С этой минуты и впредь жизнь моего друга в Кэндлкипе должна была осложниться.
Хранитель снова шагнул к носилкам, и, когда заговорил, по его тону можно было понять, что он потерял всякий интерес к моей истории.
– Итак, зачем богу мог понадобиться кинжальчик нищего?
Тут я понял, что мне позволят остаться в крепости на ночь, так как Улронт посчитал меня никчемным попрошайкой и не станет утруждать своих людей приказом, чтобы те открыли ворота и вышвырнули меня прочь. Стремясь упрочить это впечатление, я оглядел людей, собравшихся вокруг носилок, и вновь подал знак Хранителю, что, мол, хочу пошептать ему на ухо. Но тому надоело наклоняться.
– Можешь говорить спокойно. Ты среди друзей.
Я снова нахмурился, и снова Пилиас кивнул. Тогда я тихо произнес:
– Кинжальчик волшебный. Когда держишь его в руке, с тобою говорят боги.
В толпе захихикали, но как-то не очень весело. Люди знали, что боги приглядывают за этим местом и иногда проявляют себя самым странным образом. Почему бы какому-то божеству и не заговорить с помощью кинжала? Улронт вопросительно посмотрел на Пилиаса.
– …Э-э… со мной не сработало, Хранитель.
– Ладно. – Улронт вновь повернулся ко мне. – Если Кайрику понадобился кинжал, каким образом простой нищий смог помешать ему?
– Я спрятал его. – Воистину, пока все складывалось наилучшим образом. – Под одеждой.
– И Кайрик попался на эту уловку?
– Попался, – ответил я. – Он ведь оставил меня в покое.
– Понятно. – Улронт закатил глаза, а потом хмуро посмотрел на Пилиаса. – В следующий раз, брат, не будь таким наивным.
– Он вовсе не наивен, Хранитель, – вступил в разговор лекарь. – Не знаю, что там случилось с этим нищим, но о своих ранах он говорит правду.
– Как это? – Хранитель «Кайринишада», задавший вопрос, с поразительным проворством оказался рядом со жрецом. – Что ты хочешь этим сказать?
– Взгляни сюда. – Лекарь указал на мой живот. Сквозь порванную окровавленную рубаху было видно, что ужасная дырка на моем животе успела затянуться как по волшебству. – Это самая тяжелая из его ран, но она почти полностью исчезла, А вот в остальных случаях магия Огма оказалась бессильной.
– Да хранит нас Переплетчик! – прошипел Улронт. Хранитель попятился на несколько шагов вместе с остальной толпой. Рядом с носилками остались только Теторил, жрец, воин, Арфистка и мои носильщики. Вид у всех был обеспокоенный. – Значит, он испытал Прикосновение?
– Какое такое Прикосновение? – поинтересовалась Арфистка.
– Я настолько близок к Огму, что мои руки приобрели чудодейственную силу, – объяснил жрец. – Я смог бы поднять этого человека из мертвых, но я не способен залечить его раны. Он испытал Прикосновение чего-то всесильного… и очень порочного. Вот почему магия Переплетчика не подействовала.
– Не только поэтому. Наверняка он один из Преданных Кайрика! – Хранитель «Кайринишада» схватил меня за пояс и поднял с носилок. – Мы должны немедленно от него избавиться!
Он нырнул в боковую дверцу, и я сразу понял, что он намерен сделать. Изловчившись, я уперся руками в края прохода и не отпускал, хотя чувствовал, что ногти вырываются с мясом.
– Всемилостивейший Хранитель, умоляю, не позволь ему швырнуть меня в пропасть!
Лекарь, и его помощники кинулись мне на помощь: схватили меня за плечи и принялись тянуть обратно на дворик, но мой похититель крепко держал меня за ноги и тянул сквозь дверной проем.
– Гвидион! – закричал Теторил. – Прекрати немедленно!
– Этот нищий уже пытался однажды украсть книгу!
– Книгу? – заверещал я. – Да я даже не умею читать!
Пилиас вывернул большой палец Гвидиону, и воин тут же меня отпустил. Жрец с помощником повалились на землю, а я упал прямо на них. Мы все трое так и лежали, пока Теторил и Пилиас не загородили нас от охранника.
– Гвидион, ты здесь гость, – произнес Первый Чтец. – Если ты не можешь это запомнить, то тебя попросят уйти!
Тут вперед выступил Улронт, всегда готовый защитить свои полномочия.
– Это решать мне.
– Прошу прощения. – Теторил посторонился, освобождая место для Улронта, но все же не спускал глаз с Гвидиона. – Я просто хотел напомнить об этом Гвидиону, пока он не швырнул Мухтара вниз, лишив тебя возможности с ним побеседовать.
– Побеседовать? – Улронт нахмурился.
– Ты с самого начала был прав, как доказали раны нищего, – ответил Теторил. – Кайрик действительно бродит перед крепостью, и только Мухтар может рассказать нам, что он там делает.
