А голова была будто в трех местах сразу. Все звуки я слышала дважды, все запахи обоняла дважды, и не было у меня мыслей, которые принадлежали бы только мне. Ал знал все, что я чувствую, все, что я думаю. Я только молилась сейчас, чтобы это не было то, что сделала я с Ником.
– Ну, полегчало? – спросил Ал, и я дернулась, как от удара плетью, услышав его голос не только в ушах, но и в голове. – Неплохо, – сказал он, вздергивая меня на ноги – я была как пустой мешок. – Кери отключалась от половины этой дозы, и три месяца пришлось ее отучать издавать эти ужасные звуки.
У меня изо рта текла нитка слюны – я не могла вспомнить, как ее вытереть. Горло болело, холодный вдыхаемый воздух обжигал. Слышно было, как лают собаки да шумит мотор автомобиля – свет его фар не двигался, и снег сверкал в нем. Я висела тряпкой в лапе Ала, пытаясь переставлять ноги, потому что он снова зашагал. Вытащил меня на улицу прямо под фары, и машина, взвизгнув льдам и снегом, умчалась прочь.
– Смирись, Рэйчел, дорогая ты моя, – сказал Ал в наступившей темноте и явно в хорошем настроении, перетаскивая меня через сугроб на расчищенный тротуар. – Твой волк сдался, и если ты мне не подчинишься, нам еще полрайона идти, пока я тебя дотащу до лей-линии.
Хромая, я тащилась за Алом, уже не чувствуя замерзших ног в носках. Рука Ала держала меня за запястье крепче железа. Тень его тянулась за нами туда, где тяжело дышал Дэвид, тряся головой и пытаясь прояснить мысли. Я ничего не могла сделать, ничего не почувствовала, когда губы Дэвида поехали назад, открывая зубы, и он молча бросился. Оцепенелая и безразличная, я смотрела на него будто со стороны. А вот Ал очень даже заметил его присутствие.
– Celerofervefaco! – воскликнул он злобно, и я вскрикнула, когда это проклятие прожгло меня.
Сила магии Ала взорвалась из его протянутой руки и ударила Дэвида. В мгновение ока снег под волком растаял, и он завертелся на черном круге мостовой. Я заорала от боли, поймала собственный крик, придушила его, и он сдох воем баньши.
– Не надо, прошу, – шепнула я.
Стекающая слюна протаяла кружочек на снегу. Я смотрела на его грязную белизну, будто на свою душу: исковерканную и изгвазданную, платящую за черную магию Ала. Я не могла думать, боль жгла меня, становясь уже привычной мукой.
Я подняла мутные глаза на испуганных людей. Вся округа смотрела из дверей и окон – наверное, я создавала сенсацию. Резкий стук двери привлек мое внимание к дому, который мы миновали – в углу двора возвышался изящный снежный замок с башенками и бастионами. Из открытой двери падал свет на утрамбованную поверхность, доходя почти до нас с Алом. Я затаила дыхание, увидев на пороге Кери с распятием Айви на груди. Пышная белая ночная рубашка закрывала ее до пят, распущенные волосы доходили до пояса. Она просто окаменела от злости.
– Ты! – крикнула она, и голос ее зазвенел над снегом.
Сзади кто-то предостерегающе пискнул, и я ощутила тягу. Знанием Ала я инстинктивно поняла, что Кери поставила вокруг нас с Алом круг. У меня вырвался бесполезный всхлип, но я вцепилась в это ощущение, как дворняга в мусорный бак: оно шло не от Ала. Эмоция самого демона – досада – легко угадывалась под моим угнетенным состоянием, и она вырвалась наверх, накрыла все, что я до сих пор чувствовала. От Ала я знала, что круг бесполезен. Можно поставить круг, не рисуя, но только начерченные круги достаточно сильны, чтобы удержать в себе демона.
Ал даже не дал себе труда замедлить шаг, затаскивая меня в этот слой безвременья.
Я с резким шипением сделала вдох – это в меня текла сила, которую Кери вложила в круг. Меня накрыло новой волной огня, я вскрикнула. Сила бежала от точки, которая первая коснулась круга, бежала жидкостью, обволакивая меня; боль искала во мне центр. Нашла, и я снова вскрикнула, выворачиваясь из хватки Ала, потому что сила уперлась в мое ци, переполненное и готовое взорваться. Безвременье отскочило, прожигая во мне путь в единственное место, где силой могло отвоевать себе пространство: в голову. Рано или поздно его станет слишком много, и я сойду с ума.
Я вцепилась в себя руками, грубая поверхность дороги царапала мне бедро и плечо, я билась в судорогах. Постепенно боль стала выносимой, я смогла перестать вопить. Последний вопль вырвался из меня таким стоном, что собаки замолчали. Боже мой, я умираю, умираю изнутри.
– Пожалуйста! – взмолилась я, обращаясь к Кери, зная, что она не слышит. – Не делай так больше.
Ал вздернул меня на ноги.
– Ты превосходный фамилиар, – похвалил он меня. – Я тобой горжусь. Ты опять смогла перестать вопить. Кажется, я тебе сделаю чашку чая, когда придем домой, и даже дам подремать перед тем, как похвастаться тобой друзьям.
– Нет, – шепнула я, и Ал хохотнул в ответ на мое упорство еще раньше, чем я успела произнести слово. Я не могла ни одной мысли подумать, чтобы он не знал ее до того. Теперь я поняла, почему Кери заглушила в себе эмоции. Лучше их не иметь, чем делить с Алом.
– Погоди, – сказала Кери, и ее голос прозвенел над снегом.
Она сбежала с крыльца, перепрыгнула через цепь-изгородь во двор перед нами.
Я обмякла в руках Ала, когда он остановился на нее посмотреть. Голос ее пролетел надо мной, успокаивая и кожу, и разум. Глаза у меня потеплели при этом намеке на избавление от боли, и я чуть не всхлипнула от облегчения. Она казалась богиней, она несла избавление от боли.
– Кери, – с нежностью сказал Ал, вполглаза приглядывая за Дэвидом, кружащим вокруг нас с вздыбленной шерстью на загривке и пугающей яростью в глазах. – Ты отлично выглядишь, любимая. – Он перевел глаза на снежный замок у нее за спиной: – Тоскуешь по родине?
– Меня зовут Керидвен Мерриам Дульчиэйт, – сказала она командным голосом, будто плетью хлестнула. – Я не твой фамилиар. У меня есть душа. Отнесись к этому с должным уважением.
Ал насмешливо фыркнул: – Кажется, ты нашла свое «я». И каково тебе снова стареть?
Я увидела, как она застыла. Потом подошла к нам, и я увидела в ее глазах чувство вины.
– Я больше не боюсь стареть, – сказала она тихо, и я подумала: неужели обещанием вечной молодости Ал заманил ее в свои фамилиары? – Так устроен мир. Отпусти Рэйчел Мариану Морган.
Ал задрал голову и захохотал, показывая небу частые ровные зубы.
– Она моя. А ты хорошо выглядишь. Не хочешь вернуться обратно? Вы были бы сестрами. Правда, отлично было бы.
Она дернула ртом:
– У нее есть душа. Ты ее не заставишь.
Я висела в хватке Ала, тяжело дыша. Если он дотащит меня до линии, будет все равно, есть у меня душа или нет.
– Заставлю, – сказал Ал непререкаемой интонацией.
Он нахмурил лоб и глянул на Дэвида. Тот бежал вокруг нас по широкой дуге, пытаясь создать следами физический круг, которым можно было бы привязать Ала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132