Вы сейчас очень уязвимы, а я слишком хорошо знаю мужа, чтобы подумать, что он воспользовался вашим положением.
- Похоже, вы им восхищаетесь.
- Никто не восхищается Джеком больше, чем он сам, - ответила Сара сухо. - Надеюсь, он там как следует промерз. Я достаточно настрадалась из-за его искусства.
- Я дала ему керосиновый обогреватель. - Джоанна нахмурилась, явно раздраженная.
В глазах Сары неожиданно забегали веселые огоньки.
- Он был благодарен?
- Нет, велел оставить обогреватель за дверью. - Джоанна вновь повернулась к окну. - Он сложный человек.
- Боюсь, так оно и есть, - согласилась Сара. - Ему никогда не приходит в голову, что у других людей уязвимое самолюбие, которое нужно время от времени поглаживать. Он считает, что его любовь должны принимать на веру. А у веры есть одна неприятная особенность - она покидает вас в тот момент, когда больше всего нужна.
Последовала длинная пауза. Наконец Джоанна спросила:
- С моей матерью вы тоже так разговаривали? - Как?
Джоанна запнулась в поиске нужного слова.
- Так... легко.
- Вы имеете в виду, было ли мне легко с ней говорить?
- Нет. - В ее серых глазах появилось затравленное выражение. - Я имею в виду, не боялись ли вы ее?
Сара посмотрела на свои руки.
- У меня не было причин для страха, миссис Лассель. Она не могла причинить мне боль, потому что не была моей матерью. Между нами не существовало эмоциональных ниточек, за которые она могла бы дергать по своему усмотрению; не было семейных тайн, которые оставили бы меня беззащитной перед ее языком; не было детских слабостей, которые она использовала бы во взрослой жизни, чтобы унизить меня. Если бы она попробовала, я бы просто ушла, потому что терпела все это от собственной матери долгие годы и не собираюсь мириться с подобным от чужого человека.
- Я не убивала ее. Вы это пришли выяснить?
- Я пришла выяснить, можем ли мы наладить отношения?
- Ради вашей выгоды или моей?
- Надеюсь, ради нашей взаимной выгоды. Джоанна виновато улыбнулась:
- Я ничего не выиграю от дружбы с вами, доктор Блейкни. Это было бы равноценно признанию того, что мама была права, а ведь я собираюсь опротестовать завещание в суде.
- Я хотела убедить вас, что существуют другие варианты.
- Каждый из которых зависит от вашего расположения. Сара вздохнула:
- А это так ужасно?
- Конечно. Я сорок лет терпела мать ради наследства. Вы - всего лишь год. Почему я должна у вас что-то выпрашивать?
Действительно, почему? Саре тоже показалось это несправедливым.
- Стоит ли мне приходить сюда еще раз?
- Нет. - Джоанна встала и расправила складки на юбке. - Вы только все испортите.
Сара устало улыбнулась:
- Разве может быть еще хуже?
- О да, - ответила Джоанна, криво усмехнувшись. - Вы можете мне понравиться. - Она махнула в сторону двери. - Выход там.
Детектив Купер стоял и задумчиво смотрел на машину Сары, когда та появилась в дверях.
- Вы считаете, что поступили мудро, доктор Блейкни?
- Вы о чем?
- О походе в логово львицы.
- Джоанна похожа на львицу?
- Это лишь речевой оборот.
- Я догадалась. - Она дружелюбно рассматривала полицейского. - По крайней мере мой визит не прошел впустую. Я немного успокоилась; как скажет вам любой доктор, это лучшее лекарство.
- Вы объяснились с мужем? Сара покачала головой.
- Джек - пожизненное наказание. - В ее темных глазах светилась печаль. - Возможно, мне следовало внимательнее прислушиваться к матери, когда она рассуждала о нашем семейном будущем.
- Выйти замуж - не напасть, да как бы замужем не пропасть? - предположил Купер.
- Скорее, с волками жить - по-волчьи выть. На что я, естественно, возражала: волков бояться - в лес не ходить. - У Сары было усталое лицо. - Но попробуйте-ка забыть какую-нибудь популярную песенку, которая так и вертится на языке, стоит только о ней вспомнить. У Джека, как и у этих мелодий, есть неприятное свойство постоянно сидеть в памяти, словно заноза.
Купер засмеялся:
- Мое наказание - это «Белое Рождество» «Аббы», так что я вас понимаю. - Он взглянул на дом. - Если вас успокоил не ваш муж, то это сделала миссис Лассель. Не смирилась ли она с условиями завещания?
Сара вновь покачала головой:
- Нет. Она убедила меня, что не убивала свою мать.
- И как, интересно, ей это удалось? - В голосе детектива сквозил скептицизм.
- Женская интуиция, сержант. Вы, вероятно, назовете это наивностью.
