Все эти земли принадлежали семейству Трасков, состоявшему сейчас из четырех человек.
Из четырех, но не из пяти, как могло бы быть. При этой мысли сердце Присциллы сжалось. Море густой зеленой травы, колеблемое ветром, окружало дуб, под которым лежал гранитный камень с грубовато вытесанной надписью: «Здесь покоится Кристофер Траск. Родился 15 декабря 1848, умер 8 января 1850. Безутешные родители вверили чистую душу его Господу».
Присцилла опустилась на колени и коснулась надписи, вспоминая, как Брендон, осунувшийся и мрачный, сам вытесывал ее на граните. Холмик был маленький, как и тот, кто покоился под ним. Она опустила цветы на зеленую траву могилы. Прошло два года, но сердце ее все еще сжималось при мысли о Крисе, и Присцилла знала, что так будет всегда.
Ребенок умер во время эпидемии, опустошившей окрестности. Кто-то из иммигрантов занес болезнь на равнины Техаса. К счастью, больше никто из Трасков не заболел, потому что в этой глуши было мало шансов поправиться. Присцилла с первого до последнего дня не отходила от кроватки больного сына и молилась, молилась без конца.
Однако Господь, пути которого неисповедимы, забрал малыша на небеса.
Думая о сыне, Присцилла улыбнулась счастливо и печально. Счастливо потому, что этот ребенок дал ей познать радости материнской любви. Но увы, это счастье длилось недолго. Кристофер Томас, второй ребенок в семье, был копией своего отца… Впрочем, оба мальчика походили на Брендона как две капли воды.
Присцилла поднялась и отряхнула подол. Теперь она вспомнила о том, что случилось сразу после смерти Криса. Все давно забытые сомнения и страхи вернулись к ней тогда, и семейное счастье оказалось под угрозой. Она едва не оставила мужа.
Но этого не случилось, и теперь Присцилла была счастлива. Брендон сделал для этого все. Просторный и крепкий дом, плантация, молодые яблони и даже цветник – все было делом его рук. Присцилла повернулась и взглянула на фургон из-под козырька ладони. Они все терпеливо ждали. Ближе всех к Брендону стоял их первенец, Морган, чудесный мальчишка, плод их безоблачного медового месяца. В свои юные годы он уже выглядел крепышом и держался уверенно. Словно чувствуя, что на брата можно положиться во всем, маленькая Сара держала его за руку. Они и не думали торопить Присциллу, и их молчаливое сочувствие свидетельствовало о крепости и надежности семейных уз.
Даже просто смотреть на них было радостью и счастьем. О лучшей семье Присцилла и не мечтала. Она потеряла одного из детей и перенесла сокрушительный удар, едва не погубивший ее. Однако отчасти это испытание заставило Присциллу понять, что она любима, что она не только жена и мать, но и опора этой дружной семьи.
В их любви она черпала беспредельную силу.
Все обернулось именно так, как и предсказывал Брендон: трудности, потери, тяжелые болезни – но вместе с тем минуты, часы, дни всеобъемлющего счастья, ради которого можно вынести все.
Присцилла пошла по тропинке назад, к тем, кто терпеливо ждал ее.
– Как ты? – спросил Брендон, когда она приблизилась.
– Все в порядке, милый, – тихо откликнулась она. – И все будет в порядке, пока у меня есть все вы.
Он привлек ее к себе на несколько секунд и поцеловал в лоб. Присцилла улыбнулась, вспомнив о других, более пылких поцелуях, которыми они обменивались ночами.
– Ну папа! – воскликнула маленькая Сара. – Ну мама! Мы опоздаем, все разойдутся, и я не увижу никого из девочек!
– Нетерпеливая, как мать, – удовлетворенно заметил Брендон.
– Она права, – серьезно поддержал сестру Морган, но глаза его смеялись.
– Основательный, как и его отец! – мстительно бросила Присцилла.
Она думала о том, как они оба красивы, эти главные мужчины ее жизни, и как похожи.
– Ничего основательного, – возразил Брендон с усмешкой. – Просто ему не терпится перекинуться словечком с юной мисс Поттер.
Морган смутился и быстро нырнул в фургон. Весеннее солнце заливало прерию светом, колыхалось море трав и разноцветных полевых цветов.
– Никак не привыкну к этой красоте, – вздохнула Присцилла.
Она любила Техас всем сердцем, любила его бесконечные просторы, его вольные ветры и бездонные небеса, его зверей и птиц – все, что изо дня в день окружало ее.
– Я же говорил, что ты полюбишь эти места, – сказал Брендон с глубоким удовлетворением. – Да и как не любить свой дом?
