Откуда же вам знать, что вы уживетесь с ним?
Фургон тряхнуло на выбоине, Присцилла привалилась к Брендону и тотчас отодвинулась со смущенной улыбкой.
– Письма Стюарта убедили меня в этом. Судя по ним, это человек глубокий и тонкий. Он так же стремится завести семью, детей, как и я. Он обеспечит мне безбедную жизнь, наши дети не будут ни в чем нуждаться. Разве этого мало, чтобы уважать человека… и любить? Мне очень повезло, мистер Траск.
– Время покажет, так ли это, мисс Уиллз, – отозвался он со странной усмешкой.
Присцилла пропустила его замечание мимо ушей, радуясь тому, что они снова обращаются друг к другу официально. Слава Богу!
– Я хотел сказать, что мы еще далеко от «Тройного Р», – помолчав, добавил Брендон. – Между нами и ранчо простираются мили техасской земли, а земля эта, как вы уже успели убедиться, бывает весьма враждебной.
Присцилла вспыхнула от досады. Меньше всего ей хотелось вспоминать об инциденте в лавке, об этих ужасных, отвратительных людях. С такими ей пришлось столкнуться впервые в жизни. Одна мысль об их бесцеремонных прикосновениях возбуждала в ней тошноту. Но, хотя они унизили ее достоинство, она с еще большим ужасом вспоминала выстрел Брендона, уложивший одного из них. Присцилла тогда едва снова не впала в беспамятство.
Уезжая из Цинциннати, она представляла себе Техас землей обетованной, прекрасной колыбелью ее будущего счастья со Стюартом. Но после первых же шагов по этой земле мечта едва не разбилась вдребезги.
Да и само воображаемое счастье со Стюартом как-то отдалилось, померкло. Присцилла покосилась на Брендона (и когда только он успел стать для нее просто Брендоном, а не мистером Траском?). Даже мысленно называть его по имени она считала недопустимой интимностью и понимала, что это опасно, но вернуться к прежнему уже не могла.
Она следила из-под ресниц, как Брендон держит вожжи, как настороженно оглядывается, не упуская ни единой мелочи.
Даже в тени широких полей шляпы глаза его казались пронзительно-голубыми, словно горели внутренним огнем. Взгляд девушки скользнул по прямой линии носа, по четким очертаниям подбородка и вернулся к губам, словно его притягивала неведомая сила.
Брендон правил так уверенно, сидел так прямо, развернув широкие плечи!
И чем дольше Присцилла смотрела на него, тем сильнее ощущала какое-то странное волнение в крови. Вместо того чтобы отвернуться, она представляла себе, как лежали его руки у нее на талии, на плечах, как бережно они обнимали ее, когда она плакала.
Девушка не сразу сообразила, что от нее ждут ответа. Кажется, Брендон говорил что-то о враждебности Техаса.
– Я привыкну к здешней жизни. Ведь у меня нет выбора.
– Ошибаетесь, мисс Уиллз. Техас – это тоже Америка, а в Америке у каждого есть выбор.
Присцилла могла бы возразить, что ее случай особый, ибо она попросту не приспособлена к иной жизни, чем та, что предложил ей Стюарт. В конце концов, она и не желала иной жизни. С давних пор, едва ли не с детских лет, Присцилла мечтала стать женой и матерью. Дети! Она страстно хотела их.
– Все как-нибудь устроится, мистер Траск, я в этом совершенно уверена. Стюарт мечтает о том же, о чем и я.
Казалось, Брендон сдерживает какие-то слова, рвущиеся с языка. Во всяком случае, об этом свидетельствовал его взгляд.
– Время позднее, – наконец проронил он. – Пора поискать место для ночлега. Завтра нам опять предстоит долгий путь.
Присцилла кивнула, спрашивая себя, что же он хотел сказать на самом деле.
* * *
Они разбили лагерь в стороне от дороги. Брендон выбрал это место потому, что поблизости журчал ручей, полноводный, как маленькая речушка. Присцилла сразу же направилась к нему, намереваясь смыть дорожную пыль.
– Далеко не уходите, – крикнул ей вслед Брендон, – и смотрите, куда ставите ногу. Здесь полно… «…гремучих змей и скорпионов, ядовитых сороконожек длиной дюймов в шесть и пауков размером с мужской кулак».
Но он решил воздержаться от уточнений, памятуя о том, через что Присцилле уже пришлось пройти в этот день.
– …здесь полно такого, с чем лучше не сталкиваться, – пояснил Брендон.
– Я буду осторожна.
– Вот и хорошо. А я позабочусь об ужине.
Когда она исчезла в кустах, он выпряг мулов, расседлал лошадь, напоил и стреножил всех животных, оставив их пастись поблизости. Подстрелить кролика в этих местах было делом несложным. Жареное мясо, печеная картошка и дыня на десерт показались Присцилле настоящим пиром. После ужина они выпили по кружке горячего кофе, и Брендон немедленно начал готовиться ко сну. Раскатав свои тюфяки и одеяла, он разложил их у костра, пристроив седло вместо подушки, а те, что предназначались Присцилле, понес к фургону.
