Он продолжал стоять, глядя на дом, и машинально повторил то, что сказал за день уже не раз.
– Извини, что тебе пришлось сесть за руль. Я за всю свою жизнь так и не научился водить машину.
Голос женщины остался безучастным, в нем не было ни горечи, ни сострадания, хотя в словах ее чувствовалось и то, и другое.
– Ты уже принес достаточно извинений. Не переживай. Вскоре научишься. А пока можешь ездить автобусом. Остановка отсюда через пять домов.
И вновь молчание.
– Может, все-таки зайдем внутрь? – первой заговорила женщина.
– Да-да, спасибо.
– Не надо меня благодарить. Это дом теперь твои, – вздохнула женщина.
6
Сын
Скромные стены передней гостиной украшала лишь деревянная табличка, на которой был начертан девиз Прагматисте – кой церкви («Главное, что выходит из черного ящика!»), идиллический пейзаж в рамочке и пыльный букет искусственных цветов. Диван и кресла были уже далеко не новыми. На журнальном столике молча валялось несколько звуковых журналов, их дешевые батарейки давно сели.
Во всей гостиной он не заметил ни единого фотоснимка того, кто вместо него принял смерть. Но Суону не составило большого труда представить себе лицо этого человека.
В комнате сидела еще одна женщина – подтянутая, невысокого роста, с коротко стриженными волосами. Одета она была в зеленые леггинсы и модный белый свитер с вышивкой. Картинка изображала земной шар в окружении облаков.
– Привет! – произнесла она и изобразила улыбку. – Как хорошо, что ты вернулся.
Занятия не прошли даром – Суон тотчас узнал в ней Салли, сестру своей жены.
– Привет, Салли, – сказал он и протянул ей руку.
Салли ответила крепким рукопожатием. Суону было приятно, что ему пожимают руку. Он даже начал проникаться верой в реальность происходящего, в то, что он действительно прощен, хотя ему по-прежнему казалось, что в любой моменту него из-под ног могут выдернуть ковер этой вновь обретенной свободы. И тогда он опять окажется за тюремной решеткой.
– Билли в спальне, – произнесла Салли, заметно нервничая. Слова ее предназначались скорее другой женщине, нежели ему. – Все утро он был как шелковый. Но как только увидел машину…
Воодушевленный, как ему показалось, довольно радушным приемом со стороны обеих женщин, Суон ощутил легкое головокружение от свободы, которую обрел уже во второй половине дня своей казни. Ему на ум пришли несколько девизов Праг-матистской церкви, призванных вселить уверенность в своих силах, и он произнес:
– Пойду посмотрю, как он там.
Он хорошо изучил планировку дома и потому безошибочно направился к комнате сына.
– Это я, твой папа! – крикнул он, постучав в дверь детской.
Обе женщины за его спиной застыли, затаив дыхание. Ответом на его призыв было молчание за дверью, хотя и было слышно, что там кто-то есть.
Суон поднял руку, чтобы постучать еще раз, однако дверь открылась сама.
Ростом Билли был выше своих четырех лет. Суон успел выучить его лицо по фотографиям, но в данный момент на него смотрел кто-то другой.
На мальчике была резиновая маска какой-то рептилии, возможно, из шестой серии «Звездных войн».
– Теперь ты Глен. – Голос мальчика из-за слоя резины прозвучал глухо.
Суон присел на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с уродливой маской.
– Верно. А ты Билли.
– Нет, – упрямо возразил мальчик. – Я больше не Билли.
7
Жена
Их первый ужин как семьи из трех человек прошел в молчании, если не считать нескольких дежурных замечаний, вопросов, просьб и ответов. Суон почти не почувствовал вкуса блюд, что были поданы на стол, за исключением пива, которым он решил себя побаловать. В принципе раньше он почти не пил, но сегодня сам удивился тому, что вдруг захотелось промочить горло. Наверное, причиной тому было желание расслабиться, ощутить себя среди людей, чего ему так не хватало в тюрьме.
Билли удалось уговорить, чтобы он снял свою дурацкую маску хотя бы на время ужина. Суон то и дело улыбался мальчику. Тот и впрямь был симпатичный. Суон даже начал в душе мечтать о том, что в один прекрасный день он найдет нечто общее между лицом Билли итем, что каждое утро представало его взгляду в зеркале. Пока на его улыбку мальчик отвечал взглядом, пусть даже и не враждебным, но далеким и отрешенным, словно с дальних звезд.
Но большую часть ужина Суон провел, украдкой рассматривая свою супругу.
Эмма Суон, с одной стороны, содействовала, с другой – до известной степени мешала этому, потому что почти все время сидела, склонив голову над тарелкой.
