- И не было ни ежевики, ни роз - вообще никаких растений с шипами. Только несколько полевых цветов. - Доктор Блейкни специально не обмолвилась о крапиве, так как та действительно не вписывалась в общую картину. - Зрелище было скорее жалким, чем зловещим. - Она прекратила прощупывать живот. - Да, вы правы, ждать осталось недолго. Должно быть, вы неверно определили дату зачатия.
- Как всегда, доктор, - ответила та спокойно. - Я могу с точностью до минуты определить, когда отелится корова, но что касается меня самой... - Она засмеялась. - Мне некогда отмечать дни в календаре.
Сара помогла женщине сесть.
- Значит, «уздечка для сварливых», - задумчиво продолжала миссис Грэхем. - Сварливыми называют женщин со злым языком?
Сара кивнула и пояснила:
- Такие вещи использовались два-три века назад, чтобы заставить молчать сварливых женщин. Да и не только сварливых. Скорее, любых, которые решались оспорить главенствующую роль мужчины в доме и вне его.
- Как вы думаете, почему она так поступила?
- Не знаю, возможно, просто устала от жизни. - Сара улыбнулась. - У нее не было и малой доли вашей энергии, миссис Грэхем.
- Я не это имела в виду. Что касается самой смерти, я могу понять. Никогда не видела смысла цепляться за жизнь, если она того не стоит. - Миссис Грэхем начала застегивать блузку. - Чего я не могу понять, так это почему Матильда решила умереть с «уздечкой» на лице?
Сара покачала головой:
- Я тоже не понимаю.
- Вредная была старуха, - сказала миссис Грэхем резко. - Миссис Гиллеспи прожила здесь почти всю жизнь, знала не только меня, но и моих родителей с пеленок, однако никогда нас за людей не считала. Жители ферм с навозом на башмаках - слишком простые для нее. Хотя она не считала зазорным разговаривать со старым Виттингхэмом, лентяем, который владеет отцовской фермой. То, что он за всю жизнь и палец о палец не ударил, а жил за счет ренты, делало его достойным общения с миссис Гиллеспи. Но простой люд, трудяги вроде нас, - она покачала головой, - достойны лишь презрения.
Миссис Грэхем засмеялась, увидев выражение лица Сары.
- Я вас шокирую? У меня большой рот, и я люблю использовать его по назначению. Не принимайте смерть миссис Гиллеспи так близко к сердцу. Ее здесь не любили, и, можете мне поверить, она и не стремилась нравиться. Народ в деревне не злой, но всему есть предел. Когда женщина отряхивает пальто после того, как ты случайно с ней столкнулась, - это уже слишком. Я не часто хожу в церковь и все-таки кое во что верю. Например, в раскаяние. К старости, полагаю, все каются - из-за скорой встречи с Богом. Мало кто из нас умирает, не признав свои ошибки, потому мы и встречаем смерть с умиротворением. И даже не важно, перед кем каяться - перед Богом, священником или родственниками, - от сказанного становится лучше на душе. Я считаю, миссис Гиллеспи хотела извиниться за свой злобный язык и надела «уздечку» перед встречей с Создателем.
Матильда Гиллеспи была похоронена рядом со своим отцом, сэром Уильямом Кавендишем, на деревенском кладбище Фонтвилля тремя днями позже. Дознание еще не закончили, но все уже слышали, что вердикт «самоубийство» - вопрос решенный. Об этом узнали либо из уст Полли Грэхем, либо сделав простые выводы из очевидного: полиция сняла печать с «Кедрового дома» и убралась восвояси в Лирмут.
На похороны пришли немногие. Полли Грэхем была права: миссис Гиллеспи не любили. Лишь несколько человек смогли найти время и попрощаться со старой женщиной, известной только дурным характером. Викарий старался, как мог в сложившихся обстоятельствах, но это не слишком помогало. После его заключительных слов собравшиеся с явным облегчением отвернулись от могилы и направились к воротам. Сара чувствовала себя обязанной появиться на похоронах. Ее муж, Джек Блейкни, был вынужден прийти вместе с ней. Он склонился к уху жены и пробормотал:
- Что за кучка лицемеров! Ты видела их лица, когда преподобный назвал Матильду «нашей доброй соседкой»? Да все они терпеть ее не могли.
Сара шикнула на Джека, чтобы тот говорил потише:
- Тебя услышат.
- Ну и что?
Супруги Блейкни шли позади всех, и глаза художника неустанно разглядывали склоненные головы идущих впереди.
- Судя по всему, блондинка - ее дочь Джоанна.
Сара уловила нотки наигранного небрежного интереса в его голосе и цинично улыбнулась:
- Судя по всему, да. А та, что помоложе, судя по всему, внучка.