- Так и есть. - Купер похлопал по руке Сары покровительственным жестом. - Вам не нужно относиться к людям свысока, доктор. Тогда вы на многие вещи посмотрите другими глазами.
- Разве я отношусь к людям свысока? - с удивлением спросила Сара.
- Это можно назвать по-другому: интеллектуальным снобизмом или самоуверенностью, если угодно. Эти качества надежно скрываются под личиной наивности, и, разумеется, наивность звучит не столь угрожающе. Вы очень решительная женщина, доктор Блейкни, и спешите кинуться в самые опасные предприятия не от глупости, а от чрезмерной уверенности в своей правоте. Однако расследование веду я. - Он грустно улыбнулся. - Не буду притворяться, я вряд ли полюбил бы миссис Гиллеспи. Я скорее склоняюсь к общему мнению, что она была злобной старухой, которая получала удовольствие, делая людям гадости. Тем не менее это никому не давало права убивать ее. Впрочем, я хочу подчеркнуть, что человек, совершивший преступление, достаточно умен. Миссис Гиллеспи с легкостью наживала себе врагов; она подавляла людей, была жестокой и беспардонно попирала чувства других людей. И все-таки кто-то подобрался к ней настолько близко, что обрядил ее в дьявольский головной убор, а потом отнес в ванную в бессознательном состоянии, где и перерезал ей вены. Кто бы ни был этот человек, он не принесет вам свою повинную на блюдечке. Наоборот, сделает все возможное, чтобы вы не догадались о его преступлении. И ваша абсурдная вера в способность интуитивно определять, кто виновен, а кто нет, после обычного разговора - это высшая степень интеллектуальной самоуверенности. Если бы выделить убийц среди остальных было так чертовски просто, мы бы их всех уже давно переловили, а само понятие «убийство» стало бы уделом учебника истории.
- Боже мой, - произнесла Сара, - по-моему, я задела вас за живое. Извините.
Купер тяжело вздохнул от возмущения:
- Вы все еще говорите со мной покровительственным тоном.
Сара открыла дверцу машины.
- Наверное, будет лучше, если я поеду. Иначе мне тоже захочется вас оскорбить.
Купер засмеялся:
- Ничего. Меня такие профи оскорбляли, что вам до них далеко.
- Ничего удивительного, - ответила Сара, садясь за руль. - Наверняка не я одна злилась, наблюдая, как вы задираете нос. Вы ведь даже не знаете точно, была ли Матильда убита. Тем не менее мы все должны поднять руки вверх и паниковать при одном вашем виде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
- Похоже, вы им восхищаетесь.
- Никто не восхищается Джеком больше, чем он сам, - ответила Сара сухо. - Надеюсь, он там как следует промерз. Я достаточно настрадалась из-за его искусства.
- Я дала ему керосиновый обогреватель. - Джоанна нахмурилась, явно раздраженная.
В глазах Сары неожиданно забегали веселые огоньки.
- Он был благодарен?
- Нет, велел оставить обогреватель за дверью. - Джоанна вновь повернулась к окну. - Он сложный человек.
- Боюсь, так оно и есть, - согласилась Сара. - Ему никогда не приходит в голову, что у других людей уязвимое самолюбие, которое нужно время от времени поглаживать. Он считает, что его любовь должны принимать на веру. А у веры есть одна неприятная особенность - она покидает вас в тот момент, когда больше всего нужна.
Последовала длинная пауза. Наконец Джоанна спросила:
- С моей матерью вы тоже так разговаривали? - Как?
Джоанна запнулась в поиске нужного слова.
- Так... легко.
- Вы имеете в виду, было ли мне легко с ней говорить?
- Нет. - В ее серых глазах появилось затравленное выражение. - Я имею в виду, не боялись ли вы ее?
Сара посмотрела на свои руки.
- У меня не было причин для страха, миссис Лассель. Она не могла причинить мне боль, потому что не была моей матерью. Между нами не существовало эмоциональных ниточек, за которые она могла бы дергать по своему усмотрению; не было семейных тайн, которые оставили бы меня беззащитной перед ее языком; не было детских слабостей, которые она использовала бы во взрослой жизни, чтобы унизить меня. Если бы она попробовала, я бы просто ушла, потому что терпела все это от собственной матери долгие годы и не собираюсь мириться с подобным от чужого человека.
- Я не убивала ее. Вы это пришли выяснить?
- Я пришла выяснить, можем ли мы наладить отношения?
- Ради вашей выгоды или моей?
- Надеюсь, ради нашей взаимной выгоды. Джоанна виновато улыбнулась:
- Я ничего не выиграю от дружбы с вами, доктор Блейкни. Это было бы равноценно признанию того, что мама была права, а ведь я собираюсь опротестовать завещание в суде.
- Я хотела убедить вас, что существуют другие варианты.
- Каждый из которых зависит от вашего расположения. Сара вздохнула:
- А это так ужасно?