– Я постелю вам в фургоне, – бросил Брендон.
Присцилла всмотрелась в сгущающиеся сумерки и поежилась. Казалось, они затеряны на краю света, а вокруг… вокруг могли таиться головорезы вроде тех, что напали на нее в лавке.
– Постойте!
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Брендон, останавливаясь.
– Я понимаю, что это в высшей степени неприлично… но не позволите ли вы… то есть только на эту ночь, конечно… не позволите ли вы мне лечь рядом?
– Мисс Уиллз! Дьявольщина!
– Почему вам обязательно богохульствовать?
Ворча, он медленно вернулся к костру и бросил ее тюфяк и одеяло рядом со своими.
– По-вашему, я святой?
– Едва ли, мистер Траск.
Он взглядом оценил расстояние между тюфяками и решительно оттащил второй примерно на фут, потом улегся и надвинул шляпу на лицо резким, раздраженным движением.
– Мистер Траск!
– Ну что еще?
– Не поможете ли мне расстегнуть платье?
В конце концов, он сам и застегнул его несколько часов назад. Казалось бы, следовало сообразить, что ей не дотянуться до пуговиц на спине.
Брендон снова сдвинул шляпу на затылок и уселся, бормоча невнятные проклятия в адрес женского пола. Он посмотрел на Присциллу так, словно она заставляла его голыми руками мешать угли в костре. Однако все же расстегнул пуговки. Его сноровка свидетельствовала о большом опыте по этой части.
– Полагаю, не стоит просить вас ослабить мне корсет, – пробормотала девушка, когда он отвернулся.
Что делать? Без его помощи ей не справиться, хотя обычно она как-то ухитрялась обходиться без горничной. Но в этот день Присцилла устала до изнеможения и едва могла поднять руки.
Брендон тихо, но длинно выругался, чего девушка, к счастью, не расслышала, развязал узел и до тех пор распускал тугую шнуровку, пока его подопечная не издала вздох облегчения.
– Теперь, надеюсь, все?
– Очень благодарна вам за помощь.
Когда Брендон снова расположился на своем жестком ложе и надвинул на лицо шляпу, Присцилла открыла сундук и достала длинную ночную сорочку – образчик благопристойности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Фургон тряхнуло на выбоине, Присцилла привалилась к Брендону и тотчас отодвинулась со смущенной улыбкой.
– Письма Стюарта убедили меня в этом. Судя по ним, это человек глубокий и тонкий. Он так же стремится завести семью, детей, как и я. Он обеспечит мне безбедную жизнь, наши дети не будут ни в чем нуждаться. Разве этого мало, чтобы уважать человека… и любить? Мне очень повезло, мистер Траск.
– Время покажет, так ли это, мисс Уиллз, – отозвался он со странной усмешкой.
Присцилла пропустила его замечание мимо ушей, радуясь тому, что они снова обращаются друг к другу официально. Слава Богу!
– Я хотел сказать, что мы еще далеко от «Тройного Р», – помолчав, добавил Брендон. – Между нами и ранчо простираются мили техасской земли, а земля эта, как вы уже успели убедиться, бывает весьма враждебной.
Присцилла вспыхнула от досады. Меньше всего ей хотелось вспоминать об инциденте в лавке, об этих ужасных, отвратительных людях. С такими ей пришлось столкнуться впервые в жизни. Одна мысль об их бесцеремонных прикосновениях возбуждала в ней тошноту. Но, хотя они унизили ее достоинство, она с еще большим ужасом вспоминала выстрел Брендона, уложивший одного из них. Присцилла тогда едва снова не впала в беспамятство.
Уезжая из Цинциннати, она представляла себе Техас землей обетованной, прекрасной колыбелью ее будущего счастья со Стюартом. Но после первых же шагов по этой земле мечта едва не разбилась вдребезги.
Да и само воображаемое счастье со Стюартом как-то отдалилось, померкло. Присцилла покосилась на Брендона (и когда только он успел стать для нее просто Брендоном, а не мистером Траском?). Даже мысленно называть его по имени она считала недопустимой интимностью и понимала, что это опасно, но вернуться к прежнему уже не могла.
Она следила из-под ресниц, как Брендон держит вожжи, как настороженно оглядывается, не упуская ни единой мелочи.
Даже в тени широких полей шляпы глаза его казались пронзительно-голубыми, словно горели внутренним огнем. Взгляд девушки скользнул по прямой линии носа, по четким очертаниям подбородка и вернулся к губам, словно его притягивала неведомая сила.
Брендон правил так уверенно, сидел так прямо, развернув широкие плечи!
