И знает, что я задерживаю дыхание.
– Тебе нужно это ощущение, Рэйчел, – сказал он еще тише, с мольбой. – Когда его нет, это тебя медленно убивает.
Я проглотила застрявший в горле ком. Кистен соблазнял меня. Не настолько я была невинна, чтобы думать, будто он этого делать не будет. Но руки его на моих плечах были теплыми. И он был прав. Мне нужно было чье-то прикосновение, я жаждала его, будь оно все проклято! Я почти забыла это ощущение – когда ты кому-то нужна. Ник его мне вернул, вернул этот радостный интерес, когда знаешь, что кто-то хочет тебя касаться, хочет, чтобы ты касалась его – ты, и только ты.
У меня недолгих знакомств больше было, чем у светской дамы туфель в шкафу. То ли дело в моей работе на ОВ, то ли моя сумасшедшая матушка кавалеров напрягала, то ли мне просто попадались хмыри, которые при виде рыжей сразу думали о новой зарубке у себя на древке. Может, я просто сумасшедшая стерва, требующая доверия, когда сама на него не способна. Мне не нужны были в очередной раз односторонние отношения, но Ник ушел, а Кистен приятно пахнет. И с ним у меня боль стихает.
У меня чуть согнулись плечи, и Кистен вздохнул, ощутив, что я перестала сопротивляться. Закрыв глаза, я уткнулась ему лбом в плечо, а сложенные руки освободили немножко места между нами. Музыка играла тихо и медленно. Нет, я не сумасшедшая. Я могу верить. Я верила. Я верила Нику, а он ушел.
– Ты уйдешь, – выдохнула я. – Все уходят. Получают, что хотят, и уходят. Или узнают, на что я способна, а потом уходят.
Обнимающие меня руки на миг напряглись и снова расслабились.
– Я никуда не ухожу. Ты меня уже до смерти напугала, когда свалила Пискари. – Он зарылся носом мне в волосы и вдохнул их аромат. – А я все равно здесь.
Из моего тела, убаюканного его теплом, его прикосновением, постепенно уходило напряжение. Кистен чуть покачнулся – и я вместе с ним. Переступая почти незаметно, он перемещал вес свой и мой, увлекая меня в едва заметное покачивание под тихую, соблазняющую музыку.
– Мою гордость тебе не ранить, – шептал Кистен, поглаживая меня по позвоночнику. – Я всю жизнь прожил с теми, кто сильнее меня. Мне это нравится, я не вижу стыда в том, чтобы быть слабее. Мне никогда не навести чар, и мне глубоко плевать, что ты умеешь нечто такое, чего не умею я.
От музыки, от нашего «почти-недвижения» где-то во мне стало зарождаться тепло. Облизав губы, я вытащила руки из пространства между нами и куда более естественно обняла его за талию. Сердце забилось быстрее, у меня шире открылись глаза, глядящие в стену, дыхание стало невероятно ровным.
– Кистен…
– Я всегда здесь буду, – тихо сказал он. – Тебе никогда не насытить мою нужду в тебе, никогда не отпугнуть меня, как бы много ты ни отдала мне. Хорошего или плохого. Я всегда буду испытывать голод по эмоциям, всегда и вечно, и я чувствую, когда тебе больно. Я могу обратить эту боль в радость – если ты мне позволишь.
Я сглотнула слюну, и он остановился, остановив и меня. Отодвинулся, нежно тронул меня за подбородок и чуть приподнял мне голову, чтобы заглянуть в глаза. Пульсирующий ритм музыки ласкал мозг, оглушая и успокаивая. Взгляд у Кистена стал неистов.
– Позволь мне это сделать, – шептал он, опасно и страстно. Но своими словами он отводил мне решающую роль – я могла сказать «нет».
Я не хотела говорить «нет».
Мысли проносились быстрее, чем я могла их осознать. Ощущение от его рук было приятным, глаза его полны страсти. Я хотела того, что он мог мне дать, того, что он обещал мне.
– Зачем? – шепнула я.
Он чуть раскрыл губы и произнес на одном дыхании:
– Затем, что я хочу. Затем, что ты хочешь, чтобы я это сделал.
Я не отводила от него глаз. Зрачки его не изменились, не расширились. Я крепче прижала его к себе, сильнее обхватила руками.
– Кровь пить я не дам, Кистен. Никогда.
Он вдохнул и выдохнул, чуть сильнее сжав руки. С темной уверенностью в том, что будет дальше, он склонился ко мне.
– Не, – сказал он и поцеловал меня в уголок губ, – все, – сказал он и поцеловал в угол рта с другой стороны, – сразу, – договорил он, целуя меня так нежно, что мне захотелось еще и еще. – Любовь моя.
Искра желания пронзила меня до сердцевины, глаза закрылись.
Боже, спаси меня от меня самой!
– Я ничего не обещаю, – прошептала я.
– Я не прошу обещаний, – ответил он. – Что теперь?
– Не знаю.
Мои руки пошли от его талии ниже. Мы снова покачивались под музыку. Я чувствовала, что живу, и пока мы вот так почти-танцевали, начал разгораться мой демонский шрам.
