Вон тот плотный в собольей шапке? Или высокий в волчьем налатнике? Или тот, что прихрамывает? Да какая, в сущности, разница? Раз знаменитый душегубец Басманов оказался таким классным парнем, отчего бы и Скуратову-Бельскому не оказаться меценатом, покровителем искусств и собирателем редких книг? »
Тут заныло ушибленное плечо, и Шон, бросив ломать голову по пустякам, двинулся к Майе. Та владела искусством спортивного массажа и умела быстро вернуть травмированные конечности в рабочее состояние.
В девичьем шатре он застал Кормака.
– Меня дожидаешься? – хмуро спросил глава маленького ирландского воинства.
– Дался ты мне. Лечиться пришел.
– Да ну, – обрадовался Шон. – Достал я таки тебя?
Кормак молча скинул рубашку. Майя, оглядев припухшую грудину, мрачно зыркнула на «автора» удара щитом.
– Пару ребер сломал. Доволен?
– Бывает… – Шон уселся и стал ждать конца осмотра. – До свадьбы заживет.
Вскоре появилась Дрель, как обычно проспавшая тренировку.
– Говорят, какой-то псих избивает артистов моей труппы, – с порога заявила она. – Надо бы урезонить придурка!
– Ешьте меня с потрохами, – милостиво разрешил провинившийся. – Я сегодня добрый.
– Что-то незаметно доброты, – прошипела Майя, ощупывая ломаные ребра «артиста труппы».
Закончив с корсетом для Кормака, Майя взялась за плечо Шона.
– Отлично, – заявила она с энтузиазмом. – Еще парочка таких маневров и учений, и нам враг уже не понадобиться. Слушай, рыжий ирландский оболтус, а ты часом не заслан к нам от Кестлера, а?
– Что с рукой-то?
– Каюк руке. В смысле – не совсем, конечно, каюк. Глядишь, не отсохнет. Но от махания палкой придется с недельку воздержаться. А сейчас – закрой глаза и спой гимн Советского Союза. Громко спой.
– Союз нерушимый Республик свободных, Сплотила навеки великая Русь, Да здравствует… а-а…
Шон не удержался от крика, когда Майя резким движением опытного мастера джиу-джитсу дернула его руку с легким вывертом.
– Все, не ори, вправила. Теперь найди где-нибудь хмельное пойло, ляг в палатку и постарайся уснуть. Завтра осмотрю еще раз. Кажется, суставная сумка не повреждена. А синяк пройдет сам.
– Удар хороший был, – сквозь слезы похвалил Кормака командир ирландцев. – Все же жаль такого мечника терять.
– Не навсегда терять-то, – хохотнула Дрель. –
Прошвырнёмся по Европам, и на Русь вернемся. А вы уж постарайтесь тут выжить как-нибудь.
Когда Шон удалился, бормоча проклятья (как водится, по ирландскому обыкновению, в адрес «английских свиней»), появился ангмарец.
Выслушав отчет о проведенных маневрах, хмыкнул:
– Страшнее нас самих зверя нет. Как мы сами себя бьем, никакой германец не сможет.
– Было бы чем гордиться, – фыркнула Дрель.
– Кстати, похвала такого вояки, как Серебряный, чего-то да стоит.
– Мы уже всем, в том числе и самим себе доказали, что чего-то стоим, – заметил Кормак. – Только какой ценой?
– Совсем ты в интеллигенцию подался, – похлопал его по спине назгул. – Скулишь, поди в пацифисты скоро запишешься.
– Просто опостылело биться, зная, что пиррова победа в этой грязной войне все равно окажется перечеркнута Баторием.
– А что делать прикажешь? В Сибирь откочевывать? Или – как индейцы наши, Америку колонизировать? Еще есть идея – пуговицами в разнос торговать, или коммерческий банк открыть…
– Вот кого нам действительно не хватает, – заметила Майя, – так это индейцев. Реальные были мужики. Поначалу, если душой не кривить, только они чего-то и стоили. Мы все, слюнтяи, туго въезжали, куда попали.
– Почему – были? Не те парни, чтобы пропасть просто так.
Назгул, вспоминая свое не слишком доблестное поведение в первые дни переноса, усмехнулся невесело.
– Вот только до Америки они вряд ли добрались. Вся надежда была на английский корабль, что пристанет к месту основания Архангельска. А как не удалось им тот корабль к рукам прибрать?
– Сейчас уже не узнаешь. И чего их туда понесло?
– А может, – протянул Кормак, – они-то самыми правыми из нас оказались? Что мы потеряли на этой войне?
– Опять заладил, – раздраженно выпалил назгул. – Нет, милок, действительно. Собирай манатки и вали с театром куда подальше. И без тебя тошно.
– Я так и намерен сделать, командир. Спасибо за напутствие.
– Мальчики, мальчики! – Дрель по привычке приняла вид сторонней и незаинтересованной слушательницы. – Вы хоть врагами не расставайтесь.
