– Она неважно себя почувствовала и ушла к себе, – пояснил Роджер. – Я думаю, это из-за еды, может из-за омара. Она никогда не переваривала омара.
Агнес посмотрела на Роджера, но ничего не сказала и, повернувшись, вышла из комнаты. Пока она шла через зал к лестнице, ее роскошное платье развевалось сзади нее, как павлиний хвост.
– Ну ладно, я тоже пойду. Спокойной ночи, отец. Спокойной ночи, Бернард.
Роджер поочередно кивнул обоим, и отец, и брат пожелали ему доброй ночи.
Отец и сын, оставшись одни, долго молчали. Бернард нарушил молчание первым.
– Тэлфорд вел себя сегодня очень любезно, – заметил он, приглаживая волосы на висках. – Я, честно говоря, не ожидал, что он будет так дружелюбно настроен.
– Да, мне он тоже показался очень вежливым, – согласился отец. – Но не принимай все за чистую монету. С такими, как он, надо быть всегда начеку. И помни, – Джордж Розье приблизился к сыну и в упор посмотрел на него, – помни, Бернард: ты можешь развлекаться с бабами сколько твоей душе угодно, но Тэлфорды не должны об этом узнать. Ты меня понял? – Чтобы придать больший вес своим словам, он погрозил сыну пальцем.
Бернард отвернулся. Тон отца раздражал его.
– Я так устал, отец, – сказал он, отходя в сторону. – Ты идешь спать?
– Да, скоро пойду.
Джордж Розье направился было к выходу, но на полпути остановился и спросил:
– А что ты думаешь о Палмере?
Бернард пожал плечами.
– Ничего определенного. Но я заметил, что он уже начал играть роль своего отца, хоть еще слишком молод для этой роли.
– То, что он молод, еще ничего не значит, – сказал отец. – Он хитер, как тысяча чертей. Ты заметил, что они уехали рано? Они не стали дожидаться Анн и ее родителей, хоть и считаются их старыми друзьями и Тэлфорды ночуют сегодня у них… А тебе не удалось поговорить с ним о делах, не правда ли? – Он посмотрел на Бернарда и усмехнулся. – Впрочем, так лучше. Я б не положился на тебя, даже когда ты трезв.
Завершив, таким образом, беседу, Джордж Розье быстрым шагом вышел из комнаты.
Оставшись в гостиной, Бернард некоторое время стоял неподвижно, глядя на дверь, в которую вышел отец, потом подошел к камину и, поворошив тлеющие угли, подбросил туда поленьев. Пододвинув кресло поближе к огню, он сел. Его знобило, ведь со вчерашнего дня он почти ничего не пил. Отец посоветовал ему быть умеренным в потреблении спиртного в присутствии Тэлфордов, и Бернард, боясь, что, начав пить, не сможет остановиться, в течение всего вечера вообще не притрагивался к спиртному. Но теперь время умеренности прошло, и он может, наконец, согреться. Он потянулся было к шнуру звонка, но, вспомнив, что на кухне в этот час уже никого нет, нехотя встал и пошел к двери. Приоткрыв ее, он тихонько позвал Кеннарда, который вместе с двумя другими слугами гасил свечи в зале.
Кеннард сразу же бросил все свои дела и поспешил к хозяину.
– Что будет угодно, сэр?
– Принеси мне стакан и бутылку.
– Вино, сэр?
– Нет, бренди.
– Будет сделано, сэр.
Через пару минут Кеннард вернулся с подносом, на котором стояли бутылка и стакан. Пододвинув маленький столик к креслу Бернарда, он поставил на него поднос.
Бернард вытянул ноги и указал кивком на свои ботинки.
– Сними их, – приказал он.
Дворецкий встал перед ним на одно колено и, положив к себе на колено сначала одну, потом другую ногу хозяина, развязал шнурки и осторожно стащил его ботинки из мягкой дорогой кожи.
– Можешь не ждать меня, – сказал Бернард. – Я некоторое время побуду здесь. Я потом сам потушу лампу.
– Благодарю вас, сэр.
Кеннард поклонился хозяину и вышел, сохраняя, несмотря на усталость, горделивую осанку образцового дворецкого.
Бернард налил себе щедрую дозу бренди, положил ноги на гобеленовую скамеечку и откинулся на спинку кресла со стаканом в руке. Прежде чем поднести стакан к губам, он взболтал его содержимое, глядя, как янтарная жидкость растекается по стеклу, потом сделал несколько жадных глотков и углубился в созерцание горящих головешек в камине, размышляя о том, что ждало его в будущем.
Анн была податливой девушкой; он вылепит ее характер по своему вкусу и с ее помощью завоюет расположение ее отца. Но он должен быть очень осторожен. Он еще не знал, какой она окажется в постели, но сомневался в том, что с ней будет интересно. Слишком уж она уступчива! Ему начинало приедаться ее обожание, но все те преимущества, которые он получит, женившись на ней, стоили того, чтобы он продолжал разыгрывать из себя влюбленного. Это было ценой, которую он должен заплатить за престиж и богатство. Бернард, однако, знал, что продолжать игру будет нелегко.
Ему нравились два типа женщин: женщины умные и находчивые, разговор с которыми превращался в словесный поединок, и другие, те, которые привлекали его в сексуальном плане, – с ними поединок происходил в постели. Его будущая жена не принадлежала ни к одному из этих типов. Он беспокойно заерзал в кресле, вспомнив об одной знакомой, которая была просто бесподобна в постели. Он уже больше месяца не навещал эту даму, но в ближайшие двенадцать часов непременно исправит свою оплошность.
Он вновь наполнил свой стакан, задаваясь вопросом, сколько еще протянет Тэлфорд. Тэлфорд был намного старше жены, ему, должно быть, под семьдесят. Бернард надеялся, что старик скоро отбросит копыта. Когда Тэлфорд умрет, все его состояние перейдет к жене, и тогда он, Бернард, будет управлять ими обеими – Анн и ее матерью. Его будущая теща была точной копией его невесты, только в более старом издании, – такая же глупая и уступчивая. Бернард знал, что нравится миссис Тэлфорд. Он всегда нравился женщинам в летах.
Когда часы пробили четыре, Бернард допивал свой пятый стакан бренди. Не надевая ботинок, он медленно поднялся с кресла, взял свечу с каминной полки, зажег ее от углей и, потушив лампу, вышел из комнаты.
Несмотря на выпитое бренди, его походка была достаточно ровной. Лишь однажды он поскользнулся на гладко отполированном полу зала, и то лишь потому, что был в одних носках. Рассмеявшись, он ухватился за один из столбов балюстрады, чтобы не упасть, потом стал не спеша подниматься по лестнице. Дойдя до галереи, он уже хотел пересечь ее – но вдруг остановился как вкопанный при виде женской ноги, затянутой в белый чулок, которая высунулась между штор одного из окон. Потом появилась вторая нога, а потом шторы раздвинулись, и оттуда выглянула бледная испуганная мордашка. Но это длилось лишь какую-то долю секунды, – и ноги, и лицо исчезли так же быстро, как и появились.
Бернард медленно подошел к окну. Раздвинув шторы, он поднял свечу и посмотрел на съежившуюся фигурку на подоконнике. На лице девушки был написан смертельный ужас. Верхние пуговицы ее платья были расстегнуты, и оттуда выглядывал краешек ситцевой рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96