– Можно мне? – спросил Кистен, придвигаясь так близко, что наши тела соприкоснулись. Я знала, что он просит разрешения играть с моим шрамом, моего сознательного разрешения ему меня зачаровать. Он просил разрешения, и это давало мне ощущение безопасности – почти наверняка ложное, насколько я знала.
– Нет… да… не знаю. – Как мучительно… Ощущение его тела вплотную к моему, его рук у меня на талии, с новой настойчивостью… – Не знаю…
– Тогда не буду.
А что же он будет?
Выдохнув, он провел руками по моим рукам от плеч и ниже, переплел свои пальцы с моими. Очень ласково потянул мои руки к себе на поясницу, держа их, пока мы качались в такт медленной, соблазнительной музыке.
Дрожь началась во мне изнутри, запах кожаной одежды стал гуще, теплее. От его касания струйка ласкового тепла защекотала мне пальцы, я ткнуласьлицом ему между плечом и шеей. Мне хотелось ткнуться туда губами, узнать, что он чувствует, знать, каков он на вкус, если бы я решилась это узнать. Но я сдержалась, коснувшись его только дыханием, боясь того, что он может сделать, если это будут мои губы.
Чувствуя, как колотится сердце, я сдвинула его руки к себе на талию и оставила их там, а они двигались, прижимали, массировали. Я подняла руки, переплела пальцы у него на затылке. И вспомнила, как была с ним влифте, когда думала, что Писка-ри скоро меня убьет. Это было уже слишком – вспоминать, как мой демонский шрам жил, пылая огнем.
– Прошу тебя, – шепнула я, касаясь губами его шеи, и он задрожал. Разорванная мочка была от меня в паре дюймов, она искушала. – Я хочу, чтобы ты это сделал. – Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза, увидела сужающуюся полоску синего, но не испугалась. – Я тебе верю. Ноя не верю твоим инстинктам.
В его глазах мелькнуло глубокое понимание – и облегчение. Руки его опустились ниже, лаская и гладя, дошли до ног, пошли обратно, не останавливаясь, ни на секунду не останавливаясь, пока мы качались под музыку.
– Я тоже им не доверяю, – сказал он, и деланный акцент пропал. – Когда я с тобой.
У меня перехватило дыхание, когда его пальцы перешли сзади вперед, чуть-чуть касаясь джинсов. Чуть потянули за верхнюю пуговицу. Намекая.
– У меня зубы в чехлах, – сказал он. – Лишили вампира клыков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Тебе нужно это ощущение, Рэйчел, – сказал он еще тише, с мольбой. – Когда его нет, это тебя медленно убивает.
Я проглотила застрявший в горле ком. Кистен соблазнял меня. Не настолько я была невинна, чтобы думать, будто он этого делать не будет. Но руки его на моих плечах были теплыми. И он был прав. Мне нужно было чье-то прикосновение, я жаждала его, будь оно все проклято! Я почти забыла это ощущение – когда ты кому-то нужна. Ник его мне вернул, вернул этот радостный интерес, когда знаешь, что кто-то хочет тебя касаться, хочет, чтобы ты касалась его – ты, и только ты.
У меня недолгих знакомств больше было, чем у светской дамы туфель в шкафу. То ли дело в моей работе на ОВ, то ли моя сумасшедшая матушка кавалеров напрягала, то ли мне просто попадались хмыри, которые при виде рыжей сразу думали о новой зарубке у себя на древке. Может, я просто сумасшедшая стерва, требующая доверия, когда сама на него не способна. Мне не нужны были в очередной раз односторонние отношения, но Ник ушел, а Кистен приятно пахнет. И с ним у меня боль стихает.
У меня чуть согнулись плечи, и Кистен вздохнул, ощутив, что я перестала сопротивляться. Закрыв глаза, я уткнулась ему лбом в плечо, а сложенные руки освободили немножко места между нами. Музыка играла тихо и медленно. Нет, я не сумасшедшая. Я могу верить. Я верила. Я верила Нику, а он ушел.
– Ты уйдешь, – выдохнула я. – Все уходят. Получают, что хотят, и уходят. Или узнают, на что я способна, а потом уходят.
Обнимающие меня руки на миг напряглись и снова расслабились.
– Я никуда не ухожу. Ты меня уже до смерти напугала, когда свалила Пискари. – Он зарылся носом мне в волосы и вдохнул их аромат. – А я все равно здесь.
Из моего тела, убаюканного его теплом, его прикосновением, постепенно уходило напряжение. Кистен чуть покачнулся – и я вместе с ним. Переступая почти незаметно, он перемещал вес свой и мой, увлекая меня в едва заметное покачивание под тихую, соблазняющую музыку.
– Мою гордость тебе не ранить, – шептал Кистен, поглаживая меня по позвоночнику. – Я всю жизнь прожил с теми, кто сильнее меня. Мне это нравится, я не вижу стыда в том, чтобы быть слабее. Мне никогда не навести чар, и мне глубоко плевать, что ты умеешь нечто такое, чего не умею я.
