регулярно отсылал ее из дома каждую неделю в одно и то же время? Не потому ли, что ему нужно было спрятать деньги? А где лучше можно спрятать деньги, если не под крышей? Ей бы никогда не пришло в голову подняться туда, потому что люк, ведущий на крышу, находился на расстоянии восьми футов от пола.
Назавтра было воскресенье. Она встала пораньше и сказала Джо:
– Я должна выйти примерно на час. Ты пока присмотришь за ними?
– Куда ты идешь? – шепотом спросил Джо.
– Я иду в дом Бантинга, чтобы забрать свои вещи, – ответила она, тоже шепотом.
– Но ты не сможешь попасть в дом. Он наверняка заперт.
– Я могу влезть в окно буфетной. Я знаю, как открыть его снаружи.
– Может, тебе все-таки не стоит туда ходить? Если полиция застанет тебя там, могут быть неприятности.
– Не думаю, что у меня будут какие-либо неприятности, даже если меня там застанут. Я жила в том доме, и мои вещи остались там. Нет ничего дурного в том, что я пришла их забрать.
Когда она уже была готова к выходу, Джо проводил ее до двери.
– Прежде чем входить в дом, посмотри, нет ли кого поблизости, – тихо сказал ей он. – Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она кивнула, и они посмотрели друг на друга с полным пониманием.
– Но ты еще не совсем поправилась, – сказал Джо. – Тебе будет тяжело проделать весь этот путь. Может, тебе лучше никуда не ходить сегодня?
– Свежий воздух пойдет мне только на пользу, – ответила она.
Но еще до того, как она вышла из Джарроу, она усомнилась, хватит ли у нее сил закончить путешествие. Последнюю неделю она только медленно передвигалась по комнате, и сейчас ходьба причиняла ей мучительную боль. Мускулы ее спины, казалось, разрывались на части. К тому же у нее кружилась голова, и она чувствовала слабость во всем теле.
Утро было солнечным и теплым. В небе парили ласточки. Она всегда любила ласточек и ужасалась, видя, как разрушают их гнезда. Но сейчас она даже не смотрела на небо. Если раньше прогулка под открытым небом среди полей доставила бы ей удовольствие, то сейчас, напротив, на душе у нее становилось еще тревожнее. Здесь, на открытых просторах, ей казалось, что беда, нависшая над их семьей, разрастается, принимая гигантские масштабы.
Увидев слева от себя поселок, она удивилась, что у нее хватило сил проделать весь этот долгий путь. Она решила держаться подальше от поселка, не желая встречаться с кем-нибудь из его обитателей, потому что при встрече она не удержалась бы и сказала: «Почему бы вам не заставить их признаться, настоящих виновников убийства? Ведь это сделали сыновья мистера Моргана и несколько других парней, а вовсе не мой отец». Но она не могла заявить о них в полицию, – Морганы были очень добры к ней, к тому же у нее не было никаких доказательств. Она лишь смутно помнила, как мужчины переговаривались на кухне у Морганов, а потом, когда ее отец ушел к Бантингу, мужчины и женщины, молчаливые и очень серьезные, входили в комнату и смотрели на ее спину.
Когда Кэти подошла к дому, ее охватил страх. Ей казалось, что, как только она войдет внутрь, тут же столкнется с ним, и не было никакого смысла повторять себе, что он мертв и похоронен.
Она вошла через сад с задней стороны дома, где сад был окружен низкой каменной стеной, через которую она без труда перелезла, перекинув через нее сначала одну ногу, потом другую. Спрятавшись за деревянной банькой на заднем дворе, Кэти внимательно прислушалась. Дом, где недавно произошло убийство, всегда привлекает любопытных, и вполне возможно, что кто-то из жителей поселка бродит сейчас поблизости. Она вошла в здание бани и поискала ключ под половиком, в потайном месте, где Бантинг иногда оставлял его, но ключа там не оказалось.
Раздумывая, что ей делать, Кэти присела на перевернутое корыто, но тут же вскочила на ноги, поняв, что это то самое корыто, в котором он купался. Выглянув из-за приоткрытой двери бани, она посмотрела на дом. Как она сможет войти, если даже корыто, в котором он мылся, наводит на нее ужас? Но нет, она обязана это сделать. Ради своей семьи, ради своего ребенка она должна найти эти деньги, чего бы ей это ни стоило. Поэтому, прежде чем храбрость окончательно покинет ее, и она побежит назад по дороге в Джарроу, она должна начать действовать. Выйдя из бани, она направилась к дому со стороны кухни. Подойдя к окну кладовой, Кэти подняла подол платья и извлекла из потайного кармана, пришитого к нижней юбке, старый заржавевший нож, который она взяла из дома. Просунув лезвие ножа между створками окна, она отперла внутреннюю щеколду.
