Трент чуть подвинул свою тарелку, ожидая меня.
– Спасибо, Мэгги, приборами я сам займусь. Уже поздно, отдыхайте, сколько там осталось от вечера.
– Спасибо, мистер Каламак, – сказала Мэгги, явно польщенная, кладя руку ему на плечо. – Я могу прибрать до того, как уйду. Вам еще чаю или кофе?
Я подвинула Тренту масло и посмотрела на нее. Они оба ждали моего ответа.
– Нет, спасибо, – ответила я, глядя на свою кружку.
– Мне тоже не надо, – отозвался Трент.
Мэгги кивнула, как будто мы сделали что-то правильное, и вернулась в кухню, напевая себе под нос. Я улыбнулась, узнав старую колыбельную «Маленькие лошадки».
Сняв крышку с круглой вазочки, я увидела растертую землянику, и у меня глаза полезли на лоб. Уцелевшие ягодки размером с ноготь моего мизинца образовали кольцо у краев, будто сейчас был июнь, а не декабрь, и я подумала, где же он сейчас мог их взять. Щедро намазав вафлю ягодами, я посмотрела на Трента и увидела, что он внимательно на меня смотрит.
– Хочешь?
– Когда вы с ними закончите.
Я хотела было набрать еще ложку, но остановилась. Опустив ложку в вазочку, я передвинула ее к Тренту. Тихий звон приборов показался мне громким, когда я наливала сироп.
– Знаешь, последнего мужчину, который сидел передо мной в халате, я до потери сознания избила ножкой от стула, – пошутила я, отчаянно стремясь прервать молчание.
– Я буду осторожен, – улыбнулся Трент.
Вафля была снаружи хрустящая, а внутри мягкая, и ее легко было резать вилкой. Трент пользовался ножом. Я аккуратно положила в рот идеальный квадратик, чтобы не капать вокруг.
– О Боже мой! – воскликнула я с полным ртом, забыв все манеры. – Это потому что я чуть не утонула, мне это кажется таким вкусным, или она в самом деле лучшая в мире повариха?
Это было настоящее масло, а кленовый сироп чуть-чуть пахнул дымом, и это значило, что он на сто процентов настоящий. Не на два, не на семь, а просто настоящий кленовый сироп. Вспомнив заначку конфет с кленовым сиропом, которую я нашла при обыске офиса Трента, я не удивилась.
Трент поставил локоть на стол, глядя в свою тарелку.
– Мэгги в них кладет майонез. Это придает им интересную текстуру.
Я заколебалась, глядя на свою тарелку, но потом решила, что раз я не чувствую вкуса, то вряд ли там столько яиц, чтобы стоило волноваться.
– Майонез?
Из кухни донесся недовольный вскрик, и вышла Мэгги, вытирая руки передником.
– Мистер Каламак! Не выдавайте мои секреты, иначе завтра у себя в чашке найдете чайные листья, – выговорила она ему.
Обернувшись к ней, он улыбнулся так широко, будто совсем другим человеком стал.
– А по ним я свою судьбу прочту. Доброй вам ночи, Мэгги.
Она вышла, продолжая ворчать, миновала гостиную и свернула налево на галерею, идущую вдоль большого зала. Шла она почти бесшумно, и стук входной двери прозвучал громко. Слушая в наступившем молчании плеск бегущей воды, я откусила еще кусок.
Наркобарон, убийца, плохой человек, напомнила я себе. Но он ничего не говорил, и мне постепенно становилось неловко.
– Знаешь, я хотела извиниться, что залила тебе весь лимузин, – начала я.
Трент вытер рот.
– Думаю, что после того, что вы сделали, я небольшую сухую чистку переживу.
– И все-таки, – сказала я, пока мои глаза то и дело косились на вазочку с земляникой, – мне очень жаль.
Увидев, как мои глаза перебегают от ягод к нему и обратно, Трент состроил вопросительную физиономию. Предложить их мне он не собирался, так что я потянулась и сама их взяла.
– А у Такаты автомобиль не лучше твоего, – сказала я, переворачивая вазочку над остатками вафли. – Я просто тебя подначивала.
– Я так и понял, – ответил он, усмехнувшись.
Он не ел, и я посмотрела на него, сидящего с ножом и вилкой, наблюдающего, как я выскребаю последние ягодки ножом для масла.
– Что? – спросила я, ставя чашку на стол. – Уже больше нету.
Он аккуратно отрезал кусочек вафли.
– Так вы недавно виделись с Такатой?
Я пожала плечами.
– Мы с Айви будем работать охраной на его концерте в пятницу. – Я вложила кусочек вафли в рот и закрыла глаза, пока жевала. – Господи, как вкусно. – Он ничего не сказал, и я открыла глаза. – А… а ты пойдешь?
– Нет.
Повернувшись снова к своей тарелке, я посмотрела на него из-под волос.
– Это правильно. – Я откусила еще кусок. – Он – это совсем другое. Во время нашего разговора он был в оранжевых штанах. А волосы у него вот до сих пор. – Я показала. – Но ты же его, наверное, знаешь. Лично.
Трент обрабатывал свою вафлю с настойчивой медлительностью улитки.
– Мы однажды встречались.
Довольная, я собрала всю земляничку с остатков моей вафли и на ней сосредоточилась.
– Он подобрал меня на улице, подвез и высадил на скоростной автостраде. – Я улыбнулась. – По крайней мере он велел кому-то из своих мою машину туда подвезти. Ты слышал его новую песню?
Я могу сколько угодно поддерживать разговор, если он о музыке. А Трент любит Такату, это я про него знала. – «Красные ленты»? – спросил Трент со странным интересом.
Я кивнула, проглотила то, что было во рту, и отодвинула тарелку. Земляничин больше не было, а я уже наелась.
– Ты ее слышал? – спросила я, устраиваясь в кресле с чашкой кофе.
– Слышал.
Оставив недоеденным небольшой клин вафли, Трент положил вилку и символически отодвинул тарелку. Я сделала еще глоточек кофе и замерла, сообразив, что Трент зеркально повторил и мою позу, и движение.
Ох, черт. Я ему нравлюсь.
Подражание движениям – классика в языке тела, означающая влечение. С таким чувством, будто я влезла куда-то, куда не хотела, я намеренно подалась вперед, плоско положив локоть на стол, пальцами держа ручку от чашки.
Не буду я играть в эти игры! Не буду.
– Ты моя вся целиком, – сухо сказал Трент, явно безразличный к тому, что я думаю. – У этого человека нет скромности. Когда-нибудь это ему выйдет боком.
Глядя куда-то вдаль, он тоже положил локоть на стол. У меня похолодели щеки и перехватило дыхание, но не от того, что он сделал, а от его слов.
– Черт побери! – выругалась я. – Ты наследник вампира! Трент резко обернулся ко мне:
– Простите?
– Стихи! – торопилась я выложить. – Он их не публиковал. Они на вампирской дорожке, которую слышат только неживые вампиры и их наследники. Бог ты мой! Значит, ты укушен!
Сжав губы, Трент взял вилку, отрезал треугольник вафли, подобрал им сироп со своей тарелки.
– Я не наследник вампира. И меня никогда не кусали. У меня сердце стучало молотом.
– Откуда же ты тогда знаешь эти стихи? Я слышала, слышала, как ты их говорил. Прямо с вампирской дорожки.
Он выгнул тонкую бровь:
– А откуда вы знаете о вампирской дорожке?
– От Айви.
Трент встал, чисто вытер пальцы, затянул халат и подошел к большому, во всю стену, телевизору со стереопроигрывателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132