И чем дольше Присцилла смотрела на него, тем сильнее ощущала какое-то странное волнение в крови. Вместо того чтобы отвернуться, она представляла себе, как лежали его руки у нее на талии, на плечах, как бережно они обнимали ее, когда она плакала.
Девушка не сразу сообразила, что от нее ждут ответа. Кажется, Брендон говорил что-то о враждебности Техаса.
– Я привыкну к здешней жизни. Ведь у меня нет выбора.
– Ошибаетесь, мисс Уиллз. Техас – это тоже Америка, а в Америке у каждого есть выбор.
Присцилла могла бы возразить, что ее случай особый, ибо она попросту не приспособлена к иной жизни, чем та, что предложил ей Стюарт. В конце концов, она и не желала иной жизни. С давних пор, едва ли не с детских лет, Присцилла мечтала стать женой и матерью. Дети! Она страстно хотела их.
– Все как-нибудь устроится, мистер Траск, я в этом совершенно уверена. Стюарт мечтает о том же, о чем и я.
Казалось, Брендон сдерживает какие-то слова, рвущиеся с языка. Во всяком случае, об этом свидетельствовал его взгляд.
– Время позднее, – наконец проронил он. – Пора поискать место для ночлега. Завтра нам опять предстоит долгий путь.
Присцилла кивнула, спрашивая себя, что же он хотел сказать на самом деле.
* * *
Они разбили лагерь в стороне от дороги. Брендон выбрал это место потому, что поблизости журчал ручей, полноводный, как маленькая речушка. Присцилла сразу же направилась к нему, намереваясь смыть дорожную пыль.
– Далеко не уходите, – крикнул ей вслед Брендон, – и смотрите, куда ставите ногу. Здесь полно… «…гремучих змей и скорпионов, ядовитых сороконожек длиной дюймов в шесть и пауков размером с мужской кулак».
Но он решил воздержаться от уточнений, памятуя о том, через что Присцилле уже пришлось пройти в этот день.
– …здесь полно такого, с чем лучше не сталкиваться, – пояснил Брендон.
– Я буду осторожна.
– Вот и хорошо. А я позабочусь об ужине.
Когда она исчезла в кустах, он выпряг мулов, расседлал лошадь, напоил и стреножил всех животных, оставив их пастись поблизости. Подстрелить кролика в этих местах было делом несложным. Жареное мясо, печеная картошка и дыня на десерт показались Присцилле настоящим пиром. После ужина они выпили по кружке горячего кофе, и Брендон немедленно начал готовиться ко сну. Раскатав свои тюфяки и одеяла, он разложил их у костра, пристроив седло вместо подушки, а те, что предназначались Присцилле, понес к фургону.
– Я постелю вам в фургоне, – бросил Брендон.
Присцилла всмотрелась в сгущающиеся сумерки и поежилась. Казалось, они затеряны на краю света, а вокруг… вокруг могли таиться головорезы вроде тех, что напали на нее в лавке.
– Постойте!
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Брендон, останавливаясь.
– Я понимаю, что это в высшей степени неприлично… но не позволите ли вы… то есть только на эту ночь, конечно… не позволите ли вы мне лечь рядом?
– Мисс Уиллз! Дьявольщина!
– Почему вам обязательно богохульствовать?
Ворча, он медленно вернулся к костру и бросил ее тюфяк и одеяло рядом со своими.
– По-вашему, я святой?
– Едва ли, мистер Траск.
Он взглядом оценил расстояние между тюфяками и решительно оттащил второй примерно на фут, потом улегся и надвинул шляпу на лицо резким, раздраженным движением.
– Мистер Траск!
– Ну что еще?
– Не поможете ли мне расстегнуть платье?
В конце концов, он сам и застегнул его несколько часов назад. Казалось бы, следовало сообразить, что ей не дотянуться до пуговиц на спине.
Брендон снова сдвинул шляпу на затылок и уселся, бормоча невнятные проклятия в адрес женского пола. Он посмотрел на Присциллу так, словно она заставляла его голыми руками мешать угли в костре. Однако все же расстегнул пуговки. Его сноровка свидетельствовала о большом опыте по этой части.
– Полагаю, не стоит просить вас ослабить мне корсет, – пробормотала девушка, когда он отвернулся.
Что делать? Без его помощи ей не справиться, хотя обычно она как-то ухитрялась обходиться без горничной. Но в этот день Присцилла устала до изнеможения и едва могла поднять руки.
Брендон тихо, но длинно выругался, чего девушка, к счастью, не расслышала, развязал узел и до тех пор распускал тугую шнуровку, пока его подопечная не издала вздох облегчения.
– Теперь, надеюсь, все?
– Очень благодарна вам за помощь.
Когда Брендон снова расположился на своем жестком ложе и надвинул на лицо шляпу, Присцилла открыла сундук и достала длинную ночную сорочку – образчик благопристойности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110