Сердце у меня упало в пятки, ведь я уже все им рассказал о Кайрике, что мог. Не зря, видно, говорили, что ревность сделала из Улронта отличного инквизитора. Он мрачно кивнул, принимая совет Теторила, и повернулся, чтобы взглянуть на меня. Я сразу понял, что проведу всю ночь в компании Хранителя, не имея ни малейшего шанса отыскать «Кайринишад».
К счастью, калиф никогда не гнал с улиц своего города сумасшедших. Я часто наблюдал за их странным поведением, особенно во время припадков, которые начинались у некоторых при малейшей провокации. Они закатывали глаза так, что виднелись только белки, руки и ноги у них скрючивало, они начинали трястись и метаться, прикусывали собственный язык, изо рта у них шла пена – в таком состоянии их ничего не волновало, хоть жги их каленым железом, хоть выставь перед ними самых первых красавиц.
Я изобразил припадок, даже прокусил язык, пустив кровавую слюну. Я принялся кататься по земле, не замечая, обо что бьюсь, и даже врезался в ноги Гвидиону, чтобы никто не подумал, будто я способен себя контролировать. При этом я не переставая бормотал на несуществующем языке, бился головой о землю, насадив себе множество шишек, и царапал в кровь лицо о камни. Боль только придала мне сил, так что приступ безумия удался на славу. Ни один человек, наблюдающий за этим спектаклем, не усомнился в моем безумии.
Через некоторое время я позволил Пилиасу и еще трем доброхотам схватить меня за руки и за ноги и растянуть в воздухе. Я продолжал извиваться, бормотать и пускать пену изо рта, чтобы они не подумали, будто приступ прошел. Жрец разжал мне челюсти и вставил между зубов деревяшку, укрепив ее кожаным ремешком, а Теторил тем временем поднял мне веко здорового глаза.
– Что с ним случилось? – спросила Арфистка в вуали. Она подошла и взглянула мне в лицо, и я увидел в ее темных глазах, как гиппогриф расправляет в небе крылья, кружа над равниной. – Он похож на верблюда, умирающего от жажды.
– Тогда нам лучше избавить его от мучений, – сказал Гвидион.
– Нет! – распорядился Улронт. – Сначала я должен его допросить.
– Какой уж тут допрос? – удивился Гвидион. – Его душа уже у Кайрика.
– Пока нет, – сказал жрец. – Но это всего лишь приступ, вызванный твоей попыткой убить беднягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Хранитель снова шагнул к носилкам, и, когда заговорил, по его тону можно было понять, что он потерял всякий интерес к моей истории.
– Итак, зачем богу мог понадобиться кинжальчик нищего?
Тут я понял, что мне позволят остаться в крепости на ночь, так как Улронт посчитал меня никчемным попрошайкой и не станет утруждать своих людей приказом, чтобы те открыли ворота и вышвырнули меня прочь. Стремясь упрочить это впечатление, я оглядел людей, собравшихся вокруг носилок, и вновь подал знак Хранителю, что, мол, хочу пошептать ему на ухо. Но тому надоело наклоняться.
– Можешь говорить спокойно. Ты среди друзей.
Я снова нахмурился, и снова Пилиас кивнул. Тогда я тихо произнес:
– Кинжальчик волшебный. Когда держишь его в руке, с тобою говорят боги.
В толпе захихикали, но как-то не очень весело. Люди знали, что боги приглядывают за этим местом и иногда проявляют себя самым странным образом. Почему бы какому-то божеству и не заговорить с помощью кинжала? Улронт вопросительно посмотрел на Пилиаса.
– …Э-э… со мной не сработало, Хранитель.
– Ладно. – Улронт вновь повернулся ко мне. – Если Кайрику понадобился кинжал, каким образом простой нищий смог помешать ему?
– Я спрятал его. – Воистину, пока все складывалось наилучшим образом. – Под одеждой.
– И Кайрик попался на эту уловку?
– Попался, – ответил я. – Он ведь оставил меня в покое.
– Понятно. – Улронт закатил глаза, а потом хмуро посмотрел на Пилиаса. – В следующий раз, брат, не будь таким наивным.
– Он вовсе не наивен, Хранитель, – вступил в разговор лекарь. – Не знаю, что там случилось с этим нищим, но о своих ранах он говорит правду.
– Как это? – Хранитель «Кайринишада», задавший вопрос, с поразительным проворством оказался рядом со жрецом. – Что ты хочешь этим сказать?
– Взгляни сюда. – Лекарь указал на мой живот. Сквозь порванную окровавленную рубаху было видно, что ужасная дырка на моем животе успела затянуться как по волшебству. – Это самая тяжелая из его ран, но она почти полностью исчезла, А вот в остальных случаях магия Огма оказалась бессильной.