– Ладно, Кормак, – устало произнес ангмарец. – Мы с тобой плечом к плечу бились, действительно, хорош лаяться. Да и потом – с театром вашим еще все темным-темно. Ариосто этого где брать, языки учить, кукол изготовлять надо…
– Я завтра к нашему местному Левше пойду, – сказала Дрель.
– Только как бы он тебя взашей не вытолкал. На
Руси, знаешь ли, не то что в каком-нибудь эльфий-ском Лориэне, бабы в дела кузнецов не суются.
– А я ему жратву отнесу. А сама тихонечко гляну одним глазком…
Глава 20
Вон из Тирзена
Дрель вернулась от мастера довольная и веселая.
– Настоящий лесковский кузнец, – заявила она. – Завтра закончит первую фигуру. Эдакий крестоносец, только морда у него под забралом не удалась, я помогла. А доспех – чуть ли не лучше оригинала.
– А как с механикой? – поинтересовался ангмарец, не разделяющий энтузиазма эльфийки.
– Я политех не заканчивала, но внешне – один к одному.
– Тогда бери Кормака и дуй к итальяшкам. У них сегодня новое представление. Добейся, чтобы они тебя за кулисы пустили. Разбирайтесь в темпе, как там и что. Князь скоро отчета потребует.
Шон продолжал муштровать отряд, справедливо решив, что бивуачная жизнь склонит легионеров к пьянству и иным непотребствам.
Словно заразившись от чернокрылой дружины, Серебряный и сам устроил огненную потеху на ратном поле под Тирзеном. Вывел пять сотен стрельцов и устроил пальбу по конфискованным у немцев горшкам и штурм потешной крепостицы, спешно возведенной там, где была ставка рыцаря Фелькензама.
– Дурость заразительна, – заметила по этому поводу Дрель.
Басманов к вечеру следующего дня появился в лагере с ворохом новостей.
– Рыцари заперлись в крепостях, дороги совершенно свободны. Ертаул наш дошел до самых Ревельских предместий, спалил какие-то усадьбы, перехватил обоз с провиантом. Зато на юге неспокойно. Польские хоругви маршируют по всем дорогам, то и дело вторгаясь в Ливонию, и отходят назад при встрече с казачьими разъездами.
– Нарываются ляхи, – мрачно заметил Серебряный. – Хамят открыто. Надо их на место поставить, пока не поздно. Эх, был бы государь с полками, как под Казанью…
– Государя не обещаю, а Шереметьев уже близок. Спешит, но пушечный наряд замедляет движение. Жди его через седмицу, не раньше.
– Может, пойти на Ревель? После фелькенза-мова посрамления рыцари приуныли, авось слету возьмем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Тут заныло ушибленное плечо, и Шон, бросив ломать голову по пустякам, двинулся к Майе. Та владела искусством спортивного массажа и умела быстро вернуть травмированные конечности в рабочее состояние.
В девичьем шатре он застал Кормака.
– Меня дожидаешься? – хмуро спросил глава маленького ирландского воинства.
– Дался ты мне. Лечиться пришел.
– Да ну, – обрадовался Шон. – Достал я таки тебя?
Кормак молча скинул рубашку. Майя, оглядев припухшую грудину, мрачно зыркнула на «автора» удара щитом.
– Пару ребер сломал. Доволен?
– Бывает… – Шон уселся и стал ждать конца осмотра. – До свадьбы заживет.
Вскоре появилась Дрель, как обычно проспавшая тренировку.
– Говорят, какой-то псих избивает артистов моей труппы, – с порога заявила она. – Надо бы урезонить придурка!
– Ешьте меня с потрохами, – милостиво разрешил провинившийся. – Я сегодня добрый.
– Что-то незаметно доброты, – прошипела Майя, ощупывая ломаные ребра «артиста труппы».
Закончив с корсетом для Кормака, Майя взялась за плечо Шона.
– Отлично, – заявила она с энтузиазмом. – Еще парочка таких маневров и учений, и нам враг уже не понадобиться. Слушай, рыжий ирландский оболтус, а ты часом не заслан к нам от Кестлера, а?
– Что с рукой-то?
– Каюк руке. В смысле – не совсем, конечно, каюк. Глядишь, не отсохнет. Но от махания палкой придется с недельку воздержаться. А сейчас – закрой глаза и спой гимн Советского Союза. Громко спой.
– Союз нерушимый Республик свободных, Сплотила навеки великая Русь, Да здравствует… а-а…
Шон не удержался от крика, когда Майя резким движением опытного мастера джиу-джитсу дернула его руку с легким вывертом.
– Все, не ори, вправила. Теперь найди где-нибудь хмельное пойло, ляг в палатку и постарайся уснуть. Завтра осмотрю еще раз. Кажется, суставная сумка не повреждена. А синяк пройдет сам.
– Удар хороший был, – сквозь слезы похвалил Кормака командир ирландцев. – Все же жаль такого мечника терять.
