То, что Единственный тут же не поразил меня насмерть – свидетельство его безграничного сочувствия, а возможно, результат защиты Тира. Когда я услышал, что ко мне подкрадывается кто-то более грациозный, чем труп, моя кощунственная ярость остыла. Я примолк, прислушиваясь с надеждой, как этот человек остановился возле меня, убрал несколько конечностей с моего лица, и только тогда я разглядел того, кто меня предал.
– Тира!
Она успела переодеться, сменив грубую холщовую робу, в каких ходили в храме Единственного, на шелковый наряд с декольтированным лифом. На шее у нее висел серебряный амулет в виде человеческой руки, с ладони которой смотрели два зеленых глаза – святой символ Йахту Звима. На ее лице все еще виднелись следы от полученной оплеухи, которой я ее наградил.
– Как приятно вновь тебя увидеть. Малик. Удивительно, что Бейндед тебя не убил. – Она мило улыбнулась, а потом плюнула мне в лицо. Я не смог даже утереть плевок с глаз, тогда она отвернулась и добавила: – Сейчас он вполне безобиден, Верховный Тиран.
Камни заскрипели под толстыми подошвами, а затем на меня уставился тот внушительный человек, силуэт которого я уже видел на краю траншеи. У него было царственное лицо с решительным подбородком, обвисшими рыжими усами и белесыми глазами, такими же холодными и жестокими, как сердце, хлюпавшее в моей груди.
– Я Физул Чембрюл. – Он достал из-за пояса мешок и опустился рядом, чтобы натянуть его мне на голову. – Говорят, ты меня ищешь.
43
Город Мертвых стал похож на драгоценный камень, потерявший блеск. Келемвар стоял в самой высокой башенке Хрустального Шпиля и смотрел, как серая волна катит по его царству. Волна разливалась все шире, и огоньки в окнах, мигнув, затухали, сияющие уличные фонари гасли, яркие свечи, полыхнув несколько раз, меркли в темноте. Остался пепельный отблеск, он покрыл город, словно саван, освещая каждый уголок бледным мерцанием, не дававшим никакой тени. Повелитель Смерти истреблял весь свет в своих владениях. Отныне и впредь ни одно пламя не должно было возгореться в этих стенах, ни одно солнце не должно было взойти над городскими улицами. Город Мертвых навсегда лишился яркого света и бархатной тьмы, в нем остались только серые сумерки.
– Келемвар, что-то мне не очень нравятся эти изменения. – С этими словами рядом с Повелителем Смерти появилась Мистра. – Надеюсь, ты простишь меня, что я так говорю.
– Мне нечего прощать. – Келемвар повернулся лицом к Мистре, и оказалось, что он изменился еще больше, чем его город. – Я сделал это не для твоего удовольствия.
Мистра охнула. Она сразу заметила, что Келемвар сменил свои обычные кожаные доспехи на серый плащ с черным капюшоном, но она не была готова увидеть то, что открылось ее взору. Мужественное лицо ее возлюбленного теперь скрывала бесстрастная серебряная маска смерти. Некогда яркие зеленые глаза превратились в тусклые серые шары без зрачков, а грива нечесаных черных волос стала белой и шелковистой, словно паутина. Даже его мускулистая грудь, скрытая под кольчугой, казалась впалой и худой.
Келемвар взмахнул рукой, указывая на свою новую фигуру.
– Этот вид больше соответствует моей истинной природе.
Мистра поднесла руку ко рту и промолчала, не найдя ни одного любезного слова.
Келемвар пожал плечами:
– Я вижу, Авнер добился успеха.
– Да. Спасибо, что прислал его.
– Маск его прислал, не я.
– Авнер так и сказал. – Мистра сделала паузу. – Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить. Авнер не заслуживает…
– Авнер теперь Серафим Воров. Что сделано, то сделано, а у тебя нет времени, чтобы тратить его попусту на то, что уже не переделать. – Келемвар взял Мистру за руку и повел ошеломленную богиню в другой конец комнаты. – Как только Хельм освободится, он будет искать тебя здесь. Пожалуй, тебе следует увидеть то, что ты хочешь увидеть, а потом уйти. У тебя еще много дел перед судом.
Мистру поразила его сухость, но она кивнула, признавая, что Келемвар прав.
– Да, Талое готовит вторжение…
– Забудь Талоса, Мистра, ответь на обвинения! – Они дошли до стены башни, и Повелитель Смерти заговорил чуть спокойнее. – В противном случае мы оба обречены. Тир ведь не разделил наши обвинения.
– Тебя только это заботит, Келемвар? – Мистра рывком высвободила руку. – Никогда не думала, что ты настолько эгоистичен. Пожалуй, тебе следует привести Адена, а потом я уйду.
– Я не могу его привести. – Келемвар указал сквозь хрустальную стену на огромную толпу душ, ожидавших решения своей участи перед дворцом. – Адон стоит в очереди.
– В очереди? – Мистра прижалась лицом к хрусталю и всмотрелась в серую мглу над Городом Мертвых. Но толпа стояла слишком далеко даже для богини: она не разглядела ни одной души. – Ты заставляешь Адона стоять в очереди?
– Конечно. Он отрекся от тебя при жизни, это делает его одним из Неверных. Кроме того, он просил меня украсть твоих последователей с равнины Фуги, а это делает его одним из Лживых.
– Но Адон ведь безумен! – обрушилась на Келемвара Мистра. – Ты понимаешь это лучше, чем кто-либо.
– Ко мне попадают даже безумцы, которые отвечают за свой выбор. – Келемвар уставился на толпу. Его глаза тоже не различали отдельных душ, но он знал, которая из тех песчинок была Аденом; та, что находилась в самом конце очереди. – Если я не стану наказывать безумцев, когда они отворачиваются от своих богов, тогда половина Фаэруна сойдет с ума. Слишком много смертных ленятся оказывать своим богам должные почести.
Мистра повернула Келемвара к себе лицом и уставилась в его пустые серые глаза.
– Может быть, ты сам сошел с ума? Кого ты прячешь за этой маской? Кайрика? Темпоса? Маска? – Она попятилась и подняла руки, готовая поразить самозванца своим волшебством. – Ты не Келемвар. Он никогда бы не произнес этих слов.
– Я тот самый Келемвар, которому ты, мистрис Ариэль, заплатила особую цену по дороге к Эльминстеру.
Мистра не опустила рук. Многие знали, в том числе и Кайрик, что в земной жизни ее звали Ариэль. Кайрику было также известно, что она открыла свое истинное имя Келемвару во Времена Бедствий, как бы в награду за то, что он сопровождал ее к Эльминстеру. Но одного Кайрик не знал.
– Какова была цена, Келемвар?
Тот ответил не раздумывая:
– Твоя любовь.
– Так это все-таки ты. – Мистра опустила руки, а потом указала на жуткий город за стеклянной стеной. – К чему все это, Келемвар?
– К тому, что теперь я бог Смерти.
– Но где же твоя жалость? Осудить Адона…
– Жалость предоставим живым, а богу Смерти это чувство не пристало. Адону придется ответить за свои слова.
Мистра от изумления открыла рот. Она долго смотрела на серый город, но потом, в конце концов, повернулась к Келемвару:
– В таком случае я попрошу тебя вернуть его к жизни ради меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103