Неестественно спокойная и словно неживая, она медленно направилась назад, к дому.
К смерти и крови, к маленькой несчастной Чарити, уже остывшей, давно мертвой.
«Боже, как ты допустил это?»
Она механически переставляла ноги, ощущая лишь беспредельную всеобъемлющую пустоту. Брендон снова убил человека, пусть не своей рукой. Он, и только он, виноват в смерти невинного ребенка. Но какое право имеет она теперь судить его? Присцилла и сама убила однажды индейца команчи, превратив его лицо в кровавую маску. Ее мать тоже убила, сразу двоих и себя в придачу. Кровь и смерть – везде, куда ни взглянешь.
Присцилле казалось, что она так же мертва внутри, как и девочка на полу в гостиной.
По мере того как сгущалась тьма и холод пронизывал ее, душа Присциллы все более остывала. Только оцепенение и помогало ей двигаться. Оно приглушило и боль, и ужас, оставив лишь механически двигающееся тело. Дважды Присцилла повернула не в ту сторону и едва не заблудилась, но инстинкт подсказал ей нужное направление. Наконец впереди засветились окна «Эвергрина». Они горели все, словно погребальный костер бедной Чарити. Присцилла не хотела входить, но больше ей было некуда идти. Ступив на нижнюю ступеньку веранды, она вдруг осознала, что растрепана и с ног до головы покрыта грязью, а платье местами порвано. Обогнув дом, Присцилла прошла во флигель, все так же механически. Небольшой холл и гостиную она пересекла, не глядя по сторонам, а в спальне плотно закрыла за собой дверь. Ей хотелось упасть на кровать и забыться, но она заставила себя закрутить волосы в тугой узел на затылке и натянуть самое простое платье из своего заемного гардероба.
Через десять минут Присцилла уже направлялась к особняку, не отрывая взгляда от какой-то точки перед собой. Между зданиями простиралась лишь небольшая часть сада, и до этой минуты она не замечала, как холодно, пусто и уныло здесь по ночам.
– Где все? – спросила она у дворецкого пустым ровным голосом.
– Наверху, мэм.
Присцилла поднялась по лестнице. Ноги ее так сильно дрожали, что пришлось пару раз остановиться, держась за перила. Перед одной из дверей – она знала, чьей именно – собралась группа людей. Среди них был и Брендон. Присцилла бездумно двинулась к ним.
– Присцилла!
Едва заметив ее, Брендон отделился от других и бросился навстречу. Руки его пылали как огонь на ее ледяных пальцах.
– Где, черт возьми, тебя носило? – сердито начал он, но осекся, увидев красные распухшие глаза и иссиня-бледное лицо. – Садись поскорее, ты едва держишься на ногах.
Он попытался усадить ее в ближайшее кресло, но Присцилла высвободилась, собрав все силы.
– Я хочу видеть Сью Элис. Где она?
– С Чарити.
– Ах да, конечно…
И Присцилла двинулась к закрытой двери детской, но Брендон схватил ее за руку:
– Нет, сейчас туда нельзя. Там доктор, он строго-настрого запретил входить. Посторонние ему мешают.
– Доктор? Что там делает доктор? – тупо спросила Присцилла. – Ты хотел сказать, священник? Ведь Чарити мертва.
– Да нет же! Правда, пуля попала в грудь, и положение очень тяжелое.
Присцилла издала какой-то глухой стон и осела. Брендон успел подхватить ее и па этот раз решительно повлек к креслу.
– Значит, она жива? – недоверчиво прошептала она.
– Жива, жива. Садись.
Присцилла внезапно вскочила и бросилась к двери так быстро, что Брендону едва удалось удержать ее.
– Пойми, ты не должка сейчас входить туда! Доктор извлекает пулю. Мы все ждем, видишь?
Несколько мгновений Присцилла смотрела на него бессмысленным взглядом, потом услышанное проникло в замутненное сознание. И тут же проснулась память.
– Это ты виноват, ты, Брендон! Если бы ты не таскал с собой повсюду целый арсенал… Боже, Чарити сейчас на грани смерти, и все из-за твоего револьвера!
– Прекрати, Присцилла! – К ним приближался Крис Бенлерман. – В этом шкафчике хранится и мое оружие. Чарити всегда интересовалась ружьями, а револьвер достала только потому, что это было ей по силам.
– Значит, это моя вина, – прошептала Присцилла, с трудом сглатывая. – Я одна оставалась с детьми и должна была лучше следить за ними.