Ростом и телосложением она в принципе была похожа на свою сестру Салли. Но лицом симпатичнее. Особенно Суону понравились длинные светлые волосы. И хотя некоторые ее движения выдавали внутреннее напряжение, в целом Эмма держалась естественно и приветливо.
А этот Глен Суон был счастливчик, подумал он про себя.
Да нет же, он сам теперь Глен Суон.
Выходит, мне тоже повезло?
Ужин закончился. Глен даже вызвался помочь убрать со стола, а для Билли наступило время идти спать.
Мальчик, в трикотажной пижаме, вышел из детской. Его лицо скрывала новая маска – на сей раз уродливое лицо дис-. неевского персонажа, принца, превращенного злой колдуньей в чудовище, или что-то в этом роде.
Эмма подвела мальчика ближе к «отцу».
– Пожелай папе «спокойной ночи».
Вместе с новой маской Билли обрел и новый голос.
– Спокойййной ночччи, – прочирикал он из-за маски каким-то птичьим голоском.
После чего мать и сын ушли в детскую. Суон остался сидеть на месте.
Ему было слышно, как Эмма читает мальчику перед сном. Вскоре свет погас, и она вышла к нему, тихонько закрыв за собой дверь.
Затем она села на диван рядом со Суоном и впервые за день посмотрела ему в глаза, словно минуты, проведенные в спальне сына, даровали ей силы или помогли принять некое решение.
– Ты не хочешь посмотреть телевизор?
– Хочу.
Суон отметил про себя, что смотреть телевизор – значит сидеть молча.
Что ж, может, в первый вечер оно даже к лучшему.
Но не могут же они молча смотреть по вечерам телевизор до конца своих дней.
Прошел час, другой. Эмма смеялась над какой-то комедией. Суону было приятно слышать ее смех.
Где-то около двенадцати ночи она выключила телевизор, встала и потянулась.
– Тебе на работу к восьми. Мне тоже.
– Да-да, я помню, – ответил Суон. – А как же Билли?
– Я по дороге подвезу его в детский сад.
Диван, на котором они сидели, судя по всему, раскладывался в двуспальную кровать. Суон обвел глазами комнату, стараясь угадать, где хранятся постельные принадлежности. Но слова Эммы вернули его к куда более прозаической действительности.
– Когда Глен… когда в наш дом пришла болезнь, я купила две раздельные кровати. Так мне и ему было легче. В общем, я много об этом думала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Извини, что тебе пришлось сесть за руль. Я за всю свою жизнь так и не научился водить машину.
Голос женщины остался безучастным, в нем не было ни горечи, ни сострадания, хотя в словах ее чувствовалось и то, и другое.
– Ты уже принес достаточно извинений. Не переживай. Вскоре научишься. А пока можешь ездить автобусом. Остановка отсюда через пять домов.
И вновь молчание.
– Может, все-таки зайдем внутрь? – первой заговорила женщина.
– Да-да, спасибо.
– Не надо меня благодарить. Это дом теперь твои, – вздохнула женщина.
6
Сын
Скромные стены передней гостиной украшала лишь деревянная табличка, на которой был начертан девиз Прагматисте – кой церкви («Главное, что выходит из черного ящика!»), идиллический пейзаж в рамочке и пыльный букет искусственных цветов. Диван и кресла были уже далеко не новыми. На журнальном столике молча валялось несколько звуковых журналов, их дешевые батарейки давно сели.
Во всей гостиной он не заметил ни единого фотоснимка того, кто вместо него принял смерть. Но Суону не составило большого труда представить себе лицо этого человека.
В комнате сидела еще одна женщина – подтянутая, невысокого роста, с коротко стриженными волосами. Одета она была в зеленые леггинсы и модный белый свитер с вышивкой. Картинка изображала земной шар в окружении облаков.
– Привет! – произнесла она и изобразила улыбку. – Как хорошо, что ты вернулся.
Занятия не прошли даром – Суон тотчас узнал в ней Салли, сестру своей жены.
– Привет, Салли, – сказал он и протянул ей руку.
Салли ответила крепким рукопожатием. Суону было приятно, что ему пожимают руку. Он даже начал проникаться верой в реальность происходящего, в то, что он действительно прощен, хотя ему по-прежнему казалось, что в любой моменту него из-под ног могут выдернуть ковер этой вновь обретенной свободы. И тогда он опять окажется за тюремной решеткой.
– Билли в спальне, – произнесла Салли, заметно нервничая. Слова ее предназначались скорее другой женщине, нежели ему. – Все утро он был как шелковый. Но как только увидел машину…
Воодушевленный, как ему показалось, довольно радушным приемом со стороны обеих женщин, Суон ощутил легкое головокружение от свободы, которую обрел уже во второй половине дня своей казни. Ему на ум пришли несколько девизов Праг-матистской церкви, призванных вселить уверенность в своих силах, и он произнес:
– Пойду посмотрю, как он там.