Пролезть через маленькое окошко кладовой оказалось для Кэти очень трудным предприятием. Внутри ей не за что было ухватиться, и когда она, наконец, переместила свое тело через подоконник, то тут же упала на пол. Все ее тело разрывалось на части от мучительной боли. Несколько минут она лежала, распластавшись на полу кладовой, с трудом переводя дыхание. Медленно поднявшись на ноги, она закрыла окно и подошла к двери в кухню. Кэти стоило огромного усилия воли открыть дверь – страх оказаться вновь в привычной обстановке сковывал сознание девушки. Войдя на кухню, она на секунду закрыла глаза, стараясь унять нервную дрожь. Но, когда она огляделась вокруг, кухня показалась ей чужой и незнакомой: мебель больше не стояла на прежних местах, а была сдвинута к стене. Посреди кухни лежали три поломанных стула, а посуда на фаянсовом стеллаже вдоль другой стены была побита и свалена в кучу. На каминной полке больше не было оловянных кружек и латунных подсвечников, – по всей видимости, их взял кто-то из людей, побывавших здесь. Глядя на этот разгром, она представила себе то, что произошло в этом доме уже после того, как сюда приходил ее отец, – мужчины из поселка воспользовались возможностью выместить свою ненависть к Бантингу, разгромив его дом и убив его самого, и при этом остаться безнаказанными. А теперь за все придется платить ее отцу.
– О, папа, папа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
На следующий день, когда она поднималась по шестифутовой лестнице на антресоли, где спал Джо, чтобы убрать его постель, ее неожиданно осенило.
Каждую субботу после обеда Бантинг посылал ее на ферму Батли, чтобы она купила полдюжины яиц и немного овощей. Как только они заканчивали обедать, он протягивал ей деньги и говорил, что пора идти. Это случалось регулярно каждую субботу, – в дождь, в град, в метель он неизменно посылал ее после обеда на ферму Батли. Даже когда родилась Сара, он продолжал посылать ее туда. Ей приходилось проделывать весь путь с ребенком на руках, потому что она никогда не решилась бы оставить Сару дома с ним. Так почему же он регулярно отсылал ее из дома каждую неделю в одно и то же время? Не потому ли, что ему нужно было спрятать деньги? А где лучше можно спрятать деньги, если не под крышей? Ей бы никогда не пришло в голову подняться туда, потому что люк, ведущий на крышу, находился на расстоянии восьми футов от пола.
Назавтра было воскресенье. Она встала пораньше и сказала Джо:
– Я должна выйти примерно на час. Ты пока присмотришь за ними?
– Куда ты идешь? – шепотом спросил Джо.
– Я иду в дом Бантинга, чтобы забрать свои вещи, – ответила она, тоже шепотом.
– Но ты не сможешь попасть в дом. Он наверняка заперт.
– Я могу влезть в окно буфетной. Я знаю, как открыть его снаружи.
– Может, тебе все-таки не стоит туда ходить? Если полиция застанет тебя там, могут быть неприятности.
– Не думаю, что у меня будут какие-либо неприятности, даже если меня там застанут. Я жила в том доме, и мои вещи остались там. Нет ничего дурного в том, что я пришла их забрать.
Когда она уже была готова к выходу, Джо проводил ее до двери.
– Прежде чем входить в дом, посмотри, нет ли кого поблизости, – тихо сказал ей он. – Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она кивнула, и они посмотрели друг на друга с полным пониманием.
– Но ты еще не совсем поправилась, – сказал Джо. – Тебе будет тяжело проделать весь этот путь. Может, тебе лучше никуда не ходить сегодня?
– Свежий воздух пойдет мне только на пользу, – ответила она.
Но еще до того, как она вышла из Джарроу, она усомнилась, хватит ли у нее сил закончить путешествие. Последнюю неделю она только медленно передвигалась по комнате, и сейчас ходьба причиняла ей мучительную боль. Мускулы ее спины, казалось, разрывались на части. К тому же у нее кружилась голова, и она чувствовала слабость во всем теле.
