.. Изучение основ и законов гражданской войны - это вопрос коммунистической программы..."
Русские генералы и полковники, составлявшие костяк профессорско-преподавательского состава академии, в подавляющем большинстве ориентировались на опыт не гражданской, а первой мировой войны и в соответствии с ним собирались строить военную доктрину и обучать слушателей. Тухачевский же делал основной упор на присущую гражданской войне повышенную маневренность как на основную черту будущей войны, предполагая только, что эта маневренность еще более увеличится вследствие насыщения войск техникой. На практике во второй мировой войне причудливо соединились черты войны маневренной и войны позиционной, когда сплошные линии позиционного фронта прорывались с помощью артиллерии, танковых и механизированных соединений и авиации. Фронт борьбы постоянно перемещался в ту или другую сторону, причем эти перемещения носили быстрый и масштабный характер и сопровождались уничтожением значительных масс войск терпящей поражение армии. Но в начале 20-х годов еще невозможно было всё это предвидеть.
Лидия Норд отмечает, что Тухачевский не только укрепил дисциплину в академии, избавился от слабых преподавателей и упорядочил быт слушателей (в частности, лично осмотрев кастрюли и котлы на кухне и приказав привести все в соответствие с санитарными нормами). Он ввел более сложную программу. Его свояченица рассказала, что, ознакомившись с новыми конспектами, и преподаватели, и слушатели приуныли, поскольку Тухачевский требовал больше и жестче, чем прежний начальник:
"Единственное, что, пожалуй, мирило их с Тухачевским, так это то, что часы, отведенные им для политических занятий, были очень урезаны. Но зато приуныли преподаватели политических наук, так как их лекционный заработок уменьшился".
На требовательного начальника роптали подчиненные. Зато их жены боготворили Михаила Николаевича. По свидетельству Лидии Норд, супруги преподавателей относились к Тухачевскому весьма благосклонно, отстаивали его от нападок перед мужьями и считали "самым обаятельным человеком на свете". Свояченица командарма утверждала, что дело пошло еще дальше:
"Дамы, сделав Тухачевского своим кумиром, не довольствовались этим. Каждой хотелось, чтобы этот кумир принадлежал только ей. Красавицы, у которых молодость уже прошла, но "грачи еще не улетели", соперничали между собой. К предстоявшему традиционному академическому балу дамы готовились, как к генеральному сражению. Опустошались кошельки мужей, в доме устанавливался "режим экономии", а у знаменитой портнихи, шившей "по заграничным журналам", создавалась такая очередь, что та прекратила запись".
Никто не желал ударить в грязь лицом перед "самым обаятельным" полководцем Красной Армии. Тут вспоминается великий роман Габриэля Гарсия Маркеса "Сто лет одиночества", где к легендарному предводителю повстанцев полковнику Аурелиано Буэндиа матери приводили дочерей "на расплод". И совсем уж не из романа, а из жизни - многочисленные любовные связи Наполеона. Видно, знаменитые полководцы обладают какой-то демонической силой и притягивают к себе женщин, как магнит.
Лидия Норд задается вопросом: были ли у Тухачевского настоящие, глубокие романы? И отвечает на него так:
"Пожалуй, нет. Я говорю "пожалуй" потому, что иногда его было очень трудно понять... И потому, что я знала - самое для него дорогое он скрывал в глубинах души, а на словах даже порой высмеивал... Знаю одно: увлечения кончались у него очень быстро. У меня впечатление, что он чего-то искал в женщинах и не находил. "Знаешь, а ведь в ней что-то есть", - говорил он мне, указывая на очень красивую женщину. Обычно тогда он начинал ухаживать, но в большинстве случаев флирт кончался быстро и он говорил: "Она оказалась обыкновенной курицей"".
По уверениям Лидии Норд, одним из самых длительных и, как ей казалось, платонических романов Тухачевский имел с некой Марией Николаевной X. Мемуаристка так описывает ее:
"Блондинка, с темными бровями и длинным разрезом серо-голубых широко расставленных глаз. У нее был греческий, но немного тяжелый профиль, гладкая прическа и "лебединая шея"... Настоящей красавицей ее нельзя было назвать, но в ней действительно "что-то было". Держала она себя очень скромно, была замужем и муж ее обожал... Тухачевский не переносил женщин вульгарных и одевавшихся без вкуса. "Когда я встретил ее второй раз, на ней было такое платье, что я чуть не закричал от ужаса и весь мой интерес к ней испарился в ту же минуту", - делился он со мной. Или: "Пока она стояла казалась привлекательной, но когда пошла, то так вульгарно раскачивала бедрами, то я поспешил отвернуться, не смотреть ей вслед". Чем ярче разгоралась звезда Тухачевского, тем больше женщин кружилось вокруг него. Тогда у Михаила Николаевича стала проявляться избалованность и даже рисовка..."
