— с надеждой в голосе спросил он.
Она рассмеялась и покачала головой.
— Нет, но если вы выиграете еще одну партию, мне придется попросить вас помочь расшнуровать корсет.
Она развязала ленту, удерживавшую нижнюю юбку на талии, затем стянула ее через голову, слегка качнув при этом бедрами. Отделанная кружевами юбка красиво легла к ее ногам.
Под нижней юбкой на ней были надеты только короткая, до колен, слегка просвечивающая нижняя сорочка и короткий корсет. Никлас с усилием перевел взгляд с нее на бильярдный стол. У него вдруг мелькнула мысль, что в прошлом, когда он оставался наедине с женщиной в столь скудном наряде, дело всегда кончалось тем, что они занимались любовью. Он горячо надеялся, что и на сей раз результат будет тем же.
Первый шар он загнал в лузу, хотя и не без труда. А когда собрался ударить по второму, Клер сложила руки на противоположном борту бильярда и, наклонившись вперед, оперлась на них. Ее груди были так же круглы и белы, как костяные бильярдные шары, и, казалось, еще немного — и он выскочат из корсета прямо на стол. Не в силах оторвать взгляд от столь прельстительного зрелища, Никлас неловко ткнул кием в зеленое сукно и вообще не попал по шару.
— Ах вы, маленькая ведьма, — со смехом проговорил он. — Право же, это был ловкий трюк.
Не выказав ни малейшего раскаяния, она ответила:
— Я бы не промахнулась по своему последнему шару, если бы вы не распустили мои волосы.
Улыбаясь, как кошка, перед которой поставили миску с сливками, Клер загнала в лузы все свои шары, после чего выпрямилась и, уставившись на него, стала ждать, когда он снимет бриджи.
Глядя ей прямо в глаза, Никлас расстегнул ряд пуговиц снял последнюю существенную часть своего наряда, оставшись в одних только полотняных подштанниках, доходящих до колен. Игра была почти окончена. Но будь он проклят если позволит себе проиграть, прежде чем Клер разденется до нижней сорочки!
Следующую партию начала она и загнала в лузы три синих шара-мишени, однако на четвертом ударе рабочий белый шар наткнулся на потертый участок сукна и ушел сторону.
Теперь право играть опять перешло к Никласу, и он твердо решил не упустить свой шанс. Сосредоточившись так, как сосредоточивался до того всего несколько раз в жизни, он загнал в лузу первый шар, потом второй. В третий раз его удар бы не совсем точен, однако рабочий белый шар все же толкнул красный шар-мишень достаточно сильно, чтобы тот скатился лузу.
Оставалось еще три шара. Он вытер вспотевшие ладони своей снятой рубашкой и послал в лузу четвертый шар. А затем, уже бравируя своей ловкостью, загнал последние два шара одним ударом.
Едва сдерживая нетерпение, он торопливо закатил в лузы ее синие шары.
— Пришло время расстаться с корсетом, Клариссима.
Плавно поводя бедрами, она подошла к Никласу, потом повернулась спиной, чтобы он мог распустить шнуровку се корсета. Поскольку для ее стройной фигуры не требовался длинный корсет, охватывающий и талию, и бедра. Клер носила более удобный короткий, доходящий только до талии. Сделанный из белого стеганого канифаса, он плотно облегал ее торс, обеспечивая ровную твердую поверхность, на которой так хорошо сидели платья, и соблазнительно приподнимал и без того высокие груди.
Хотя Никлас за свою жизнь расшнуровал уже немало корсетов, сейчас его пальцы вытягивали шнурки из петель неуклюже, будто в первый раз. Больше всего ему мешало то, что сорочка была очень тонкой и он мог явственно видеть контуры ее ног и бедер.
Когда шнуровка корсета была наконец распущена, он стянул с ее плеч узкие бретельки, потом просунул руки у нее под мышками и обхватил ладонями ее груди. Ее соски под тончайшей тканью сорочки тут же напряглись. Когда он погладил их подушечками больших пальцев, Клер втянула ртом воздух и затаила дыхание. А потом, ни мгновения не колеблясь, слегка подвинулась назад, так что все изгибы ее тела оказались прижатыми к его телу.
B тут все его самообладание рассыпалось в прах. Схватив Клер за талию, Никлас повернул се, поднял и посадил на край бильярда так, что их лица оказались па одном уровне. Он поцеловал ее с пожирающей страстью, и она ответила ему с не меньшим пылом. Опьяненный желанием, он втиснулся между ее ног и начал ласкать ее бедра, задирая подол ее нижней сорочки все выше.