Джоанна стояла возле викария. У нее были большие серые глаза, приятный, красиво очерченный овал лица и золотистые волосы, которые ярко блестели на солнце. «Красивая женщина», - подумала Сара. Как обычно, она оценивала красоту совершенно беспристрастно. Она воспринимала объекты плохо скрываемой похоти мужа почти как предметы. Похоть, как и все в жизни Джека, за исключением рисования, была бесплотной. Легкое увлечение пропадало так же быстро, как и возникало. Кроме того, уже давно пришла уверенность в том, что Джек никогда не поставит под угрозу их брак, как бы он ни восхищался внешностью другой женщины. У Сары почти не осталось иллюзий по поводу роли, отведенной ей в жизни Джека: она должна обеспечивать материальный достаток, чтобы Джек Блейкни - художник от Бога - мог существовать и удовлетворять свои вполне земные потребности. Хотя, повторяя слова Полли Грэхем, всему наступает предел...
Сара и Джек подошли к викарию и обменялись рукопожатиями.
- Было очень любезно с вашей стороны прийти. Вы знакомы с дочерью Матильды?
Преподобный Маттьюз обратился к красивой женщине, которая все еще стояла возле него:
- Джоанна Лассель, это доктор Сара Блейкни и Джек Блейкни, ее муж. Сара стала лечащим врачом вашей матери после того, как доктор Хендри ушел на пенсию. Они с Джеком живут в Лонг-Аптоне, в бывшем доме Джеффри Фрилинга.
Джоанна пожала им руки и представила девушку, стоявшую позади нее:
- Моя дочь Рут. Мы обе очень признательны вам, доктор Блейкни, за все, что вы сделали для мамы.
Девушке на вид было лет семнадцать-восемнадцать, и у нее в отличие от матери были темные волосы. Она совершенно не выглядела признательной, на ее лице Сара увидела лишь глубокую и горькую печаль.
- Вы знаете, почему бабушка покончила ссобой? - спросила она еле слышно у Сары. - Такое впечатление, что никто не знает.
- Рут, пожалуйста, - сказала ее мать с глубоким вздохом. - И без того тяжело.
Было ясно, что они уже обсуждали эту тему раньше.
Джоанна, должно быть, приближалась к сорокалетнему возрасту, если брать в расчет возраст дочери, однако в трауре выглядела очень молодой и уязвимой. Сара почти физически ощутила, как возрос интерес Джека к этой женщине, и на мгновение ей захотелось устроить мужу публичный скандал, чтобы выяснить отношения раз и навсегда. Сколько еще он намерен испытывать ее терпение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
- Как всегда, доктор, - ответила та спокойно. - Я могу с точностью до минуты определить, когда отелится корова, но что касается меня самой... - Она засмеялась. - Мне некогда отмечать дни в календаре.
Сара помогла женщине сесть.
- Значит, «уздечка для сварливых», - задумчиво продолжала миссис Грэхем. - Сварливыми называют женщин со злым языком?
Сара кивнула и пояснила:
- Такие вещи использовались два-три века назад, чтобы заставить молчать сварливых женщин. Да и не только сварливых. Скорее, любых, которые решались оспорить главенствующую роль мужчины в доме и вне его.
- Как вы думаете, почему она так поступила?
- Не знаю, возможно, просто устала от жизни. - Сара улыбнулась. - У нее не было и малой доли вашей энергии, миссис Грэхем.
- Я не это имела в виду. Что касается самой смерти, я могу понять. Никогда не видела смысла цепляться за жизнь, если она того не стоит. - Миссис Грэхем начала застегивать блузку. - Чего я не могу понять, так это почему Матильда решила умереть с «уздечкой» на лице?
Сара покачала головой:
- Я тоже не понимаю.
- Вредная была старуха, - сказала миссис Грэхем резко. - Миссис Гиллеспи прожила здесь почти всю жизнь, знала не только меня, но и моих родителей с пеленок, однако никогда нас за людей не считала. Жители ферм с навозом на башмаках - слишком простые для нее. Хотя она не считала зазорным разговаривать со старым Виттингхэмом, лентяем, который владеет отцовской фермой. То, что он за всю жизнь и палец о палец не ударил, а жил за счет ренты, делало его достойным общения с миссис Гиллеспи. Но простой люд, трудяги вроде нас, - она покачала головой, - достойны лишь презрения.
Миссис Грэхем засмеялась, увидев выражение лица Сары.