Но дело было не только в видном положении, занимаемом молодым победителем Колчака и Деникина. По сохранившимся свидетельствам, любовником Тухачевский был непревзойденным. Американский историк Томас Батсон приводит рассказ одной уцелевшей узницы ГУЛАГа. Как-то раз в конце 30-х годов в специальном лагере для жен, дочерей и прочих родственниц высокопоставленных "врагов народа" во время перерыва между работами сошлись несколько женщин и, чтобы хоть как-то скрасить скудость лагерного существования, стали вспоминать своих любовников. И в конце этого почти кафкианского разговора одна пожилая женщина пренебрежительно воскликнула: "Ах, девочки, что вы знаете о любовниках? Я знала величайшего любовника из всех, маршала Тухачевского. Вот это был мужчина! Всем любовникам любовник!" А развязка этого эпизода была окрашена "черным юмором": несчастная женщина начала описывать удаль Михаила Николаевича столь соблазнительно, что ее товарки стали громко хихикать. Дошло до охраны, и рассказчица получила четыре года дополнительного срока... за восхваление врага народа! Как знать, не была ли той женщиной вторая жена Тухачевского, Лика? Правда, если верить Лидии Норд, к тому времени ее кузине не исполнилось еще и тридцати пяти, так что пожилой ее назвать было довольно затруднительно. Хотя перенесенные испытания - арест, лагерь - легко могли состарить женщину. Тем более что Лика действительно оказалась в лагере после казни первого мужа, хотя давно уже вышла замуж и, по свидетельству Лидии Норд, никаких связей с будущим "врагом народа" не поддерживала. Как утверждается в изданном в 1957 году в США исследовании "Советская тайная полиция", основанном на показаниях чекистов-перебежчиков и выбравшихся из СССР бывших лагерных сидельцев, в особом отделении Потьмалага, предназначенном для жен и родственниц "врагов народа", содержались, среди прочих, две жены Тухачевского, а также жена Фельдмана (Лидия Норд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Русские генералы и полковники, составлявшие костяк профессорско-преподавательского состава академии, в подавляющем большинстве ориентировались на опыт не гражданской, а первой мировой войны и в соответствии с ним собирались строить военную доктрину и обучать слушателей. Тухачевский же делал основной упор на присущую гражданской войне повышенную маневренность как на основную черту будущей войны, предполагая только, что эта маневренность еще более увеличится вследствие насыщения войск техникой. На практике во второй мировой войне причудливо соединились черты войны маневренной и войны позиционной, когда сплошные линии позиционного фронта прорывались с помощью артиллерии, танковых и механизированных соединений и авиации. Фронт борьбы постоянно перемещался в ту или другую сторону, причем эти перемещения носили быстрый и масштабный характер и сопровождались уничтожением значительных масс войск терпящей поражение армии. Но в начале 20-х годов еще невозможно было всё это предвидеть.
Лидия Норд отмечает, что Тухачевский не только укрепил дисциплину в академии, избавился от слабых преподавателей и упорядочил быт слушателей (в частности, лично осмотрев кастрюли и котлы на кухне и приказав привести все в соответствие с санитарными нормами). Он ввел более сложную программу. Его свояченица рассказала, что, ознакомившись с новыми конспектами, и преподаватели, и слушатели приуныли, поскольку Тухачевский требовал больше и жестче, чем прежний начальник:
"Единственное, что, пожалуй, мирило их с Тухачевским, так это то, что часы, отведенные им для политических занятий, были очень урезаны. Но зато приуныли преподаватели политических наук, так как их лекционный заработок уменьшился".
На требовательного начальника роптали подчиненные. Зато их жены боготворили Михаила Николаевича. По свидетельству Лидии Норд, супруги преподавателей относились к Тухачевскому весьма благосклонно, отстаивали его от нападок перед мужьями и считали "самым обаятельным человеком на свете". Свояченица командарма утверждала, что дело пошло еще дальше:
"Дамы, сделав Тухачевского своим кумиром, не довольствовались этим. Каждой хотелось, чтобы этот кумир принадлежал только ей. Красавицы, у которых молодость уже прошла, но "грачи еще не улетели", соперничали между собой. К предстоявшему традиционному академическому балу дамы готовились, как к генеральному сражению. Опустошались кошельки мужей, в доме устанавливался "режим экономии", а у знаменитой портнихи, шившей "по заграничным журналам", создавалась такая очередь, что та прекратила запись".
