Таким образом я смог бы разрубить этот гордиев узел, как говорят рифмоплеты. Убрать с восточного пограничья опасных людишек и усилить готовую к войне рать… »
Плавный ход его мыслей прервала Маржанка.
– Уж не хочет ли сказать ваша милость, – спросила она, глядя на Кривина, – что вы намерены покинуть меня в тот самый миг, как родич мой пропал, а усадьба стоит полностью без охраны?
Ходкевич по тону и выражению лица молодой хозяйки уловил, что она вмешалась в беседу совсем не для того, чтобы не показать невежливой и молчаливой.
«У тебя, краса-девица, – подумал пан, – видно, есть собственный план касательно вольной хоругви. И то, что мне мерещится, весьма неприглядно… А Кривин и его разбойники – самые обычные лихие людишки, готовые махать саблями за звонкую монету. Удивительно, как много наплодила их польская земля в эпоху смут и потрясений… »
– Рискую навлечь на себя гнев милой особы, – обратился он к возмущенной Маржанке, – но напомню: пока что здесь стоят королевские золотые гусары. Смею заверить, не в обиду пану Кривину и его людям, что они вполне способны защитить сию твердыню от любого неприятеля. А очень скоро сюда подойдут еще ратники, и покой здешнего края будет надолго обеспечен королевской рукой.
Кривин мучительно размышлял, алчность читалась в его глазах. Алчность, которая боролась с чем-то еще, не менее сильным. Ходкевич с любопытством следил за сменой выражений на челе командира хоругви.
«Кривин не глуп, – думал он. – Наверняка понимает, что я имею полномочия снарядить его деньгами и направить на север. Что же держит его здесь?
Ведь не любовь же! Хотя… Нежданно-негаданно пропавший Громобой, молодая вдовушка, огромное хозяйство… Пожалуй, в здешнем медвежьем углу подобный мезальянс и сошел бы с рук. И то сказать, едва ли не всякий ляхский мужлан сегодня сможет проследить свою родословную до какого-нибудь захудалого рода с большим и аляповатым гербом. Найдется и ксендз, который скрепит сей союз… »
Ходкевич сделался мрачен и сосредоточен. Короне, которую он представлял в этом краю, была нужна укрепленная усадьба. Он вез для Громобоя грамоты от короля, которые непременно привели бы опального пана в монархический лагерь. В годину, когда Польша собиралась кинуться в омут Ливонской войны, следовало укрепить восточную границу. Непредсказуемые запорожцы и татары вполне могли сорвать планы двора по аннексии Ливонской территории.
Но вместо Громобоя и его маленькой, но храброй дружины королевский посланник застал никому не известную родственницу и вольную хоругвь… Тут было над чем подумать.
Кривин тем временем оправдывался перед Мар-жанкой, говоря, что просто поинтересовался у заезжего гостя политикой и слухами о соседях. Но племянница Жигеллона разошлась не на шутку.
«Все же, – решил Ходкевич, – кое у кого есть планы на свадебку. И похоже, что это совсем даже не Кривин. »
В перепалку вступил десятник. Бравому наемнику дела не было до семейной склоки.
– А есть ли в этом доме какая-нибудь музыка? Солдатская душа требует увеселения!
– Может, сами затянем чего? – осведомился его приятель, громко прочистив горло, что и прекратило ссору.
Маржанка, испугавшись солдатских песнопений, кликнула бандуриста. Тот появился и затянул древнюю балладу о драконе и принцессе. Ходкевич хватанул вина, дабы притупить свой нежный слух, который рвало немилосердно фальшивое исполнение. Так и не придя ни к чему в своих размышлениях, посланник встал, как только смолкли последние звуки баллады.
– Прошу прощения у милой пани и кавалеров, – сказал он, поднимаясь. – Мне следует навестить своих солдат.
– Королевская служба не умчит ли вас наутро далеко-далеко от нашего очага? – поинтересовалась Маржанка, и Ходкевич понял, что она втайне надеется, что так и будет. – Мы были бы очень опечалены.
– Напротив, – мило улыбнулся ей столичный кавалер. – Служба требует от нас дождаться подхода войск.
– И что бы сказал пан Жигеллон? – покачала головой Маржанка. – Не подумайте, пан кавалер, что я не рада присутствию здесь знаменитых кавалеристов нашего короля. Просто сие есть явное попирание шляхетских вольностей…
– Увы, пани, – печально заметил Ходкевич, – время сейчас настолько грозное, что о некоторых обычаях не худо бы и позабыть.
Он усмехнулся в усы, представив себе реакцию настоящей шляхты на такую вот реплику.
– Наверняка взялись бы за сабли, – хохотнул Ходкевич, выходя на крыльцо. – Все же наемники хороши в одном – гонору в них поменьше, чем в иных мелкопоместных песьих детях.
В месте расположения гусар его уже ждал с докладом помощник.
.. – Что вызнал, говори быстрее. Гусар помялся.
– Странная история выходит, мой господин. Весьма и весьма прескверная.
– Дело говори, не тяни петуха за гребень.
– Значит так…
Глава 6
Усадьба
В сумерках пан Ходкевич в сопровождении своих ратников подошел к палатам, охраняемым двумя наемниками.
– Мне нужно увидеть Кривина, – заявил посланник короля.
– Пана Кривина? Он уже почивает, милостивый государь, – с ленцой ответил дюжий арбалетчик, с любопытством разглядывая панцири спешенных кавалеристов. – Утро вечера мудренее, как у нас говорят.
– И тем не менее, нам необходимо с ним встретиться.
– Никак не можно…
– Взять, – тихо произнес Ходкевич.
Арбалетчик так и не успел ничего понять, когда тяжелая рукоять сабли обрушилась на его подшлемник, и белый свет в глазах погас.
Второй наемник, успевший почувствовать неладное, метнулся внутрь помещения, на ходу вытаскивая короткий меч. В спину ему грянула латная перчатка, он слегка промахнулся и ударился лицом в дверной косяк. От тяжелый увечий его спас наносник легкого шлема. Подлетевший гусар резко подсек ему ноги и навалился сверху всей своей массой, сковывая движения.
– Придержи его, – скомандовал Ходкевич, устремляясь вперед.
Следом за ними в палаты вломились еще четверо гусар, бренча доспехами и грохоча сапогами по гладко оструганным доскам пола.
Навстречу королевскому посланнику попался еще один наемник, пытавшийся орудовать алебардой в узком проходе. Гусары приняли удары на щиты, выдавили его в широкую палату и забили саблями, с которых так и не сняли тугих ножен. Грохот вышел изрядный, но Ходкевичу уже было все равно.
Пан Кривин, полуодетый и с аркебузой в руках, бегом спустился с верхнего этажа.
– Что за разбой вы тут учинили, пан Ходкевич? И это служба короля?
Он поигрывал в пальцах тлеющим фитилем.
– Отложите свое оружие, Кривин, нам нужно поговорить. Не будь ваши ратники такими упрямыми ослами, дело обошлось бы миром.
– И не подумаю, пока не услышу о ваших намерениях. – Кривин нацелил аркебузу в грудь посланнику.
– Чем начинена ваша бесовская труба?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76