И он был, конечно, прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Из четырех, но не из пяти, как могло бы быть. При этой мысли сердце Присциллы сжалось. Море густой зеленой травы, колеблемое ветром, окружало дуб, под которым лежал гранитный камень с грубовато вытесанной надписью: «Здесь покоится Кристофер Траск. Родился 15 декабря 1848, умер 8 января 1850. Безутешные родители вверили чистую душу его Господу».
Присцилла опустилась на колени и коснулась надписи, вспоминая, как Брендон, осунувшийся и мрачный, сам вытесывал ее на граните. Холмик был маленький, как и тот, кто покоился под ним. Она опустила цветы на зеленую траву могилы. Прошло два года, но сердце ее все еще сжималось при мысли о Крисе, и Присцилла знала, что так будет всегда.
Ребенок умер во время эпидемии, опустошившей окрестности. Кто-то из иммигрантов занес болезнь на равнины Техаса. К счастью, больше никто из Трасков не заболел, потому что в этой глуши было мало шансов поправиться. Присцилла с первого до последнего дня не отходила от кроватки больного сына и молилась, молилась без конца.
Однако Господь, пути которого неисповедимы, забрал малыша на небеса.
Думая о сыне, Присцилла улыбнулась счастливо и печально. Счастливо потому, что этот ребенок дал ей познать радости материнской любви. Но увы, это счастье длилось недолго. Кристофер Томас, второй ребенок в семье, был копией своего отца… Впрочем, оба мальчика походили на Брендона как две капли воды.
Присцилла поднялась и отряхнула подол. Теперь она вспомнила о том, что случилось сразу после смерти Криса. Все давно забытые сомнения и страхи вернулись к ней тогда, и семейное счастье оказалось под угрозой. Она едва не оставила мужа.
Но этого не случилось, и теперь Присцилла была счастлива. Брендон сделал для этого все. Просторный и крепкий дом, плантация, молодые яблони и даже цветник – все было делом его рук. Присцилла повернулась и взглянула на фургон из-под козырька ладони. Они все терпеливо ждали. Ближе всех к Брендону стоял их первенец, Морган, чудесный мальчишка, плод их безоблачного медового месяца. В свои юные годы он уже выглядел крепышом и держался уверенно. Словно чувствуя, что на брата можно положиться во всем, маленькая Сара держала его за руку. Они и не думали торопить Присциллу, и их молчаливое сочувствие свидетельствовало о крепости и надежности семейных уз.
Даже просто смотреть на них было радостью и счастьем. О лучшей семье Присцилла и не мечтала. Она потеряла одного из детей и перенесла сокрушительный удар, едва не погубивший ее. Однако отчасти это испытание заставило Присциллу понять, что она любима, что она не только жена и мать, но и опора этой дружной семьи.
В их любви она черпала беспредельную силу.
Все обернулось именно так, как и предсказывал Брендон: трудности, потери, тяжелые болезни – но вместе с тем минуты, часы, дни всеобъемлющего счастья, ради которого можно вынести все.
Присцилла пошла по тропинке назад, к тем, кто терпеливо ждал ее.
– Как ты? – спросил Брендон, когда она приблизилась.
– Все в порядке, милый, – тихо откликнулась она. – И все будет в порядке, пока у меня есть все вы.
Он привлек ее к себе на несколько секунд и поцеловал в лоб. Присцилла улыбнулась, вспомнив о других, более пылких поцелуях, которыми они обменивались ночами.
– Ну папа! – воскликнула маленькая Сара. – Ну мама! Мы опоздаем, все разойдутся, и я не увижу никого из девочек!
– Нетерпеливая, как мать, – удовлетворенно заметил Брендон.
– Она права, – серьезно поддержал сестру Морган, но глаза его смеялись.
– Основательный, как и его отец! – мстительно бросила Присцилла.
Она думала о том, как они оба красивы, эти главные мужчины ее жизни, и как похожи.
– Ничего основательного, – возразил Брендон с усмешкой. – Просто ему не терпится перекинуться словечком с юной мисс Поттер.
Морган смутился и быстро нырнул в фургон. Весеннее солнце заливало прерию светом, колыхалось море трав и разноцветных полевых цветов.
– Никак не привыкну к этой красоте, – вздохнула Присцилла.
Она любила Техас всем сердцем, любила его бесконечные просторы, его вольные ветры и бездонные небеса, его зверей и птиц – все, что изо дня в день окружало ее.
– Я же говорил, что ты полюбишь эти места, – сказал Брендон с глубоким удовлетворением. – Да и как не любить свой дом?
И он был, конечно, прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110