От музыки, от нашего «почти-недвижения» где-то во мне стало зарождаться тепло. Облизав губы, я вытащила руки из пространства между нами и куда более естественно обняла его за талию. Сердце забилось быстрее, у меня шире открылись глаза, глядящие в стену, дыхание стало невероятно ровным.
– Кистен…
– Я всегда здесь буду, – тихо сказал он. – Тебе никогда не насытить мою нужду в тебе, никогда не отпугнуть меня, как бы много ты ни отдала мне. Хорошего или плохого. Я всегда буду испытывать голод по эмоциям, всегда и вечно, и я чувствую, когда тебе больно. Я могу обратить эту боль в радость – если ты мне позволишь.
Я сглотнула слюну, и он остановился, остановив и меня. Отодвинулся, нежно тронул меня за подбородок и чуть приподнял мне голову, чтобы заглянуть в глаза. Пульсирующий ритм музыки ласкал мозг, оглушая и успокаивая. Взгляд у Кистена стал неистов.
– Позволь мне это сделать, – шептал он, опасно и страстно. Но своими словами он отводил мне решающую роль – я могла сказать «нет».
Я не хотела говорить «нет».
Мысли проносились быстрее, чем я могла их осознать. Ощущение от его рук было приятным, глаза его полны страсти. Я хотела того, что он мог мне дать, того, что он обещал мне.
– Зачем? – шепнула я.
Он чуть раскрыл губы и произнес на одном дыхании:
– Затем, что я хочу. Затем, что ты хочешь, чтобы я это сделал.
Я не отводила от него глаз. Зрачки его не изменились, не расширились. Я крепче прижала его к себе, сильнее обхватила руками.
– Кровь пить я не дам, Кистен. Никогда.
Он вдохнул и выдохнул, чуть сильнее сжав руки. С темной уверенностью в том, что будет дальше, он склонился ко мне.
– Не, – сказал он и поцеловал меня в уголок губ, – все, – сказал он и поцеловал в угол рта с другой стороны, – сразу, – договорил он, целуя меня так нежно, что мне захотелось еще и еще. – Любовь моя.
Искра желания пронзила меня до сердцевины, глаза закрылись.
Боже, спаси меня от меня самой!
– Я ничего не обещаю, – прошептала я.
– Я не прошу обещаний, – ответил он. – Что теперь?
– Не знаю.
Мои руки пошли от его талии ниже. Мы снова покачивались под музыку. Я чувствовала, что живу, и пока мы вот так почти-танцевали, начал разгораться мой демонский шрам.
– Можно мне? – спросил Кистен, придвигаясь так близко, что наши тела соприкоснулись. Я знала, что он просит разрешения играть с моим шрамом, моего сознательного разрешения ему меня зачаровать. Он просил разрешения, и это давало мне ощущение безопасности – почти наверняка ложное, насколько я знала.
– Нет… да… не знаю. – Как мучительно… Ощущение его тела вплотную к моему, его рук у меня на талии, с новой настойчивостью… – Не знаю…
– Тогда не буду.
А что же он будет?
Выдохнув, он провел руками по моим рукам от плеч и ниже, переплел свои пальцы с моими. Очень ласково потянул мои руки к себе на поясницу, держа их, пока мы качались в такт медленной, соблазнительной музыке.
Дрожь началась во мне изнутри, запах кожаной одежды стал гуще, теплее. От его касания струйка ласкового тепла защекотала мне пальцы, я ткнуласьлицом ему между плечом и шеей. Мне хотелось ткнуться туда губами, узнать, что он чувствует, знать, каков он на вкус, если бы я решилась это узнать. Но я сдержалась, коснувшись его только дыханием, боясь того, что он может сделать, если это будут мои губы.
Чувствуя, как колотится сердце, я сдвинула его руки к себе на талию и оставила их там, а они двигались, прижимали, массировали. Я подняла руки, переплела пальцы у него на затылке. И вспомнила, как была с ним влифте, когда думала, что Писка-ри скоро меня убьет. Это было уже слишком – вспоминать, как мой демонский шрам жил, пылая огнем.
– Прошу тебя, – шепнула я, касаясь губами его шеи, и он задрожал. Разорванная мочка была от меня в паре дюймов, она искушала. – Я хочу, чтобы ты это сделал. – Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза, увидела сужающуюся полоску синего, но не испугалась. – Я тебе верю. Ноя не верю твоим инстинктам.
В его глазах мелькнуло глубокое понимание – и облегчение. Руки его опустились ниже, лаская и гладя, дошли до ног, пошли обратно, не останавливаясь, ни на секунду не останавливаясь, пока мы качались под музыку.
– Я тоже им не доверяю, – сказал он, и деланный акцент пропал. – Когда я с тобой.
У меня перехватило дыхание, когда его пальцы перешли сзади вперед, чуть-чуть касаясь джинсов. Чуть потянули за верхнюю пуговицу. Намекая.
– У меня зубы в чехлах, – сказал он. – Лишили вампира клыков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132