Звеня ключами, Айви поколебалась секунду.
– Погоди, – сказала она. Скрипя ботинками по снегу, она прошла туда, где стояла красная машинка. – Похоже, она чехлы выбросила.
Стоя у открытой двери, я подождала, пока Айви встала возле следов колес. Закрыв глаза, она махнула рукой, словно что-то выбрасывая, и перебежала на другую сторону дороги. Пока я смотрела в зачарованном молчании, она поискала в снегу и что-то подобрала, перегнувшись в талии пополам. Ничего не сказав, она вернулась в машину.
Я тоже села и пристегнула ремень, желая в душе, чтобы было еще темней и мне не видно было, как она ведет. В ответ на мой невысказанный вопрос Айви протянула руку и бросила мне два кусочка пластика. Машина тронулась, и я направила на себя поток вентилятора, надеясь, что двигатель не успел остыть.
– Чехлы? – спросила я, глядя на белые кусочки пластика у себя в ладони. Каким чудом она нашла их в снегу?
– «Стопроцентная гарантия, что они не прорежут вам кожу», – процитировала Айви, поджав тонкие губы. – А также, что она никого случайно к себе не привяжет. Ей полагается носить их, пока папа не разрешит снять. Наверное, лет до тридцати ждать разрешения будет. Я знаю, где она работает. Заскочим?
Я кивнула, отдавая ей чехлы. Айви проверила дорогу в обе стороны, перед тем как проскочить мимо синего универсала, разбрасывая снежную грязь колесами.
– У меня в сумочке пустой футляр для чехлов есть. Брось их туда?
– Конечно.
Мне не хотелось рыться у нее в сумке, но если не лезть туда, она полезет сама, не отрываясь от вождения, а у меня и так живот узлом завязан. С неловким чувством я поставила сумку Айви на колени и открыла. Там до отвращения все было аккуратно. Ни одного клочка грязной салфетки или липкого леденца.
– Мой из цветного стекла, – сказала Айви, вполглаза глядя на дорогу. – И где-то есть пластиковый. Дезинфектант еще должен действовать. Папа убьет ее, если узнает, что она их в снег закинула. Они стоят примерно столько, сколько ее последняя поездка в летний лагерь в Андах.
– Ого!
Мои три лета в лагере «Загадай желание» для умирающих детей как-то побледнели по сравнению с этим.
Отодвинув маленький контейнер, напоминавший искусно украшенный флакончик с таблетками, я разыскала белый футляр с палец размером. Под крышкой в нем была налита голубая жидкость.
– Ага, этот, – сказала Айви, и я бросила туда чехлы. Они остались На поверхности, я попыталась мизинцем затолкать их и жидкость, и Айви посоветовала: – Просто закрой крышку и потряси. Они утонут.
Так я и сделала, бросила футляр обратно и вернула ей сумку.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Когда я свои потеряла, он меня на месяц дома посадил.
Я слабо улыбнулась, думая, что это все равно что линзы потерять, или скобки зубные… или противозачаточный колпачок. О Господи… И на фига мне об этом знать?
– А ты еще носишь чехлы? – спросила я. Любопытство пересилило. Она вроде бы не смутилась. Может, и не страшно, что спросила.
Айви покачала головой и подала сигнал за долю секунды до того, как свернуть через два ряда к выезду с шоссе.
– Нет, – сказала она, пока я цеплялась за ручку двери. – С семнадцати лет не ношу. Но держу на случай… – Она осеклась. – На всякий пожарный.
На какой пожарный?… Нет, не хочу ничего знать…
– Э-э, Айви? – спросила я, пытаясь не думать, где она собирается встроиться в поток транспорта. Я затаила дыхание, когда мы нырнули в реку машин, и вокруг возмущенно загудели гудки. – Что, ради всего святого, значат эти кроличьи ушки и «чмоки-чмоки»?
Она удивленно на меня посмотрела, и я изобразила жестикуляцию Эрики. Ее губы изогнулись в странной улыбке. – Это не кроличьи ушки, – сказала она. – Это клыки. Я подумала и покраснела.
– Ох!..
Айви хихикнула. Я пару секунд на нее смотрела, потом решила, что лучше момента не будет.
– Э-э… Насчет Стрижа…
Ее хорошее настроение исчезло. Она глянула на меня и отвернулась к дороге.
– Мы жили в одной комнате. – Она слегка покраснела, так что я поняла, что это не все. – Мы очень близко дружили, – осторожно добавила она, как будто я еще не догадалась.
Айви ударила по тормозам, уходя от черного «БМВ», который вознамерился запереть ее за микроавтобусом. Быстро набрав скорость, она ушла вправо и оставила его позади.
– Она сюда ради тебя приехала, – сказала я, чувствуя, как быстрее побежала кровь. – Почему ты ее не разубедила на мой счет?
Она крепче схватилась за руль.