Вдруг, к его несказанному изумлению, рука Клер скользнула вниз по его груди и животу. Когда ее пальцы неуверенно сомкнулись вокруг его разгоряченной плоти, он едва не взорвался. Уже совершенно не владея собой, он опрокинул ее на спину, так что она оказалась лежащей навзничь па бильярдном столе. Ложась на нее, он не думал ни о чем, кроме того, что надо поскорее снять все еще разделяющую их одежду.
— Хватит, Никлас! — внезапно сказала она. И, повысив голос, добавила: — Сейчас же перестань.
Он замер и попытался сосредоточить свой затуманенный вожделением взгляд на ее лице.
— Господи, Клариссима, только не сейчас, — хрипло проговорил он — Дай мне показать тебе…
На лице ее отразилось смятение чувств, однако в голосе не было сомнения:
— Хватит! Сегодняшний поцелуй окончен. Его точно парализовало: он не мог ни завершить начатое, ни отодвинуться от нее. В напряженной тишине с особой ясностью послышался бой часов, стоящих в гостиной. Один, два, три…
Двенадцать. Ликуя, он сказал:
— Полночь. Начался новый день, Клариссима. Время для следующего поцелуя.
И, наклонившись, жадными губами прильнул к ее груди.
Глава 21
Клер пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы приказать Никласу остановиться, но на большее ее уже не хватило. Остатки ее сопротивления окончательно рухнули, когда его горячие губы припали к ее груди, перенеся се в иной, волшебный мир. Она молча выгнула спину, прижимаясь к нему еще теснее и уже не помня, отчего она хотела положить этому конец, потому что теперь у нее не было иной воли, кроме желания.
Никлас стянул бретельку сорочки с се плеча и начал целовать вторую грудь; теперь его губы касались уже ее обнаженной плоти, а не тонкой материи сорочки. Клер лихорадочно гладила его обнаженную спину, сжимая и разжимая перекатывающиеся под кожей мышцы. Его руки проложили огненную дорожку вниз, к потаенному месту между ее бедрами. Когда он коснулся его. Клер застонала и замотала головой, потому что у нее не было слов, чтобы выразить все неистовство сжигающей ее страсти.
Его искусные пальцы начали ласкать влажные складки ее сокровенной плоти, раздвигая их и проникая все дальше. Затем она ощутила, как в нее входит что-то твердое и тупое, входит медленно, по настойчиво. Инстинктивно она поняла, что Никлас предлагает ей то утоление, которого жаждало ее тело, и подалась вперед, с нетерпением ожидая его.
И тут ее пронзила такая острая боль, что от желания не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Она рассмеялась и покачала головой.
— Нет, но если вы выиграете еще одну партию, мне придется попросить вас помочь расшнуровать корсет.
Она развязала ленту, удерживавшую нижнюю юбку на талии, затем стянула ее через голову, слегка качнув при этом бедрами. Отделанная кружевами юбка красиво легла к ее ногам.
Под нижней юбкой на ней были надеты только короткая, до колен, слегка просвечивающая нижняя сорочка и короткий корсет. Никлас с усилием перевел взгляд с нее на бильярдный стол. У него вдруг мелькнула мысль, что в прошлом, когда он оставался наедине с женщиной в столь скудном наряде, дело всегда кончалось тем, что они занимались любовью. Он горячо надеялся, что и на сей раз результат будет тем же.
Первый шар он загнал в лузу, хотя и не без труда. А когда собрался ударить по второму, Клер сложила руки на противоположном борту бильярда и, наклонившись вперед, оперлась на них. Ее груди были так же круглы и белы, как костяные бильярдные шары, и, казалось, еще немного — и он выскочат из корсета прямо на стол. Не в силах оторвать взгляд от столь прельстительного зрелища, Никлас неловко ткнул кием в зеленое сукно и вообще не попал по шару.
— Ах вы, маленькая ведьма, — со смехом проговорил он. — Право же, это был ловкий трюк.
Не выказав ни малейшего раскаяния, она ответила:
— Я бы не промахнулась по своему последнему шару, если бы вы не распустили мои волосы.
Улыбаясь, как кошка, перед которой поставили миску с сливками, Клер загнала в лузы все свои шары, после чего выпрямилась и, уставившись на него, стала ждать, когда он снимет бриджи.
Глядя ей прямо в глаза, Никлас расстегнул ряд пуговиц снял последнюю существенную часть своего наряда, оставшись в одних только полотняных подштанниках, доходящих до колен. Игра была почти окончена. Но будь он проклят если позволит себе проиграть, прежде чем Клер разденется до нижней сорочки!
Следующую партию начала она и загнала в лузы три синих шара-мишени, однако на четвертом ударе рабочий белый шар наткнулся на потертый участок сукна и ушел сторону.