– Не навсегда терять-то, – хохотнула Дрель. –
Прошвырнёмся по Европам, и на Русь вернемся. А вы уж постарайтесь тут выжить как-нибудь.
Когда Шон удалился, бормоча проклятья (как водится, по ирландскому обыкновению, в адрес «английских свиней»), появился ангмарец.
Выслушав отчет о проведенных маневрах, хмыкнул:
– Страшнее нас самих зверя нет. Как мы сами себя бьем, никакой германец не сможет.
– Было бы чем гордиться, – фыркнула Дрель.
– Кстати, похвала такого вояки, как Серебряный, чего-то да стоит.
– Мы уже всем, в том числе и самим себе доказали, что чего-то стоим, – заметил Кормак. – Только какой ценой?
– Совсем ты в интеллигенцию подался, – похлопал его по спине назгул. – Скулишь, поди в пацифисты скоро запишешься.
– Просто опостылело биться, зная, что пиррова победа в этой грязной войне все равно окажется перечеркнута Баторием.
– А что делать прикажешь? В Сибирь откочевывать? Или – как индейцы наши, Америку колонизировать? Еще есть идея – пуговицами в разнос торговать, или коммерческий банк открыть…
– Вот кого нам действительно не хватает, – заметила Майя, – так это индейцев. Реальные были мужики. Поначалу, если душой не кривить, только они чего-то и стоили. Мы все, слюнтяи, туго въезжали, куда попали.
– Почему – были? Не те парни, чтобы пропасть просто так.
Назгул, вспоминая свое не слишком доблестное поведение в первые дни переноса, усмехнулся невесело.
– Вот только до Америки они вряд ли добрались. Вся надежда была на английский корабль, что пристанет к месту основания Архангельска. А как не удалось им тот корабль к рукам прибрать?
– Сейчас уже не узнаешь. И чего их туда понесло?
– А может, – протянул Кормак, – они-то самыми правыми из нас оказались? Что мы потеряли на этой войне?
– Опять заладил, – раздраженно выпалил назгул. – Нет, милок, действительно. Собирай манатки и вали с театром куда подальше. И без тебя тошно.
– Я так и намерен сделать, командир. Спасибо за напутствие.
– Мальчики, мальчики! – Дрель по привычке приняла вид сторонней и незаинтересованной слушательницы. – Вы хоть врагами не расставайтесь.
– Ладно, Кормак, – устало произнес ангмарец. – Мы с тобой плечом к плечу бились, действительно, хорош лаяться. Да и потом – с театром вашим еще все темным-темно. Ариосто этого где брать, языки учить, кукол изготовлять надо…
– Я завтра к нашему местному Левше пойду, – сказала Дрель.
– Только как бы он тебя взашей не вытолкал. На
Руси, знаешь ли, не то что в каком-нибудь эльфий-ском Лориэне, бабы в дела кузнецов не суются.
– А я ему жратву отнесу. А сама тихонечко гляну одним глазком…
Глава 20
Вон из Тирзена
Дрель вернулась от мастера довольная и веселая.
– Настоящий лесковский кузнец, – заявила она. – Завтра закончит первую фигуру. Эдакий крестоносец, только морда у него под забралом не удалась, я помогла. А доспех – чуть ли не лучше оригинала.
– А как с механикой? – поинтересовался ангмарец, не разделяющий энтузиазма эльфийки.
– Я политех не заканчивала, но внешне – один к одному.
– Тогда бери Кормака и дуй к итальяшкам. У них сегодня новое представление. Добейся, чтобы они тебя за кулисы пустили. Разбирайтесь в темпе, как там и что. Князь скоро отчета потребует.
Шон продолжал муштровать отряд, справедливо решив, что бивуачная жизнь склонит легионеров к пьянству и иным непотребствам.
Словно заразившись от чернокрылой дружины, Серебряный и сам устроил огненную потеху на ратном поле под Тирзеном. Вывел пять сотен стрельцов и устроил пальбу по конфискованным у немцев горшкам и штурм потешной крепостицы, спешно возведенной там, где была ставка рыцаря Фелькензама.
– Дурость заразительна, – заметила по этому поводу Дрель.
Басманов к вечеру следующего дня появился в лагере с ворохом новостей.
– Рыцари заперлись в крепостях, дороги совершенно свободны. Ертаул наш дошел до самых Ревельских предместий, спалил какие-то усадьбы, перехватил обоз с провиантом. Зато на юге неспокойно. Польские хоругви маршируют по всем дорогам, то и дело вторгаясь в Ливонию, и отходят назад при встрече с казачьими разъездами.
– Нарываются ляхи, – мрачно заметил Серебряный. – Хамят открыто. Надо их на место поставить, пока не поздно. Эх, был бы государь с полками, как под Казанью…
– Государя не обещаю, а Шереметьев уже близок. Спешит, но пушечный наряд замедляет движение. Жди его через седмицу, не раньше.
– Может, пойти на Ревель? После фелькенза-мова посрамления рыцари приуныли, авось слету возьмем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76