— Так же, как графские сыновья не женятся на цыганках? Твой отец был викарием, образованным человеком, дворянином, а твоя мать происходила из почтенного фермерского семейства. Уверяю тебя, многие бы сочли, что твоя родословная предпочтительнее моей. — Его омрачившееся было лицо снова повеселело. — Право же. Клер, ты должна выйти за меня замуж. Ты не можешь оставить нашего нерожденного ребенка без имени.
Клер не сдержалась и фыркнула.
— Я вовсе не уверена, что этот ребенок действительно существует.
— И напрасно. — Он легко провел ладонью по ее животу, и начал играть с мягкими завитками между ее бедер. — Потому что сейчас мы с тобой удвоим вероятность его зачатия.
— Перестань! — Она шлепнула его по руке. — Когда ты это делаешь, я не могу думать. Но он не перестал.
— Тебе нет нужды много думать, чтобы сказать «да». Клер схватила его за руку и остановила ее.
— Я могу смириться с тем, — заговорила она серьезно, — что ты женишься на мне без любви, но не с тем, что потом ты, возможно, возненавидишь меня за то, что я вынудила тебя к браку, которого ты не желал.
— Я никогда не возненавижу тебя. Клер, — сказал он с той же серьезностью, что и она. — Я знаю, что делаю, и никогда не стану упрекать тебя в том, за что несу ответственность я сам.
Клер колебалась, не решаясь задать вопрос, который вертелся у нес на языке, — уж очень он был неприятен.
— Есть… есть еще кое-что, — начала она и опять замолчала.
Он вопросительно поднял брови. Клер смущенно отвела глаза.
— Говорили, что своей первой жене ты изменял. Это правда?
Его лицо стало непроницаемым.
— Правда.
— Я знаю, что аристократы относятся к таким вещам иначе, но я не аристократка, — с усилием вымолвила она. — Я бы не вынесла, если бы у тебя были другие женщины.
Никлас долго не отвечал, и лицо его оставалось по-прежнему напряженным. Когда он наконец заговорил, голос его звучал спокойно и бесстрастно.
— Я предлагаю тебе новую сделку. Клер. Я буду верен тебе, пока ты будешь верна мне. Но если ты когда-нибудь ляжешь в постель к другому мужчине, обещаю тебе, что тоже начну развлекаться на стороне.
Клер почувствовала несказанное облегчение.
— Если мы заключим эту сделку, то вас, милорд, ждет скучная и однообразная жизнь, потому что я никогда не посмотрю на другого мужчину.
— Скучная? Это с тобой-то? Ну это вряд ли. — Выражение его лица смягчилось. — Стало быть, ты принимаешь мое предложение?
Она закрыла глаза, чтобы прислушаться к своему внутреннему голосу. И снова, как и прошедшей ночью, ее охватила уверенность, глубокая, абсолютная: то. что она делала, было правильно, именно для этого она и родилась. Никласу едва ли понравится, если она признается ему в любви. Поэтому, открыв глаза, Клер просто сказала:
— Да, Никлас. Принимаю всем сердцем и всей душой. Он стремительно встал с кровати, подошел к ее письменному столу и начал рыться в одном из ящиков. Когда он вернулся, она увидела, что он держит в руке ее перочинный нож. Под удивленным взглядом Клер он поднял другую руку и узким острым лезвием надрезал себе запястье. На смуглой коже выступила темно-вишневая капля, за ней тотчас же последовала вторая. Затем он взял руку Клер.
Догадавшись, что он собирается сделать, она умудрилась не поморщиться, когда он сделал такой же надрез на ее запястье. Прижав ее запястье к своему, так что их кровь смешалась, он тихо сказал:
— Кровь к крови. Дело сделано, жена.
Она смотрела на их прижатые друг к другу руки, чувствуя, что теперь они соединены неразрывными узами. Кровь к крови, пока не разлучит их смерть.
— Это цыганский обряд, да?
— Один из многих. У цыган уйма таких брачных обрядов. — Он улыбнулся. — Обычно свадьба начинается с притворного похищения. Считается неприличным, если невеста чересчур явно показывает, что рада оставить свою семью. Поскольку я вынудил тебя поселиться в Эбердэре, мы можем считать это похищением. — Он поднес ее запястье к своим губам и слизнул кровь. От прикосновения его языка боль в ранке почти прошла. — А теперь пора приступить к исполнению супружеских обязанностей, не так ли? Она раскрыла ему объятия.
— С радостью, муж мой.
Когда Никлас поцеловал ее, у него на мгновение мелькнула мысль: как же непредсказуема жизнь! Три дня назад шахта работала как обычно, Оуэн Моррис был жив, а сам он и не помышлял о женитьбе. Теперь же все изменилось, под прошлым была подведена жирная черта, а будущее стало таким, каким он никогда его не представлял. Он навсегда связал себя с женщиной, которую сейчас держит в своих объятиях. Его прежней жизни с се безграничной свободой и постоянными скитаниями пришел конец. Теперь он станет жить как все, у него будет дом и семья, и, с упоением целуя Клер в губы, он нисколько не жалел о такой перспективе.
Они лежали, обнявшись, чувствуя пряный запах, который оставила на их телах страсть. Когда дыхание Клер наконец выровнялось, она прошептала:
— Кажется, мне теперь понятно, почему церковь не очень-то одобряет половые сношения между мужчиной и женщиной. Некоторых это, пожалуй, может заставить забыть о Боге, ведь трудно себе представить, что в раю можно ощутить большее блаженство.
Никлас издал короткий смешок.
— По-моему, это явное богохульство.
— Наверное, так оно и есть. — Ее пальцы ласково обхватили его затылок. — Я начинаю понимать, почему тебе так хотелось соблазнить меня. Страсть в самом деле прекрасна, ты согласен?
— Да, хотя она не всегда так прекрасна, как была сейчас. — Он положил руку ей на живот, думая и том, не расцветает ли там в эту минуту новая жизнь. — Еще когда ты в первый раз появилась в Эбердэре, я сразу понял, что из тебя выйдет необыкновенно страстная возлюбленная.
Теперь настала ее очередь смеяться.
— А я-то думала, что тебе не терпелось избавиться от моего присутствия.
— Не без того, — согласился он. Она подняла его руку и поцеловала крошечный надрез от перочинного ножа.
— Знаешь, хотя в церкви мы еще не обвенчаны, я уже чувствую себя искушенной замужней женщиной.
— Вот и отлично, потому что отныне я твердо намерен спать с тобой каждую ночь. — Вспомнив о несовершенстве мира, он со вздохом сел и добавил: — Однако ради сохранения остатков твоей репутации я буду приходить и уходить так, чтобы меня никто не видел. Сейчас еще достаточно рано, так что мы скорее всего привлекли внимание только моего камердинера и твоей горничной, а им за то и платят, чтобы они не распускали языки.
Клер невесело улыбнулась.
— Спасибо. Конечно, и с моей стороны малодушно придавать значение пересудам, но — увы — я ничего не могу с собой поделать.
— Поскольку мы будем жить в долине до конца наших дней, осторожность не помешает. — Он наклонился и поцеловал се. — Я нынче же утром пошлю письмо Люсьену в Лондон и попрошу его съездить в коллегию по гражданским делам за специальным разрешением на брак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124