Он хорошо изучил планировку дома и потому безошибочно направился к комнате сына.
– Это я, твой папа! – крикнул он, постучав в дверь детской.
Обе женщины за его спиной застыли, затаив дыхание. Ответом на его призыв было молчание за дверью, хотя и было слышно, что там кто-то есть.
Суон поднял руку, чтобы постучать еще раз, однако дверь открылась сама.
Ростом Билли был выше своих четырех лет. Суон успел выучить его лицо по фотографиям, но в данный момент на него смотрел кто-то другой.
На мальчике была резиновая маска какой-то рептилии, возможно, из шестой серии «Звездных войн».
– Теперь ты Глен. – Голос мальчика из-за слоя резины прозвучал глухо.
Суон присел на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с уродливой маской.
– Верно. А ты Билли.
– Нет, – упрямо возразил мальчик. – Я больше не Билли.
7
Жена
Их первый ужин как семьи из трех человек прошел в молчании, если не считать нескольких дежурных замечаний, вопросов, просьб и ответов. Суон почти не почувствовал вкуса блюд, что были поданы на стол, за исключением пива, которым он решил себя побаловать. В принципе раньше он почти не пил, но сегодня сам удивился тому, что вдруг захотелось промочить горло. Наверное, причиной тому было желание расслабиться, ощутить себя среди людей, чего ему так не хватало в тюрьме.
Билли удалось уговорить, чтобы он снял свою дурацкую маску хотя бы на время ужина. Суон то и дело улыбался мальчику. Тот и впрямь был симпатичный. Суон даже начал в душе мечтать о том, что в один прекрасный день он найдет нечто общее между лицом Билли итем, что каждое утро представало его взгляду в зеркале. Пока на его улыбку мальчик отвечал взглядом, пусть даже и не враждебным, но далеким и отрешенным, словно с дальних звезд.
Но большую часть ужина Суон провел, украдкой рассматривая свою супругу.
Эмма Суон, с одной стороны, содействовала, с другой – до известной степени мешала этому, потому что почти все время сидела, склонив голову над тарелкой.
Ростом и телосложением она в принципе была похожа на свою сестру Салли. Но лицом симпатичнее. Особенно Суону понравились длинные светлые волосы. И хотя некоторые ее движения выдавали внутреннее напряжение, в целом Эмма держалась естественно и приветливо.
А этот Глен Суон был счастливчик, подумал он про себя.
Да нет же, он сам теперь Глен Суон.
Выходит, мне тоже повезло?
Ужин закончился. Глен даже вызвался помочь убрать со стола, а для Билли наступило время идти спать.
Мальчик, в трикотажной пижаме, вышел из детской. Его лицо скрывала новая маска – на сей раз уродливое лицо дис-. неевского персонажа, принца, превращенного злой колдуньей в чудовище, или что-то в этом роде.
Эмма подвела мальчика ближе к «отцу».
– Пожелай папе «спокойной ночи».
Вместе с новой маской Билли обрел и новый голос.
– Спокойййной ночччи, – прочирикал он из-за маски каким-то птичьим голоском.
После чего мать и сын ушли в детскую. Суон остался сидеть на месте.
Ему было слышно, как Эмма читает мальчику перед сном. Вскоре свет погас, и она вышла к нему, тихонько закрыв за собой дверь.
Затем она села на диван рядом со Суоном и впервые за день посмотрела ему в глаза, словно минуты, проведенные в спальне сына, даровали ей силы или помогли принять некое решение.
– Ты не хочешь посмотреть телевизор?
– Хочу.
Суон отметил про себя, что смотреть телевизор – значит сидеть молча.
Что ж, может, в первый вечер оно даже к лучшему.
Но не могут же они молча смотреть по вечерам телевизор до конца своих дней.
Прошел час, другой. Эмма смеялась над какой-то комедией. Суону было приятно слышать ее смех.
Где-то около двенадцати ночи она выключила телевизор, встала и потянулась.
– Тебе на работу к восьми. Мне тоже.
– Да-да, я помню, – ответил Суон. – А как же Билли?
– Я по дороге подвезу его в детский сад.
Диван, на котором они сидели, судя по всему, раскладывался в двуспальную кровать. Суон обвел глазами комнату, стараясь угадать, где хранятся постельные принадлежности. Но слова Эммы вернули его к куда более прозаической действительности.
– Когда Глен… когда в наш дом пришла болезнь, я купила две раздельные кровати. Так мне и ему было легче. В общем, я много об этом думала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97