Теперь право играть опять перешло к Никласу, и он твердо решил не упустить свой шанс. Сосредоточившись так, как сосредоточивался до того всего несколько раз в жизни, он загнал в лузу первый шар, потом второй. В третий раз его удар бы не совсем точен, однако рабочий белый шар все же толкнул красный шар-мишень достаточно сильно, чтобы тот скатился лузу.
Оставалось еще три шара. Он вытер вспотевшие ладони своей снятой рубашкой и послал в лузу четвертый шар. А затем, уже бравируя своей ловкостью, загнал последние два шара одним ударом.
Едва сдерживая нетерпение, он торопливо закатил в лузы ее синие шары.
— Пришло время расстаться с корсетом, Клариссима.
Плавно поводя бедрами, она подошла к Никласу, потом повернулась спиной, чтобы он мог распустить шнуровку се корсета. Поскольку для ее стройной фигуры не требовался длинный корсет, охватывающий и талию, и бедра. Клер носила более удобный короткий, доходящий только до талии. Сделанный из белого стеганого канифаса, он плотно облегал ее торс, обеспечивая ровную твердую поверхность, на которой так хорошо сидели платья, и соблазнительно приподнимал и без того высокие груди.
Хотя Никлас за свою жизнь расшнуровал уже немало корсетов, сейчас его пальцы вытягивали шнурки из петель неуклюже, будто в первый раз. Больше всего ему мешало то, что сорочка была очень тонкой и он мог явственно видеть контуры ее ног и бедер.
Когда шнуровка корсета была наконец распущена, он стянул с ее плеч узкие бретельки, потом просунул руки у нее под мышками и обхватил ладонями ее груди. Ее соски под тончайшей тканью сорочки тут же напряглись. Когда он погладил их подушечками больших пальцев, Клер втянула ртом воздух и затаила дыхание. А потом, ни мгновения не колеблясь, слегка подвинулась назад, так что все изгибы ее тела оказались прижатыми к его телу.
B тут все его самообладание рассыпалось в прах. Схватив Клер за талию, Никлас повернул се, поднял и посадил на край бильярда так, что их лица оказались па одном уровне. Он поцеловал ее с пожирающей страстью, и она ответила ему с не меньшим пылом. Опьяненный желанием, он втиснулся между ее ног и начал ласкать ее бедра, задирая подол ее нижней сорочки все выше.
Вдруг, к его несказанному изумлению, рука Клер скользнула вниз по его груди и животу. Когда ее пальцы неуверенно сомкнулись вокруг его разгоряченной плоти, он едва не взорвался. Уже совершенно не владея собой, он опрокинул ее на спину, так что она оказалась лежащей навзничь па бильярдном столе. Ложась на нее, он не думал ни о чем, кроме того, что надо поскорее снять все еще разделяющую их одежду.
— Хватит, Никлас! — внезапно сказала она. И, повысив голос, добавила: — Сейчас же перестань.
Он замер и попытался сосредоточить свой затуманенный вожделением взгляд на ее лице.
— Господи, Клариссима, только не сейчас, — хрипло проговорил он — Дай мне показать тебе…
На лице ее отразилось смятение чувств, однако в голосе не было сомнения:
— Хватит! Сегодняшний поцелуй окончен. Его точно парализовало: он не мог ни завершить начатое, ни отодвинуться от нее. В напряженной тишине с особой ясностью послышался бой часов, стоящих в гостиной. Один, два, три…
Двенадцать. Ликуя, он сказал:
— Полночь. Начался новый день, Клариссима. Время для следующего поцелуя.
И, наклонившись, жадными губами прильнул к ее груди.
Глава 21
Клер пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы приказать Никласу остановиться, но на большее ее уже не хватило. Остатки ее сопротивления окончательно рухнули, когда его горячие губы припали к ее груди, перенеся се в иной, волшебный мир. Она молча выгнула спину, прижимаясь к нему еще теснее и уже не помня, отчего она хотела положить этому конец, потому что теперь у нее не было иной воли, кроме желания.
Никлас стянул бретельку сорочки с се плеча и начал целовать вторую грудь; теперь его губы касались уже ее обнаженной плоти, а не тонкой материи сорочки. Клер лихорадочно гладила его обнаженную спину, сжимая и разжимая перекатывающиеся под кожей мышцы. Его руки проложили огненную дорожку вниз, к потаенному месту между ее бедрами. Когда он коснулся его. Клер застонала и замотала головой, потому что у нее не было слов, чтобы выразить все неистовство сжигающей ее страсти.
Его искусные пальцы начали ласкать влажные складки ее сокровенной плоти, раздвигая их и проникая все дальше. Затем она ощутила, как в нее входит что-то твердое и тупое, входит медленно, по настойчиво. Инстинктивно она поняла, что Никлас предлагает ей то утоление, которого жаждало ее тело, и подалась вперед, с нетерпением ожидая его.
И тут ее пронзила такая острая боль, что от желания не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124