– Тогда почему она без сознания? – удивился Никколо. – Нам надо как можно скорее доставить ее в Шангду.
– Нет, – вскрикнул Джинким, – никогда! Я не позволю, чтобы эта женщина попала в город хана! Я не допущу, чтобы…
– А я согласен с Никколо! – перебил его Маффео. – Мы не знаем ее намерений и с какой целью она сюда явилась. Но думаю, эта женщина не представляет угрозы. Насколько могу судить, никакой она не демон – готов поклясться! Единственное, что знаю наверняка, – ей нужен врач. Мы не можем позволить ей, в ее положении, умирать на холоде – иначе будем повинны в ее гибели! Это все равно что всадить ей в сердце нож!
Джинким посмотрел на Маффео долгим взглядом и покорно кивнул.
– Хорошо. Возможно, ты прав. Я доверяю тебе, друг.
Маффео опустил руку в карман и ощутил тепло камня. Хранит он тепло рук незнакомки или сам излучает его? Пальцы Маффео скользили по его поверхности. Он испытывал ощущение чего-то знакомого – и в то же время чужого… Камень и ровный, и неровный. Так отличается любой предмет от своего зеркального отражения. Быть может, и этот камень – собрат или близнец другого…
«В одном я уверен, – размышлял Маффео, зажимая в руке сапфир, – эта красивая женщина не больше демон, чем я».
Медленно, будто не выйдя из состояния задумчивости, соизмеряя каждое движение, чтобы ничем не выдать себя, он сел в седло. Джинким, вероятно, слишком погружен в свои мысли. Внешне он сохранял учтивость, закрывая глаза на слабости стареющего друга. Ни намеком не торопил Маффео, терпеливо ждал, пока тот заберется на лошадь. Только тогда передал ему его орлицу.
Теперь следует позаботиться о загадочной чужеземке. С помощью Никколо он поднял ее и усадил на свою лошадь. Но прежде чем тронуться в обратный путь, они встретились взглядами. По грустному выражению зеленых глаз Джинкима Маффео понял – он все видел. Оба с болью сознавали: это их последняя совместная охота.
Маффео стоял у окна в своих покоях, наблюдая за тем, что происходит за их стенами. Свет восходящего солнца отражается в золоченых куполах ханского дворца… Чудесен вид куполов, зубчатых стен и башен. Из окон его жилища виден весь дворец. Но еще прекраснее и величественнее Шангду с восточной стороны, когда подъезжаешь к нему ранним утром: вспыхивает перед тобой в неземном блеске. Белый мрамор приобретает прозрачность, словно этот город, в отличие от всех других, построен вовсе не из камня. Вот почему верноподданные китайцы окрестили Шангду «хрустальным городом». Вряд ли найдешь для него более подходящее название.
За его спиной лежала чужеземка – в полумраке раннего утра, на узкой гостевой кровати. Ее бил озноб; слуги искупали больную в горячей воде и укутали одеялами. У постели ее стояли две чаши, наполненные раскаленными углями. В комнате так жарко, что у Маффео выступили на лбу капли пота.
Незнакомка была в том же состоянии, в каком нашли ее в степи Джинким, Маффео и Никколо. Со вчерашнего дня ни разу не шевельнулась. Кто она, откуда, как оказалась в степи? Что или кто оставил ее лежать там? Почему бросил? На все эти вопросы еще предстоит отыскать ответы.
Маффео бережно повертел камень в руке и посмотрел на просвет. Сапфир собрал в пучок лучи утреннего солнца, разбрызгав по комнате прыгающие синие искры.
Боже, как он прекрасен! До вчерашнего дня Маффео думал, что такой красоты не бывает на этом свете. Сегодня в камне появилось нечто новое, но это заметно лишь очень внимательному глазу: кромка скола идет несколько иначе и находится не совсем на том месте, что вчера. Неужто древняя, полузабытая легенда обернулась былью и другой сапфир в самом деле существует? В это трудно поверить.
В дверь тихо постучали. Не дожидаясь разрешения, в комнату бесшумно вошел слуга. Руки его скрывались в широких рукавах белого балахона.
– Господин, – заговорил он, отвешивая глубокий поклон, так что Маффео увидел длинную косу, заплетенную на затылке и черной змеей свисающую по спине. – Благородный Джинким, брат и престолонаследник нашего великого и доброго господина Хубилай-хана, просит вас о встрече.
– Приведи его! – ответил Маффео.
Вернувшись во дворец, Никколо сразу занялся своими делами и с тех пор ни разу не поинтересовался состоянием загадочной чужеземки. Вероятно, за книгами, цифрами и расчетами просто забыл о ней. Такой уж он человек – коммерсант до глубины души. Но прихода Джинкима Маффео не ожидал.
Широкими, быстрыми шагами воина монгол вошел в апартаменты Маффео. Явился, как всегда, один. Он не признавал бессмысленной суеты непрерывно следующих по пятам советников, слуг и солдат, которые сопровождали других членов ханского двора. Джинким пользовался ими лишь в исключительных случаях. Ему жаль бедолаг охранников – едва за ним поспевают. Бегут за наследником престола, как стая кудахтающих кур, и так устают, что другим слугам приходится обмахивать их опахалами.
– Приветствую тебя, Джинким, брат великого хана и мой дорогой друг! – Маффео склонился в поклоне, как предписывал протокол. – Что привело тебя в мое скромное жилище?
Последний вопрос – всего лишь проявление вежливости: Маффео знал причину его визита. Кроме того, они друзья и могли бы обойтись без дворцового этикета. Но как-никак Джинким – наследник престола и брат хана. Если что-то случится с Хубилай-ханом, Джинким станет новым правителем, а следовательно, вершителем судеб своих верноподданных. Соблюдение протокола помогало Маффео никогда не забывать об этом.
Джинким ничего не ответил. Гневно наморщив лоб, уставился на слугу, который в это время обстоятельно разглаживал покрывало на постели, шумно орудовал в очаге кочергой, расставлял чашки на низком столике…
– Не верю я этим китайцам, – признался он, когда слуга наконец вышел, закрыв за собой дверь. – Зачем вечно прячут руки в рукавах?
Маффео пожал плечами.
– Наверное, у них такой обычай. Признак благопристойности и скромности.
– Благопристойности и скромности? – Джинким покачал головой, и между бровями у него пролегла гневная морщинка. – Обычай? Они только прикрываются этим словом, а на самом деле так и норовят припрятать в своих рукавах отравленный кинжал или ядовитый порошок, чтобы совершить коварное убийство!
– Думаю, ты несправедлив к китайцам, Джинким, – мягко возразил Маффео.
– Ты так думаешь? А посмотри на эти лица, с их вечными улыбочками! Китайцы ненавидят нас всеми фибрами души! Они как пауки: неделями, годами плетут свои сети, лестью и заверениями в преданности заманивая нас в паутину, а сами только ждут удобного случая, чтобы пустить в ход жало и насосаться нашей крови! – Он сжал кулаки и умолк, пытаясь сдержаться. – Не проходит и дня, чтобы я не пытался уговорить Хубилай-хана: «Удали всех китайцев из дворца, ну хоть из ближайшего своего окружения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86