Никто не желал ударить в грязь лицом перед "самым обаятельным" полководцем Красной Армии. Тут вспоминается великий роман Габриэля Гарсия Маркеса "Сто лет одиночества", где к легендарному предводителю повстанцев полковнику Аурелиано Буэндиа матери приводили дочерей "на расплод". И совсем уж не из романа, а из жизни - многочисленные любовные связи Наполеона. Видно, знаменитые полководцы обладают какой-то демонической силой и притягивают к себе женщин, как магнит.
Лидия Норд задается вопросом: были ли у Тухачевского настоящие, глубокие романы? И отвечает на него так:
"Пожалуй, нет. Я говорю "пожалуй" потому, что иногда его было очень трудно понять... И потому, что я знала - самое для него дорогое он скрывал в глубинах души, а на словах даже порой высмеивал... Знаю одно: увлечения кончались у него очень быстро. У меня впечатление, что он чего-то искал в женщинах и не находил. "Знаешь, а ведь в ней что-то есть", - говорил он мне, указывая на очень красивую женщину. Обычно тогда он начинал ухаживать, но в большинстве случаев флирт кончался быстро и он говорил: "Она оказалась обыкновенной курицей"".
По уверениям Лидии Норд, одним из самых длительных и, как ей казалось, платонических романов Тухачевский имел с некой Марией Николаевной X. Мемуаристка так описывает ее:
"Блондинка, с темными бровями и длинным разрезом серо-голубых широко расставленных глаз. У нее был греческий, но немного тяжелый профиль, гладкая прическа и "лебединая шея"... Настоящей красавицей ее нельзя было назвать, но в ней действительно "что-то было". Держала она себя очень скромно, была замужем и муж ее обожал... Тухачевский не переносил женщин вульгарных и одевавшихся без вкуса. "Когда я встретил ее второй раз, на ней было такое платье, что я чуть не закричал от ужаса и весь мой интерес к ней испарился в ту же минуту", - делился он со мной. Или: "Пока она стояла казалась привлекательной, но когда пошла, то так вульгарно раскачивала бедрами, то я поспешил отвернуться, не смотреть ей вслед". Чем ярче разгоралась звезда Тухачевского, тем больше женщин кружилось вокруг него. Тогда у Михаила Николаевича стала проявляться избалованность и даже рисовка..."
Но дело было не только в видном положении, занимаемом молодым победителем Колчака и Деникина. По сохранившимся свидетельствам, любовником Тухачевский был непревзойденным. Американский историк Томас Батсон приводит рассказ одной уцелевшей узницы ГУЛАГа. Как-то раз в конце 30-х годов в специальном лагере для жен, дочерей и прочих родственниц высокопоставленных "врагов народа" во время перерыва между работами сошлись несколько женщин и, чтобы хоть как-то скрасить скудость лагерного существования, стали вспоминать своих любовников. И в конце этого почти кафкианского разговора одна пожилая женщина пренебрежительно воскликнула: "Ах, девочки, что вы знаете о любовниках? Я знала величайшего любовника из всех, маршала Тухачевского. Вот это был мужчина! Всем любовникам любовник!" А развязка этого эпизода была окрашена "черным юмором": несчастная женщина начала описывать удаль Михаила Николаевича столь соблазнительно, что ее товарки стали громко хихикать. Дошло до охраны, и рассказчица получила четыре года дополнительного срока... за восхваление врага народа! Как знать, не была ли той женщиной вторая жена Тухачевского, Лика? Правда, если верить Лидии Норд, к тому времени ее кузине не исполнилось еще и тридцати пяти, так что пожилой ее назвать было довольно затруднительно. Хотя перенесенные испытания - арест, лагерь - легко могли состарить женщину. Тем более что Лика действительно оказалась в лагере после казни первого мужа, хотя давно уже вышла замуж и, по свидетельству Лидии Норд, никаких связей с будущим "врагом народа" не поддерживала. Как утверждается в изданном в 1957 году в США исследовании "Советская тайная полиция", основанном на показаниях чекистов-перебежчиков и выбравшихся из СССР бывших лагерных сидельцев, в особом отделении Потьмалага, предназначенном для жен и родственниц "врагов народа", содержались, среди прочих, две жены Тухачевского, а также жена Фельдмана (Лидия Норд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137