– Наши дети не так малы, чтобы их нельзя было оставить дома одних. И мы оставляли, поверь мне. К тому же как ты могла догадаться, что девочки видели, куда убирают ключ от шкафчика? – Крис откашлялся, и хмурая, горькая усмешка появилась на его губах. – Если уж тебя так хочется взвалить на кого-то вину за случившееся, считай виновным меня, тем более что это и впрямь так. Я провел с Мэтом много времени, рассказывая ему об огнестрельном оружии и о том, что оно грозит опасностью, учил его ценить и уважать оружие. Но о девочках я не подумал. Это казалось мне совсем не обязательным. Если бы я провел хоть один урок с Пейшенс и Чарити, ничего подобного не случилось бы.
За этот вечер Крис постарел на несколько лет, но голос, по-прежнему твердый, звучал с глубокой убежденностью. Присцилла никак не ожидала подобной реакции от отца раненого ребенка.
– Как… как она?
– Пока трудно сказать.
Крис перевел взгляд на закрытую дверь детской, откуда донеслись приглушенные голоса, мужской и женский. Все, кто был в коридоре, повернулись, прислушиваясь. Голоса затихли, и снова воцарилось напряженное ожидание.
– К утру, полагаю, уже появится определенность, а пока… пока нам остается только молиться.
Так она и сделала.
После того как Присцилла бросила в лицо Брендону обвинение, он ушел в себя, она же погрузилась в оцепенение. Опустошенная до предела, она все же произносила про себя молитвы, минута за минутой, час за часом. Только утром дверь детской, возле которой все они несли свое печальное бдение, открылась. Доктор устало вышел в коридор, и все разом бросились к нему.
– Что ж, могу вас порадовать. Если не возникнет никаких неожиданностей, девочка поправится. Она здоровая, крепкая, и я принял все меры предосторожности против возможного нагноения. Сейчас она спит. И ей, и вашей супруге, мистер Бенлерман, я дал немного настойки опия… Ах да, и бедняжке Пейшенс тоже. Старайтесь не шуметь, пусть хорошенько выспятся. – Он несколько раз взглянул на Присциллу – Милейшая, вам бы тоже не помешало принять хорошую дозу этого средства.
– Согласен, – быстро сказал Брендон.
– Нет-нет, это излишне. Я немного отдохну, и все будет в порядке.
– Тогда советую лечь немедленно, – добавил доктор.
– Крис распорядился постелить в одной из комнат для гостей, Присцилла. Я покажу в какой. Сам я займу соседнюю, а ты поскорее ложись и отдыхай.
Присцилла испытала облегчение при этом известии. Сейчас она не могла и помыслить о том, чтобы остаться наедине с Брендоном. Она жаждала остаться в одиночестве и все хорошенько обдумать, заново осмыслить сложившуюся ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
К смерти и крови, к маленькой несчастной Чарити, уже остывшей, давно мертвой.
«Боже, как ты допустил это?»
Она механически переставляла ноги, ощущая лишь беспредельную всеобъемлющую пустоту. Брендон снова убил человека, пусть не своей рукой. Он, и только он, виноват в смерти невинного ребенка. Но какое право имеет она теперь судить его? Присцилла и сама убила однажды индейца команчи, превратив его лицо в кровавую маску. Ее мать тоже убила, сразу двоих и себя в придачу. Кровь и смерть – везде, куда ни взглянешь.
Присцилле казалось, что она так же мертва внутри, как и девочка на полу в гостиной.
По мере того как сгущалась тьма и холод пронизывал ее, душа Присциллы все более остывала. Только оцепенение и помогало ей двигаться. Оно приглушило и боль, и ужас, оставив лишь механически двигающееся тело. Дважды Присцилла повернула не в ту сторону и едва не заблудилась, но инстинкт подсказал ей нужное направление. Наконец впереди засветились окна «Эвергрина». Они горели все, словно погребальный костер бедной Чарити. Присцилла не хотела входить, но больше ей было некуда идти. Ступив на нижнюю ступеньку веранды, она вдруг осознала, что растрепана и с ног до головы покрыта грязью, а платье местами порвано. Обогнув дом, Присцилла прошла во флигель, все так же механически. Небольшой холл и гостиную она пересекла, не глядя по сторонам, а в спальне плотно закрыла за собой дверь. Ей хотелось упасть на кровать и забыться, но она заставила себя закрутить волосы в тугой узел на затылке и натянуть самое простое платье из своего заемного гардероба.
Через десять минут Присцилла уже направлялась к особняку, не отрывая взгляда от какой-то точки перед собой. Между зданиями простиралась лишь небольшая часть сада, и до этой минуты она не замечала, как холодно, пусто и уныло здесь по ночам.
– Где все? – спросила она у дворецкого пустым ровным голосом.
– Наверху, мэм.
Присцилла поднялась по лестнице. Ноги ее так сильно дрожали, что пришлось пару раз остановиться, держась за перила. Перед одной из дверей – она знала, чьей именно – собралась группа людей. Среди них был и Брендон. Присцилла бездумно двинулась к ним.
– Присцилла!
Едва заметив ее, Брендон отделился от других и бросился навстречу. Руки его пылали как огонь на ее ледяных пальцах.