- Я вас шокирую? У меня большой рот, и я люблю использовать его по назначению. Не принимайте смерть миссис Гиллеспи так близко к сердцу. Ее здесь не любили, и, можете мне поверить, она и не стремилась нравиться. Народ в деревне не злой, но всему есть предел. Когда женщина отряхивает пальто после того, как ты случайно с ней столкнулась, - это уже слишком. Я не часто хожу в церковь и все-таки кое во что верю. Например, в раскаяние. К старости, полагаю, все каются - из-за скорой встречи с Богом. Мало кто из нас умирает, не признав свои ошибки, потому мы и встречаем смерть с умиротворением. И даже не важно, перед кем каяться - перед Богом, священником или родственниками, - от сказанного становится лучше на душе. Я считаю, миссис Гиллеспи хотела извиниться за свой злобный язык и надела «уздечку» перед встречей с Создателем.
Матильда Гиллеспи была похоронена рядом со своим отцом, сэром Уильямом Кавендишем, на деревенском кладбище Фонтвилля тремя днями позже. Дознание еще не закончили, но все уже слышали, что вердикт «самоубийство» - вопрос решенный. Об этом узнали либо из уст Полли Грэхем, либо сделав простые выводы из очевидного: полиция сняла печать с «Кедрового дома» и убралась восвояси в Лирмут.
На похороны пришли немногие. Полли Грэхем была права: миссис Гиллеспи не любили. Лишь несколько человек смогли найти время и попрощаться со старой женщиной, известной только дурным характером. Викарий старался, как мог в сложившихся обстоятельствах, но это не слишком помогало. После его заключительных слов собравшиеся с явным облегчением отвернулись от могилы и направились к воротам. Сара чувствовала себя обязанной появиться на похоронах. Ее муж, Джек Блейкни, был вынужден прийти вместе с ней. Он склонился к уху жены и пробормотал:
- Что за кучка лицемеров! Ты видела их лица, когда преподобный назвал Матильду «нашей доброй соседкой»? Да все они терпеть ее не могли.
Сара шикнула на Джека, чтобы тот говорил потише:
- Тебя услышат.
- Ну и что?
Супруги Блейкни шли позади всех, и глаза художника неустанно разглядывали склоненные головы идущих впереди.
- Судя по всему, блондинка - ее дочь Джоанна.
Сара уловила нотки наигранного небрежного интереса в его голосе и цинично улыбнулась:
- Судя по всему, да. А та, что помоложе, судя по всему, внучка.
Джоанна стояла возле викария. У нее были большие серые глаза, приятный, красиво очерченный овал лица и золотистые волосы, которые ярко блестели на солнце. «Красивая женщина», - подумала Сара. Как обычно, она оценивала красоту совершенно беспристрастно. Она воспринимала объекты плохо скрываемой похоти мужа почти как предметы. Похоть, как и все в жизни Джека, за исключением рисования, была бесплотной. Легкое увлечение пропадало так же быстро, как и возникало. Кроме того, уже давно пришла уверенность в том, что Джек никогда не поставит под угрозу их брак, как бы он ни восхищался внешностью другой женщины. У Сары почти не осталось иллюзий по поводу роли, отведенной ей в жизни Джека: она должна обеспечивать материальный достаток, чтобы Джек Блейкни - художник от Бога - мог существовать и удовлетворять свои вполне земные потребности. Хотя, повторяя слова Полли Грэхем, всему наступает предел...
Сара и Джек подошли к викарию и обменялись рукопожатиями.
- Было очень любезно с вашей стороны прийти. Вы знакомы с дочерью Матильды?
Преподобный Маттьюз обратился к красивой женщине, которая все еще стояла возле него:
- Джоанна Лассель, это доктор Сара Блейкни и Джек Блейкни, ее муж. Сара стала лечащим врачом вашей матери после того, как доктор Хендри ушел на пенсию. Они с Джеком живут в Лонг-Аптоне, в бывшем доме Джеффри Фрилинга.
Джоанна пожала им руки и представила девушку, стоявшую позади нее:
- Моя дочь Рут. Мы обе очень признательны вам, доктор Блейкни, за все, что вы сделали для мамы.
Девушке на вид было лет семнадцать-восемнадцать, и у нее в отличие от матери были темные волосы. Она совершенно не выглядела признательной, на ее лице Сара увидела лишь глубокую и горькую печаль.
- Вы знаете, почему бабушка покончила ссобой? - спросила она еле слышно у Сары. - Такое впечатление, что никто не знает.
- Рут, пожалуйста, - сказала ее мать с глубоким вздохом. - И без того тяжело.
Было ясно, что они уже обсуждали эту тему раньше.
Джоанна, должно быть, приближалась к сорокалетнему возрасту, если брать в расчет возраст дочери, однако в трауре выглядела очень молодой и уязвимой. Сара почти физически ощутила, как возрос интерес Джека к этой женщине, и на мгновение ей захотелось устроить мужу публичный скандал, чтобы выяснить отношения раз и навсегда. Сколько еще он намерен испытывать ее терпение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88