- Конечно. Я сорок лет терпела мать ради наследства. Вы - всего лишь год. Почему я должна у вас что-то выпрашивать?
Действительно, почему? Саре тоже показалось это несправедливым.
- Стоит ли мне приходить сюда еще раз?
- Нет. - Джоанна встала и расправила складки на юбке. - Вы только все испортите.
Сара устало улыбнулась:
- Разве может быть еще хуже?
- О да, - ответила Джоанна, криво усмехнувшись. - Вы можете мне понравиться. - Она махнула в сторону двери. - Выход там.
Детектив Купер стоял и задумчиво смотрел на машину Сары, когда та появилась в дверях.
- Вы считаете, что поступили мудро, доктор Блейкни?
- Вы о чем?
- О походе в логово львицы.
- Джоанна похожа на львицу?
- Это лишь речевой оборот.
- Я догадалась. - Она дружелюбно рассматривала полицейского. - По крайней мере мой визит не прошел впустую. Я немного успокоилась; как скажет вам любой доктор, это лучшее лекарство.
- Вы объяснились с мужем? Сара покачала головой.
- Джек - пожизненное наказание. - В ее темных глазах светилась печаль. - Возможно, мне следовало внимательнее прислушиваться к матери, когда она рассуждала о нашем семейном будущем.
- Выйти замуж - не напасть, да как бы замужем не пропасть? - предположил Купер.
- Скорее, с волками жить - по-волчьи выть. На что я, естественно, возражала: волков бояться - в лес не ходить. - У Сары было усталое лицо. - Но попробуйте-ка забыть какую-нибудь популярную песенку, которая так и вертится на языке, стоит только о ней вспомнить. У Джека, как и у этих мелодий, есть неприятное свойство постоянно сидеть в памяти, словно заноза.
Купер засмеялся:
- Мое наказание - это «Белое Рождество» «Аббы», так что я вас понимаю. - Он взглянул на дом. - Если вас успокоил не ваш муж, то это сделала миссис Лассель. Не смирилась ли она с условиями завещания?
Сара вновь покачала головой:
- Нет. Она убедила меня, что не убивала свою мать.
- И как, интересно, ей это удалось? - В голосе детектива сквозил скептицизм.
- Женская интуиция, сержант. Вы, вероятно, назовете это наивностью.
- Так и есть. - Купер похлопал по руке Сары покровительственным жестом. - Вам не нужно относиться к людям свысока, доктор. Тогда вы на многие вещи посмотрите другими глазами.
- Разве я отношусь к людям свысока? - с удивлением спросила Сара.
- Это можно назвать по-другому: интеллектуальным снобизмом или самоуверенностью, если угодно. Эти качества надежно скрываются под личиной наивности, и, разумеется, наивность звучит не столь угрожающе. Вы очень решительная женщина, доктор Блейкни, и спешите кинуться в самые опасные предприятия не от глупости, а от чрезмерной уверенности в своей правоте. Однако расследование веду я. - Он грустно улыбнулся. - Не буду притворяться, я вряд ли полюбил бы миссис Гиллеспи. Я скорее склоняюсь к общему мнению, что она была злобной старухой, которая получала удовольствие, делая людям гадости. Тем не менее это никому не давало права убивать ее. Впрочем, я хочу подчеркнуть, что человек, совершивший преступление, достаточно умен. Миссис Гиллеспи с легкостью наживала себе врагов; она подавляла людей, была жестокой и беспардонно попирала чувства других людей. И все-таки кто-то подобрался к ней настолько близко, что обрядил ее в дьявольский головной убор, а потом отнес в ванную в бессознательном состоянии, где и перерезал ей вены. Кто бы ни был этот человек, он не принесет вам свою повинную на блюдечке. Наоборот, сделает все возможное, чтобы вы не догадались о его преступлении. И ваша абсурдная вера в способность интуитивно определять, кто виновен, а кто нет, после обычного разговора - это высшая степень интеллектуальной самоуверенности. Если бы выделить убийц среди остальных было так чертовски просто, мы бы их всех уже давно переловили, а само понятие «убийство» стало бы уделом учебника истории.
- Боже мой, - произнесла Сара, - по-моему, я задела вас за живое. Извините.
Купер тяжело вздохнул от возмущения:
- Вы все еще говорите со мной покровительственным тоном.
Сара открыла дверцу машины.
- Наверное, будет лучше, если я поеду. Иначе мне тоже захочется вас оскорбить.
Купер засмеялся:
- Ничего. Меня такие профи оскорбляли, что вам до них далеко.
- Ничего удивительного, - ответила Сара, садясь за руль. - Наверняка не я одна злилась, наблюдая, как вы задираете нос. Вы ведь даже не знаете точно, была ли Матильда убита. Тем не менее мы все должны поднять руки вверх и паниковать при одном вашем виде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88