Утро было солнечным и теплым. В небе парили ласточки. Она всегда любила ласточек и ужасалась, видя, как разрушают их гнезда. Но сейчас она даже не смотрела на небо. Если раньше прогулка под открытым небом среди полей доставила бы ей удовольствие, то сейчас, напротив, на душе у нее становилось еще тревожнее. Здесь, на открытых просторах, ей казалось, что беда, нависшая над их семьей, разрастается, принимая гигантские масштабы.
Увидев слева от себя поселок, она удивилась, что у нее хватило сил проделать весь этот долгий путь. Она решила держаться подальше от поселка, не желая встречаться с кем-нибудь из его обитателей, потому что при встрече она не удержалась бы и сказала: «Почему бы вам не заставить их признаться, настоящих виновников убийства? Ведь это сделали сыновья мистера Моргана и несколько других парней, а вовсе не мой отец». Но она не могла заявить о них в полицию, – Морганы были очень добры к ней, к тому же у нее не было никаких доказательств. Она лишь смутно помнила, как мужчины переговаривались на кухне у Морганов, а потом, когда ее отец ушел к Бантингу, мужчины и женщины, молчаливые и очень серьезные, входили в комнату и смотрели на ее спину.
Когда Кэти подошла к дому, ее охватил страх. Ей казалось, что, как только она войдет внутрь, тут же столкнется с ним, и не было никакого смысла повторять себе, что он мертв и похоронен.
Она вошла через сад с задней стороны дома, где сад был окружен низкой каменной стеной, через которую она без труда перелезла, перекинув через нее сначала одну ногу, потом другую. Спрятавшись за деревянной банькой на заднем дворе, Кэти внимательно прислушалась. Дом, где недавно произошло убийство, всегда привлекает любопытных, и вполне возможно, что кто-то из жителей поселка бродит сейчас поблизости. Она вошла в здание бани и поискала ключ под половиком, в потайном месте, где Бантинг иногда оставлял его, но ключа там не оказалось.
Раздумывая, что ей делать, Кэти присела на перевернутое корыто, но тут же вскочила на ноги, поняв, что это то самое корыто, в котором он купался. Выглянув из-за приоткрытой двери бани, она посмотрела на дом. Как она сможет войти, если даже корыто, в котором он мылся, наводит на нее ужас? Но нет, она обязана это сделать. Ради своей семьи, ради своего ребенка она должна найти эти деньги, чего бы ей это ни стоило. Поэтому, прежде чем храбрость окончательно покинет ее, и она побежит назад по дороге в Джарроу, она должна начать действовать. Выйдя из бани, она направилась к дому со стороны кухни. Подойдя к окну кладовой, Кэти подняла подол платья и извлекла из потайного кармана, пришитого к нижней юбке, старый заржавевший нож, который она взяла из дома. Просунув лезвие ножа между створками окна, она отперла внутреннюю щеколду.
Пролезть через маленькое окошко кладовой оказалось для Кэти очень трудным предприятием. Внутри ей не за что было ухватиться, и когда она, наконец, переместила свое тело через подоконник, то тут же упала на пол. Все ее тело разрывалось на части от мучительной боли. Несколько минут она лежала, распластавшись на полу кладовой, с трудом переводя дыхание. Медленно поднявшись на ноги, она закрыла окно и подошла к двери в кухню. Кэти стоило огромного усилия воли открыть дверь – страх оказаться вновь в привычной обстановке сковывал сознание девушки. Войдя на кухню, она на секунду закрыла глаза, стараясь унять нервную дрожь. Но, когда она огляделась вокруг, кухня показалась ей чужой и незнакомой: мебель больше не стояла на прежних местах, а была сдвинута к стене. Посреди кухни лежали три поломанных стула, а посуда на фаянсовом стеллаже вдоль другой стены была побита и свалена в кучу. На каминной полке больше не было оловянных кружек и латунных подсвечников, – по всей видимости, их взял кто-то из людей, побывавших здесь. Глядя на этот разгром, она представила себе то, что произошло в этом доме уже после того, как сюда приходил ее отец, – мужчины из поселка воспользовались возможностью выместить свою ненависть к Бантингу, разгромив его дом и убив его самого, и при этом остаться безнаказанными. А теперь за все придется платить ее отцу.
– О, папа, папа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96