– Потому что… – Она тихо вздохнула и заправила волосы за ухо. Нервный жест, который мне не часто случалось видеть. – Потому что не захотела, – сказала она, пристраиваясь за красным дальнобойным фургоном, шедшим на пятнадцать миль быстрее положенной скорости.
Она тревожно глянула на меня, не обращая внимания на зеленый грузовичок, который пытались обогнать одновременно и мы, и фургон.
– Я не буду извиняться, Рэйчел. Когда ты поймешь, что делиться кровью – это не секс, я буду рядом. А пока мне хватит того, что есть.
С жутко неловким чувством я заерзала на сиденье.
– Айви…
– Не надо, – спокойно сказала она, подавая вправо и нажимая на газ, чтобы обойти сразу и грузовик, и фургон. – Я знаю, что ты сейчас думаешь. Переубедить тебя я не могу. Тебе самой надо понять. Приезд Стрижа ничего не изменит. – Она скользнула перед грузовичком, глянув на меня со слабой улыбкой, больше чем что-либо убедившей меня, что кровь – это секс. – А потом ты всю жизнь будешь терзаться, что ждала так долго.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Раздражающе громко прорезался рекламный ролик. Вздохнув, я подтянула ноги к груди. Было еще рано, всего начало третьего утра, и я пыталась найти в себе достаточно энергии, чтобы встать с дивана и сообразить чего-нибудь поесть. Айви еще не вернулась со своего дела, а я даже после неловкого разговора в машине надеялась, что она придет рано и мы сможем куда-нибудь выбраться. Идея разогревать полуфабрикат и есть в одиночку привлекала меня примерно так же, как самой себе ногти выдирать.
Схватив пульт, я отключила звук. Ситуация угнетала: в пятницу вечером я сижу одна у телевизора и смотрю «Крепкий орешек». А со мной должен быть Ник, мне его не хватает. То есть я думаю, что мне его не хватает. Чего-то мне не хватает. Может быть, чтобы меня обнял хоть кто-нибудь? Я настолько ветрена?
Бросив пульт обратно, я сообразила, что из церковного зала доносится голос. Я села: голос был мужской. В тревоге я подключилась к линии. Между двумя вдохами наполнился мой центр. Ощутив бегущую через меня силу линии, я собралась, встала и тут же села, когда влетел Дженкс на высоте моего роста. Тихое жужжание его крыльев мне сразу сказало, что кто бы там ни пришел – сейчас он, во всяком случае, не собирается ни меня убивать, ни вкладывать мне деньги в карман.
С вытаращенными глазами пикси приземлился на абажуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Погоди, – сказала она. Скрипя ботинками по снегу, она прошла туда, где стояла красная машинка. – Похоже, она чехлы выбросила.
Стоя у открытой двери, я подождала, пока Айви встала возле следов колес. Закрыв глаза, она махнула рукой, словно что-то выбрасывая, и перебежала на другую сторону дороги. Пока я смотрела в зачарованном молчании, она поискала в снегу и что-то подобрала, перегнувшись в талии пополам. Ничего не сказав, она вернулась в машину.
Я тоже села и пристегнула ремень, желая в душе, чтобы было еще темней и мне не видно было, как она ведет. В ответ на мой невысказанный вопрос Айви протянула руку и бросила мне два кусочка пластика. Машина тронулась, и я направила на себя поток вентилятора, надеясь, что двигатель не успел остыть.
– Чехлы? – спросила я, глядя на белые кусочки пластика у себя в ладони. Каким чудом она нашла их в снегу?
– «Стопроцентная гарантия, что они не прорежут вам кожу», – процитировала Айви, поджав тонкие губы. – А также, что она никого случайно к себе не привяжет. Ей полагается носить их, пока папа не разрешит снять. Наверное, лет до тридцати ждать разрешения будет. Я знаю, где она работает. Заскочим?
Я кивнула, отдавая ей чехлы. Айви проверила дорогу в обе стороны, перед тем как проскочить мимо синего универсала, разбрасывая снежную грязь колесами.
– У меня в сумочке пустой футляр для чехлов есть. Брось их туда?
– Конечно.
Мне не хотелось рыться у нее в сумке, но если не лезть туда, она полезет сама, не отрываясь от вождения, а у меня и так живот узлом завязан. С неловким чувством я поставила сумку Айви на колени и открыла. Там до отвращения все было аккуратно. Ни одного клочка грязной салфетки или липкого леденца.
– Мой из цветного стекла, – сказала Айви, вполглаза глядя на дорогу. – И где-то есть пластиковый. Дезинфектант еще должен действовать. Папа убьет ее, если узнает, что она их в снег закинула. Они стоят примерно столько, сколько ее последняя поездка в летний лагерь в Андах.
– Ого!
Мои три лета в лагере «Загадай желание» для умирающих детей как-то побледнели по сравнению с этим.
Отодвинув маленький контейнер, напоминавший искусно украшенный флакончик с таблетками, я разыскала белый футляр с палец размером. Под крышкой в нем была налита голубая жидкость.