– Да хранит нас Переплетчик! – прошипел Улронт. Хранитель попятился на несколько шагов вместе с остальной толпой. Рядом с носилками остались только Теторил, жрец, воин, Арфистка и мои носильщики. Вид у всех был обеспокоенный. – Значит, он испытал Прикосновение?
– Какое такое Прикосновение? – поинтересовалась Арфистка.
– Я настолько близок к Огму, что мои руки приобрели чудодейственную силу, – объяснил жрец. – Я смог бы поднять этого человека из мертвых, но я не способен залечить его раны. Он испытал Прикосновение чего-то всесильного… и очень порочного. Вот почему магия Переплетчика не подействовала.
– Не только поэтому. Наверняка он один из Преданных Кайрика! – Хранитель «Кайринишада» схватил меня за пояс и поднял с носилок. – Мы должны немедленно от него избавиться!
Он нырнул в боковую дверцу, и я сразу понял, что он намерен сделать. Изловчившись, я уперся руками в края прохода и не отпускал, хотя чувствовал, что ногти вырываются с мясом.
– Всемилостивейший Хранитель, умоляю, не позволь ему швырнуть меня в пропасть!
Лекарь, и его помощники кинулись мне на помощь: схватили меня за плечи и принялись тянуть обратно на дворик, но мой похититель крепко держал меня за ноги и тянул сквозь дверной проем.
– Гвидион! – закричал Теторил. – Прекрати немедленно!
– Этот нищий уже пытался однажды украсть книгу!
– Книгу? – заверещал я. – Да я даже не умею читать!
Пилиас вывернул большой палец Гвидиону, и воин тут же меня отпустил. Жрец с помощником повалились на землю, а я упал прямо на них. Мы все трое так и лежали, пока Теторил и Пилиас не загородили нас от охранника.
– Гвидион, ты здесь гость, – произнес Первый Чтец. – Если ты не можешь это запомнить, то тебя попросят уйти!
Тут вперед выступил Улронт, всегда готовый защитить свои полномочия.
– Это решать мне.
– Прошу прощения. – Теторил посторонился, освобождая место для Улронта, но все же не спускал глаз с Гвидиона. – Я просто хотел напомнить об этом Гвидиону, пока он не швырнул Мухтара вниз, лишив тебя возможности с ним побеседовать.
– Побеседовать? – Улронт нахмурился.
– Ты с самого начала был прав, как доказали раны нищего, – ответил Теторил. – Кайрик действительно бродит перед крепостью, и только Мухтар может рассказать нам, что он там делает.
Сердце у меня упало в пятки, ведь я уже все им рассказал о Кайрике, что мог. Не зря, видно, говорили, что ревность сделала из Улронта отличного инквизитора. Он мрачно кивнул, принимая совет Теторила, и повернулся, чтобы взглянуть на меня. Я сразу понял, что проведу всю ночь в компании Хранителя, не имея ни малейшего шанса отыскать «Кайринишад».
К счастью, калиф никогда не гнал с улиц своего города сумасшедших. Я часто наблюдал за их странным поведением, особенно во время припадков, которые начинались у некоторых при малейшей провокации. Они закатывали глаза так, что виднелись только белки, руки и ноги у них скрючивало, они начинали трястись и метаться, прикусывали собственный язык, изо рта у них шла пена – в таком состоянии их ничего не волновало, хоть жги их каленым железом, хоть выставь перед ними самых первых красавиц.
Я изобразил припадок, даже прокусил язык, пустив кровавую слюну. Я принялся кататься по земле, не замечая, обо что бьюсь, и даже врезался в ноги Гвидиону, чтобы никто не подумал, будто я способен себя контролировать. При этом я не переставая бормотал на несуществующем языке, бился головой о землю, насадив себе множество шишек, и царапал в кровь лицо о камни. Боль только придала мне сил, так что приступ безумия удался на славу. Ни один человек, наблюдающий за этим спектаклем, не усомнился в моем безумии.
Через некоторое время я позволил Пилиасу и еще трем доброхотам схватить меня за руки и за ноги и растянуть в воздухе. Я продолжал извиваться, бормотать и пускать пену изо рта, чтобы они не подумали, будто приступ прошел. Жрец разжал мне челюсти и вставил между зубов деревяшку, укрепив ее кожаным ремешком, а Теторил тем временем поднял мне веко здорового глаза.
– Что с ним случилось? – спросила Арфистка в вуали. Она подошла и взглянула мне в лицо, и я увидел в ее темных глазах, как гиппогриф расправляет в небе крылья, кружа над равниной. – Он похож на верблюда, умирающего от жажды.
– Тогда нам лучше избавить его от мучений, – сказал Гвидион.
– Нет! – распорядился Улронт. – Сначала я должен его допросить.
– Какой уж тут допрос? – удивился Гвидион. – Его душа уже у Кайрика.
– Пока нет, – сказал жрец. – Но это всего лишь приступ, вызванный твоей попыткой убить беднягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103