– Где, черт возьми, тебя носило? – сердито начал он, но осекся, увидев красные распухшие глаза и иссиня-бледное лицо. – Садись поскорее, ты едва держишься на ногах.
Он попытался усадить ее в ближайшее кресло, но Присцилла высвободилась, собрав все силы.
– Я хочу видеть Сью Элис. Где она?
– С Чарити.
– Ах да, конечно…
И Присцилла двинулась к закрытой двери детской, но Брендон схватил ее за руку:
– Нет, сейчас туда нельзя. Там доктор, он строго-настрого запретил входить. Посторонние ему мешают.
– Доктор? Что там делает доктор? – тупо спросила Присцилла. – Ты хотел сказать, священник? Ведь Чарити мертва.
– Да нет же! Правда, пуля попала в грудь, и положение очень тяжелое.
Присцилла издала какой-то глухой стон и осела. Брендон успел подхватить ее и па этот раз решительно повлек к креслу.
– Значит, она жива? – недоверчиво прошептала она.
– Жива, жива. Садись.
Присцилла внезапно вскочила и бросилась к двери так быстро, что Брендону едва удалось удержать ее.
– Пойми, ты не должка сейчас входить туда! Доктор извлекает пулю. Мы все ждем, видишь?
Несколько мгновений Присцилла смотрела на него бессмысленным взглядом, потом услышанное проникло в замутненное сознание. И тут же проснулась память.
– Это ты виноват, ты, Брендон! Если бы ты не таскал с собой повсюду целый арсенал… Боже, Чарити сейчас на грани смерти, и все из-за твоего револьвера!
– Прекрати, Присцилла! – К ним приближался Крис Бенлерман. – В этом шкафчике хранится и мое оружие. Чарити всегда интересовалась ружьями, а револьвер достала только потому, что это было ей по силам.
– Значит, это моя вина, – прошептала Присцилла, с трудом сглатывая. – Я одна оставалась с детьми и должна была лучше следить за ними.
– Наши дети не так малы, чтобы их нельзя было оставить дома одних. И мы оставляли, поверь мне. К тому же как ты могла догадаться, что девочки видели, куда убирают ключ от шкафчика? – Крис откашлялся, и хмурая, горькая усмешка появилась на его губах. – Если уж тебя так хочется взвалить на кого-то вину за случившееся, считай виновным меня, тем более что это и впрямь так. Я провел с Мэтом много времени, рассказывая ему об огнестрельном оружии и о том, что оно грозит опасностью, учил его ценить и уважать оружие. Но о девочках я не подумал. Это казалось мне совсем не обязательным. Если бы я провел хоть один урок с Пейшенс и Чарити, ничего подобного не случилось бы.
За этот вечер Крис постарел на несколько лет, но голос, по-прежнему твердый, звучал с глубокой убежденностью. Присцилла никак не ожидала подобной реакции от отца раненого ребенка.
– Как… как она?
– Пока трудно сказать.
Крис перевел взгляд на закрытую дверь детской, откуда донеслись приглушенные голоса, мужской и женский. Все, кто был в коридоре, повернулись, прислушиваясь. Голоса затихли, и снова воцарилось напряженное ожидание.
– К утру, полагаю, уже появится определенность, а пока… пока нам остается только молиться.
Так она и сделала.
После того как Присцилла бросила в лицо Брендону обвинение, он ушел в себя, она же погрузилась в оцепенение. Опустошенная до предела, она все же произносила про себя молитвы, минута за минутой, час за часом. Только утром дверь детской, возле которой все они несли свое печальное бдение, открылась. Доктор устало вышел в коридор, и все разом бросились к нему.
– Что ж, могу вас порадовать. Если не возникнет никаких неожиданностей, девочка поправится. Она здоровая, крепкая, и я принял все меры предосторожности против возможного нагноения. Сейчас она спит. И ей, и вашей супруге, мистер Бенлерман, я дал немного настойки опия… Ах да, и бедняжке Пейшенс тоже. Старайтесь не шуметь, пусть хорошенько выспятся. – Он несколько раз взглянул на Присциллу – Милейшая, вам бы тоже не помешало принять хорошую дозу этого средства.
– Согласен, – быстро сказал Брендон.
– Нет-нет, это излишне. Я немного отдохну, и все будет в порядке.
– Тогда советую лечь немедленно, – добавил доктор.
– Крис распорядился постелить в одной из комнат для гостей, Присцилла. Я покажу в какой. Сам я займу соседнюю, а ты поскорее ложись и отдыхай.
Присцилла испытала облегчение при этом известии. Сейчас она не могла и помыслить о том, чтобы остаться наедине с Брендоном. Она жаждала остаться в одиночестве и все хорошенько обдумать, заново осмыслить сложившуюся ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110