– Ага, этот, – сказала Айви, и я бросила туда чехлы. Они остались На поверхности, я попыталась мизинцем затолкать их и жидкость, и Айви посоветовала: – Просто закрой крышку и потряси. Они утонут.
Так я и сделала, бросила футляр обратно и вернула ей сумку.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Когда я свои потеряла, он меня на месяц дома посадил.
Я слабо улыбнулась, думая, что это все равно что линзы потерять, или скобки зубные… или противозачаточный колпачок. О Господи… И на фига мне об этом знать?
– А ты еще носишь чехлы? – спросила я. Любопытство пересилило. Она вроде бы не смутилась. Может, и не страшно, что спросила.
Айви покачала головой и подала сигнал за долю секунды до того, как свернуть через два ряда к выезду с шоссе.
– Нет, – сказала она, пока я цеплялась за ручку двери. – С семнадцати лет не ношу. Но держу на случай… – Она осеклась. – На всякий пожарный.
На какой пожарный?… Нет, не хочу ничего знать…
– Э-э, Айви? – спросила я, пытаясь не думать, где она собирается встроиться в поток транспорта. Я затаила дыхание, когда мы нырнули в реку машин, и вокруг возмущенно загудели гудки. – Что, ради всего святого, значат эти кроличьи ушки и «чмоки-чмоки»?
Она удивленно на меня посмотрела, и я изобразила жестикуляцию Эрики. Ее губы изогнулись в странной улыбке. – Это не кроличьи ушки, – сказала она. – Это клыки. Я подумала и покраснела.
– Ох!..
Айви хихикнула. Я пару секунд на нее смотрела, потом решила, что лучше момента не будет.
– Э-э… Насчет Стрижа…
Ее хорошее настроение исчезло. Она глянула на меня и отвернулась к дороге.
– Мы жили в одной комнате. – Она слегка покраснела, так что я поняла, что это не все. – Мы очень близко дружили, – осторожно добавила она, как будто я еще не догадалась.
Айви ударила по тормозам, уходя от черного «БМВ», который вознамерился запереть ее за микроавтобусом. Быстро набрав скорость, она ушла вправо и оставила его позади.
– Она сюда ради тебя приехала, – сказала я, чувствуя, как быстрее побежала кровь. – Почему ты ее не разубедила на мой счет?
Она крепче схватилась за руль.
– Потому что… – Она тихо вздохнула и заправила волосы за ухо. Нервный жест, который мне не часто случалось видеть. – Потому что не захотела, – сказала она, пристраиваясь за красным дальнобойным фургоном, шедшим на пятнадцать миль быстрее положенной скорости.
Она тревожно глянула на меня, не обращая внимания на зеленый грузовичок, который пытались обогнать одновременно и мы, и фургон.
– Я не буду извиняться, Рэйчел. Когда ты поймешь, что делиться кровью – это не секс, я буду рядом. А пока мне хватит того, что есть.
С жутко неловким чувством я заерзала на сиденье.
– Айви…
– Не надо, – спокойно сказала она, подавая вправо и нажимая на газ, чтобы обойти сразу и грузовик, и фургон. – Я знаю, что ты сейчас думаешь. Переубедить тебя я не могу. Тебе самой надо понять. Приезд Стрижа ничего не изменит. – Она скользнула перед грузовичком, глянув на меня со слабой улыбкой, больше чем что-либо убедившей меня, что кровь – это секс. – А потом ты всю жизнь будешь терзаться, что ждала так долго.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Раздражающе громко прорезался рекламный ролик. Вздохнув, я подтянула ноги к груди. Было еще рано, всего начало третьего утра, и я пыталась найти в себе достаточно энергии, чтобы встать с дивана и сообразить чего-нибудь поесть. Айви еще не вернулась со своего дела, а я даже после неловкого разговора в машине надеялась, что она придет рано и мы сможем куда-нибудь выбраться. Идея разогревать полуфабрикат и есть в одиночку привлекала меня примерно так же, как самой себе ногти выдирать.
Схватив пульт, я отключила звук. Ситуация угнетала: в пятницу вечером я сижу одна у телевизора и смотрю «Крепкий орешек». А со мной должен быть Ник, мне его не хватает. То есть я думаю, что мне его не хватает. Чего-то мне не хватает. Может быть, чтобы меня обнял хоть кто-нибудь? Я настолько ветрена?
Бросив пульт обратно, я сообразила, что из церковного зала доносится голос. Я села: голос был мужской. В тревоге я подключилась к линии. Между двумя вдохами наполнился мой центр. Ощутив бегущую через меня силу линии, я собралась, встала и тут же села, когда влетел Дженкс на высоте моего роста. Тихое жужжание его крыльев мне сразу сказало, что кто бы там ни пришел – сейчас он, во всяком случае, не собирается ни меня убивать, ни вкладывать мне деньги в карман.
С вытаращенными глазами пикси приземлился на абажуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132